— Льюис, у меня совсем нет уверенности, что я скроена для этого вашего кинобизнеса.
— Почему? С чего вы взяли? Вы естественны, а это уже редкий талант. Вы вполне можете стать великой актрисой.
Когда Сейерман позвонил ей в следующий раз, она согласилась пообедать с ним. Заехав за ней на своей машине, он, после того, как они отъехали, задернул шторкой стекло, отделяющее шоферское место от салона.
— О, нет, — сказала она. — Пожалуйста, мистер Сейерман, прошу вас не делать этого.
Он предложил ей триста долларов за то, что она проведет с ним ночь; когда она отказалась, он решил действовать силой. Ей было не просто отбиться от него, он был мощен и настырен. Его руки тискали ей грудь, лезли под платье, а губы ползали по шее, лицу. Он все никак не мог поверить, что она ему отказывает. Он был нетерпелив и раздражен, как ребенок, которому не дают приглянувшуюся чужую игрушку. В следующий раз она опять пошла с ним, это было несколько дней спустя, — предлагаемая им сумма возросла до пятисот долларов. Когда она снова отказалась, он сказал, что ему ничего не стоит внести ее имя в черный список, а это значит, что она не только никогда не получит работы ни в одной его картине, но что она вообще не получит ее ни в одной картине кого-нибудь еще. Кто бы он ни был. Когда он позвонил ей на следующий день, щедро расточая извинения, он сказал, что, конечно, говоря о черном списке, он совсем не имел в виду выполнить эту угрозу и снова пригласил ее пообедать сегодня; она сказала, что занята, и что будет занята всю неделю, и что все следующие недели она тоже будет занята. После этого он какое-то время не звонил. Льюис Шолт тоже не звонил ей, и она позвонила ему сама, спросив, не поможет ли он ей подыскать какую-нибудь работу; он сказал, что попытается что-нибудь в этом смысле разузнать, но пусть она не думает, что это так просто, здесь мало работы, которую предлагали бы, здесь на любую открывающуюся вакансию двадцать девушек. Но он что-нибудь попытается для нее сделать, и если что подвернется, сразу даст ей знать.
* * *
Джим Кэй отсутствовал несколько недель, делая фотографии для картины, снимаемой в Долине Смерти. Когда он вернулся, они провели вместе несколько замечательных дней. И хотя она уверяла его, что прекрасно понимает, что у их отношений нет будущего и что все хорошо, только пока оно есть, все же она не думала, что их отношениям конец придет так скоро. Она была совершенно не готова к тому, что он сказал ей позже, в октябре. Он сказал, что уезжает в Европу, что он уезжает буквально на следующее утро и что не знает, когда сможет вернуться. Необходимости освобождать квартиру не было, он продлил срок аренды. Когда-то он оставил ее у себя в квартире, так что до некоторой степени она стала зависима от него. Опять, как тогда, после его первого отъезда, у нее были долгие периоды депрессии. Время от времени она находила работу, — позировала для снимков в женских журналах. Человек, делавший эти фотографии, часто приглашал ее куда-нибудь, и когда она не могла оставаться одна в квартире, она соглашалась. Большинство этих вечеров кончалось утомительной борьбой в кэбе по дороге домой. Но она разработала разные технические приемы для того, чтобы с честью выходить из таких ситуаций: наиболее эффективно было вести себя во время поездки так, будто ты согласна, а затем, когда парень расплачивался с шофером, быстро взбежать по лестнице.
Ноябрь был плохим месяцем. Работы поубавилось, а депрессия усиливалась. В таких случаях она пыталась вообразить что-нибудь светлое, что контрастировало бы с ее мрачным настроением; постепенно она обнаружила, Что только те образы эффективны в этом плане, которые она извлекала из истории с Вилли Сейерманом, особенно из эпизодов борьбы в автомобиле. Она не понимала, почему это так, ибо он оставался для нее таким же отвратительным, как и раньше, и она была уверена, что, если он ей позвонит снова, она не переменит своего отношения к нему; но, однако, когда она думала о нем, это ее ободряло — этот ужасный важный человек, желавший ее так грубо…
Она очень удивилась, когда, открыв на звонок, увидела Льюиса Шолта. Несколько недель прошло с тех пор, как она говорила по телефону с ним и его секретаршей.
— Вот, решил заглянуть, посмотреть, как вы тут, бэби.
Когда он вошел в квартиру, в глаза ему бросился беспорядок, груда немытой посуды в кухне.
— Вы восхитительно выглядите, бэби.
— Если б я себя и чувствовала восхитительно. Мне чертовски плохо.
— Слегка приуныли, а-а? — сказал он понимающе. — Вам нужно побольше выходить. Такой изумительной девушке, как вы, следовало бы побольше уделять себе внимания. Скажите, а вы не хотели бы пойти со мной в одно занятное общество?
— Спасибо, Льюис, но мне не до вечеринок. Совсем нет настроения.
— О нет, речь идет не о вечеринке, а о настоящем большом голливудском приеме. Я вижу, вам просто необходимо развеяться. Отдохнуть от самой себя, вот что вам нужно. Этот прием устраивает Джеймс Нельсон. Кстати, вы когда-нибудь видели его дом? Его часто фотографировали для журналов. Ну, скажу я вам, это дом!
— Что, правда прием? У Джеймса Нельсона?
— Да уж. И я приглашен. Если хотите, я возьму вас с собой. Вы там встретите столько людей, вы прекрасно проведете время.
— Вы что? Вы действительно хотите сказать, что берете меня с собой на прием к Джеймсу Нельсону?
— Ну да, да, конечно. Я именно это и говорю.
Она засмеялась.
— Джеймс Нельсон — мой идол. Я его обожаю с детских лет.
— Да уж, все дамы от него без ума. Так вы хотите пойти?
— Я соображаю, достаточно ли хорошо выгляжу для такого визита.
— Да вы просто великолепны, бэби. Встряхнитесь немножко да приоденьтесь, и вы будете неотразимы.
В один миг ее охватили радость, волнение и ужас.
— Конечно же я пойду! — воскликнула она возбужденно.
Когда Джанет ушла приводить себя в порядок, он набрал телефонный номер:
— О, алло! Простите, могу я попросить мистера Нельсона? Если он есть. Да-да?.. Ну, это срочно. Льюис Шолт. Да уж, он должен… Шолт! Шо-олт… — После этого он с нетерпением ждал минут пять. Затем: — Алло? Алло? Алло, Льюис! Льюис Шолт. Алло, мистер Нельсон? Нет… не кладите трубку, вы должны меня помнить, мистер Нельсон. Льюис Шолт, агент. Уверен, вы меня помните, мистер Нельсон… У нас с вами был долгий разговор, помните? У Кокосовой рощи? Вы еще сказали, чтобы я позвонил через какое-то время… Что я хочу? Вы помните, мы с вами обсуждали… Ах, не помните?.. Ну хорошо, я буду краток… — он понизил свой голос, поглядывая на дверь, закрытую Джанет неплотно. — Знаете, Джейми, здесь у меня одна цыпочка, я от нее и звоню, и я сказал ей, что знаю вас и… да, и что вы даете прием сегодня вечером, вот я и подумал, не привести ли ее туда… в память о нашей беседе возле Кокосовой рощи… Да, потрясающе выглядит… Блондинка… Восемнадцать… — Льюис Шолт издал слегка конфузливый смешок. — Ну, Джейми, как я тут могу гарантировать, это уж от вас зависит… Хотя я не думаю, что у вас будут трудности. Ну, я не стал бы отнимать у вас время, если бы не был достаточно уверен… О, определенно… Да, да. О, мы будем где-то в районе часа… В два? Прекрасно. Великолепно. До встречи, Джейми. О, и кстати хорошенько поговорим с вами опять. Пока, Джейми.
