Предметом ее забот по-прежнему оставался Алистер. Бывали дни, когда новые обязанности делались вдруг слишком непосильными для него. Тогда он прямо на глазах делался старым и усталым. Но от одного только ободряющего слова Джейн он внезапно встряхивал головой, вмиг преображался и вновь делался прежним беззаботным и веселым Алистером. Как правило, в таких случаях его так и подмывало устроить вечеринку, причем именно в фулемском доме, со старыми друзьями из Кембриджа. И если уж он напивался, то только вином, как если бы крепкое спиртное вовсе не существовало.
С течением времени они перестали так часто заниматься любовью. Однако Джейн читала в специализированных женских журналах о том, что после первых лет супружества активность половой жизни, как правило, падает, и справедливо решила, что, стало быть, они с Алистером полностью подпадают под распространенную формулу. В определенном смысле Джейн была даже рада, потому как всякий раз, изображая оргазм, она словно бы лгала Алистеру. Теперь лгать приходилось гораздо реже.
По мере того как одну за другой удавалось решить респринские проблемы, у Алистера высвобождалось время. Теперь он стал появляться и в Палате лордов. Вместе с леди Апнор Джейн изредка взбиралась на галерею для посетителей, откуда они наблюдали разворачивающуюся под ними древнюю церемонию заседаний. В такие моменты Джейн остро ощущала, какое значение имеет положение Алистера в обществе.
В Лондоне шла обычная суматошная жизнь, впрочем, Джейн от такого давно уже отвыкла. Она отменно чувствовала себя нынче в Респрине: совершенно преобразилась, ощутив все прелести размеренной сельской жизни. С помощью Локхарта Джейн с Алистером принялись разводить племенной скот. Они, в частности, выписали себе пару хайлэндов и на этой основе скрещивали животных, выводили свою породу. Джейн с большим удовольствием разводила также цыплят, очень полюбила возиться с козами. Она, можно сказать, с утра и до вечера не вылезала из джинсов и грубых веллингтоновских сапог и даже ходила на местные соревнования по стипль-чезу.
Сейчас, когда на ее плечи были взвалены заботы по уходу за огромным респринским садом, одной ее на все сразу не хватало. Тем не менее Джейн трудилась не покладая рук и вырастила целое море цветов, так что даже леди Апнор была вынуждена открыто высказать ей свое восхищение.
Мать Алистера перестала быть для Джейн источником серьезных проблем, тем более что сын купил ей квартиру в Лондоне, которая располагалась в фешенебельном районе Риджент-Парка. Полюбив свое новое жилище, леди Апнор вскоре вернулась к привычному ритму жизни: в рабочие дни жила в Лондоне и лишь на выходные приезжала в имение.
Только спустя три года после кончины отца Алистер впервые посетил Драмлок, выяснив, что для того, чтобы оставить имение, надо резко увеличить получаемый от него доход. Супруги приехали туда вместе. Стоял июнь месяц, глаз радовала цветущая северная флора. Рододендроны так и сверкали всеми мыслимыми оттенками, наполняя окрестности своим ароматом. Никакой тебе августовской измороси, никаких комаров. В это время Шотландия представляла собой едва ли не самое идеальное для отдыха место. Отрешившись от привычных хлопот по хозяйству, Алистер сделался вновь молодым, веселым и беззаботным, и благодаря этой перемене, явно связанной с шотландским ландшафтом, Джейн понемногу полюбила и само драмлокское имение.
После длительных консультаций с управляющим было решено сдавать имение в аренду тем состоятельным иностранцам из Америки, Бразилии или Германии, которые устраивали бы тут конную охоту или рыбалку. Что же касается традиционной охоты на шотландскую куропатку в августе — сентябре, то Джейн с Алистером решили не пренебрегать традицией.
Джеймс рос спокойным, тихим ребенком, скорее даже застенчивым. У мальчика были светлые отцовские волосы и карие глаза. Можно было с уверенностью сказать, что маленький Джеймс очень любит Алистера: мальчик готов был следовать за отцом куда угодно, он даже копировал отцовскую походку. Джейн втайне радовалась таким их тесным отношениям, сама же она, к своему стыду, вынуждена была признать, что, несмотря на всю расхожесть мнений о материнской любви, мужа любила куда сильнее, нежели сына.
Припоминая, сколь одиноким было его собственное раннее детство, Алистер охотно согласился с предложением Джейн устроить в Респрине детский сад, где вместе с их сыном могли бы находиться также и дети местных крестьян, местных рабочих. Заведовать детским садом отрядили Клэр. К вящей радости родителей, Джеймс на фоне сверстников оказался вовсе не робкого десятка.
Джеймсу исполнилось пять лет, и родители решили отдать мальчика в местную сельскую школу. Собственно, это был первый случай в семействе Апноров, когда отпрыск рос без гувернантки. Мать Алистера никак не могла примириться с такого рода решением.
Но Алистеру некогда было считаться с капризами матери — он теперь постоянно заседал в Палате лордов, его то и дело приглашали на различного рода заседания Совета директоров, благотворительных обществ. Почти всю неделю Алистер проводил в Лондоне, но имения без присмотра не оставлял. Несмотря на былые страхи, Алистер прекрасно справлялся с делами, превратившись в уверенного, рассудительного мужчину.
Джейн особенно по Лондону не скучала. Дела мужа казались ей чрезмерно скучными. Большинство обедов, на которых бывал Алистер и которые вынужден был устраивать сам, посещались главным образом стариками или людьми весьма почтенного возраста. К проблемам бизнеса Джейн не испытывала решительно никакого интереса, так что, присутствуя с мужем на обедах, вынуждена была ограничиваться односложными ответами.
Алистеру же общественная жизнь нравилась чрезвычайно. И потому Джейн не раз и не два вдруг начинала чувствовать, как вся накопленная за годы совместной жизни уверенность покидает ее. Ей нравился Уимблдонский теннисный турнир, хотя нравились по-своему также Хенли и Аскот, где нужно было выглядеть элегантной, как подобает графине. А она по сравнению с другими женщинами своего круга выглядела далеко не лучшим образом. Дело в том, что самые шикарные наряды продавались лишь в тех дорогих магазинах, где Джейн вечно смущали приказчики, в других же магазинах был риск выглядеть не вполне «на уровне». Джейн злилась, чувствуя, что сама загнала себя в западню той самой неуверенности, которая зачастую являлась плодом ее собственного воображения. Тем не менее если и можно было найти несоответствие в ее нарядах, то уж лицо Джейн оставалось безупречным: серые прекрасные глаза были по-прежнему выразительны и производили сильное впечатление.
