и снова заставляю посмотреть на меня.
— Правда?
Слегка кивает.
Блядь, что за цирк уродов, а не дом, в котором ты живёшь⁈ Муженёк, походу, прессует, а может и руки распускает, и сынок ублюдок домогается. Среди зажравшихся богачей мразоты навалом, но… Твою мать! Стрёмно-то как!
— Ещё раз полезет — зовите меня.
— И вы потеряете работу…
— Зато он потеряет всё желание к девушкам приставать, — заверяю её. — А контракт можно перезаключить…
Она догадливо улыбается, понимая, о чём я.
— Наши места там, — показывает на второй этаж.
За пару часов до концерта подруги Розы просто надираются алкоголем. А мой Цветочек крутит на столе полупустой второй бокал с шампанским за вечер. Цедит понемногу только за компанию.
— Я в туалет хочу, — шепчет мне на ухо.
Пробиваю как ледокол путь, она держится сзади за полу моего пиджака, жду у двери, в дамскую комнату мне хода нет.
Выйдя, не отправляется к подружкам, а приваливается к стенке и смотрит пристально.
— Угостите сигаретой? — неожиданная просьба.
— А курить умеете? — лезу в карман за пачкой.
Отрицательно машет головой.
— Тогда не стоит, — захлопываю крышку.
— Просто я не знаю, как перейти с вами на «ты». На брудершафт вы не пьёте. А одна сигарета на двоих вроде как сближает.
— Просто предложить? — удивлён её словам.
— Предлагаю. Давайте на «ты»?
— Думаю, не стоит…
— А мне плевать! Зачем загонять себя в рамки? Мне, кажется, тебе можно доверять…
— Полностью.
— Вот поэтому и на «ты». Так мы ближе, — срывается на повышенный.
— Мы не должны сближаться.
— А если я так хочу? — подходит ко мне вплотную, перекрывая возможность дышать.
Глаза горят.
И я хочу… Но тогда я точно всё дело завалю. Полкан и Дэн меня расстреляют к херам.
— Мы можем быть только друзьями.
Её взгляд тухнет.
На концерте певца есть некая фишечка — вывести из зала рандомную девушку, спеть для неё песню и подарить букет цветов. И по самой невероятной случайности этой самой девушкой оказывается Роза.
Радости нет предела, когда к ней подходит один из помощников и приглашает на сцену. А мне приходится стоять у края и внимательно следить за всем.
Реакция зала непредсказуема. Ошалелая и пьяная публика способна на что угодно, если ей дать сигнал. Стадное чувство. По глазам поклонниц вижу, как ненавидят Цветочек. Даже её подруги смотрят с завистью. Так что я начеку и держу руку на пульсе.
Роза спускается со сцены, прижимая к себе огромный букет белых роз, и смотрит на меня посоловелыми глазами. Девчонка в эйфории от такого везения.
По дороге домой она перебирает пальчиками лепестки на цветах. Роза с розами…
— Красивые… Жаль, что придётся выбросить перед домом… — разочарованно вздыхает.
— Почему?
— Волошин не разрешает принимать никакие подарки от других мужчин. Цветы можно только на день рождения или восьмое марта и то от самых близких ЕГО друзей.
— Могу спрятать букет у себя в комнате, будешь приходить, и любоваться, — предлагаю глупость.
— А за это он меня вообще убьёт, — отворачивается к окну.
Мда… Сильно он тебя запугал. Где ж ты оступилась, девочка, что он тебя так крепко за горло держит?
— Я отдам его Елене. Скажу, что от меня. Так лучше будет? — предлагаю ей.
— Лена и так не сдаст. У нас с ней очень хорошие отношения. Всегда помогает и поддерживает, как мама.
— Вот и договорились. Не придётся ничего выбрасывать.
— Спасибо, Тарас… Ты очень хороший… Друг… — запинается.
Дома Роза поднимается к себе в комнату, а я направляюсь прямиком на кухню в поисках вазы. Нахожу, порывшись в шкафчиках.
На холодильнике отрываю стикер, лежащим рядом на столе маркером пишу на бумажке «Для Елены» и втыкаю её между цветов.
Отрубаюсь сразу же, как только моя голова касается подушки. Завтра вылет и надо выспаться за те несколько часов, что остались до подъёма.
Утром, зайдя на кухню, застаю там порхающую Елену в хорошем настроении. Видимо букет ей так его приподнял. Бегает, суетится. Вместе с горничной накрывают стол в столовой для завтрака хозяев.
Цветочек спускается немного заспанной и медлительной. Но увидев меня, встрепенулась, и даже улыбается.
Следом спускается Волошин с кислой миной, ворчит что-то под нос. Понимаю, что ему не нравится предстоящая сегодняшняя поездка.
Так оставайся дома, старый пень! А мы рванём на море.
Они почти позавтракали, когда у входа раздается шум и в столовую влетает взвинченный Волошин младший. Смотрит на меня с высокомерием и презрением.
Думаешь, испугаюсь тебя? Я и не таких ломал. Плакали потом сидели, что они милые пушистые зайчики, которых по неопытности подставили.
— Пап, можно с тобой поговорить? Наедине, — специально цедит по буквам, с отвращением глядя на Розу.
— Пошли в кабинет.
Они поднимаются наверх, а через пару минут накрученный и недовольный Волошин выходит на лестницу и приказным тоном зовёт к себе Розу.
Вот ублюдок! Неужели пришёл папочке нажаловаться?
— Пойти с тобой? — перехватываю её за запястье.
— Шип! — угрожающе сверху.
— Я сама, — натягивает улыбку.
В глазах вижу страх.
Они уходят в кабинет, а меня разрывает на части от тревоги за неё.
Поднимаюсь следом, но путь к кабинету перекрывает громила Кузьма.
— Хозяева сами разберутся. Уходи.
Ага, разберутся! Я что не слышу, как он на неё там орёт.
Спускаюсь по лестнице и сажусь на нижнюю ступеньку. У меня внутри всё кипит и клокочет.
Громкий хлопок дверью. Мимо меня пролетает плачущая Роза, держащаяся рукой за щеку.
— И никакой тебе Доминиканы, шлюха! Дома взаперти будешь сидеть! — выходит на площадку Волошин и кричит ей в след.
Первое желание — подняться и всечь ему от всей души. И я бы так и сделал, если бы больше за Цветочек не волновался. Поэтому двигаюсь за ней.
Она сидит в кухне на стуле спиной ко мне. Рядом со льдом хлопочет Елена и Леся, наша горничная.
— Вот козёл! Опять руку поднял, — причитает Лена. — Чтоб они у тебя отсохли, сволочь! Держи, милая, — подаёт Розе пакет со льдом в полотенце.
Подхожу к ней, сажусь на корточки и пытаюсь оторвать её руку, чтобы увидеть масштаб трагедии. Я же должен знать, насколько сильно мутузить эту старую мразь. Хотя я сейчас и убить готов.
Роза прячет лицо, отворачиваясь в сторону. Ей стыдно. Она же мне тут про любовь плела, а её и нет вовсе. Хотя я сразу не поверил в этот бред.
— Покажи, — шёпотом, чтобы не боялась.
Она покорно отводит руку. Красный кровоподтёк на скуле и щеке, который уже начинает синеть.
— Я его порву! — срываюсь с места.
