Но лицо и тело ее говорили совсем другое.
— Прекрати, Роза, — произнес мужчина, сжимая ее в объятиях.
— Я тебя выгоню из дому, — пригрозила Роза. — Тебя выставят из страны!
— Кричи! — с вызовом сказал Ричард. — Зови на помощь! Прибегут слуги, вызовут полицию. Что же ты не зовешь никого?
Первые капли дождя упали на их разгоряченные лица.
— Потому что умираю от желания, — призналась наконец Роза.
Совсем рядом вспыхнула молния, загрохотал гром, и полил дождь. Аромат мокрой земли и грозы, нежное благоухание духов «Арпеджио», запах сплетенных тел, запах любви и плоти кружил им головы.
— Пошли в дом, — сказал Ричард.
— Нет, я хочу тебя здесь, сейчас.
Ричард прильнул к ее губам и почувствовал, как затрепетала женщина, принимая его в себя.
С балкона виллы донесся голос Клементе:
— Синьора Роза!
Шум дождя заглушил слова дворецкого.
— Нам надо возвращаться, — задыхаясь, прошептал Ричард.
— Не останавливайся, прошу, — хрипло ответила Роза.
— Нас будут искать.
— Ну и что, не хочу, чтобы это наслаждение кончалось.
Крик женщины, испытавшей впервые настоящий оргазм, смешался с рокотом грома. Роза в изнеможении застыла в объятиях мужчины.
— Отнеси меня домой, — попросила она.
А дождь лил все сильней и сильней.
Самолет получился изящным, красивым, устремленным ввысь. Он напоминал серебряную стрелу. А луком, запускавшим стрелу в небо, служил реактивный мотор, спроектированный Пьером Луиджи. Вторая в истории итальянской авиации воздушная машина без традиционного винта получила название «Дуньяни-один». Самолет совершенно секретно строили в цехах корпорации; Пьер Луиджи десять лет работал над этой машиной. Получился настоящий шедевр, во многом превосходивший первый итальянский реактивный самолет, спроектированный инженером Кампини и получивший крещение в воздухе всего несколько дней назад.
— Фирма «Капрони» обогнала нас на самом финише, — расстроился Пьер Луиджи.
— Идея реактивного самолета носилась в воздухе, — утешала брата Роза.
В это ясное августовское утро она выглядела прекрасной, как никогда. В воздухе чувствовалась приятная прохлада, яркие краски лета радовали глаз.
— Говорят, что немцы уже запустили реактивный самолет, — заметил Пьер Луиджи.
— Не исключено, — откликнулась Роза.
Мотор «Дуньяни-один» мощно взревел. Пилот Томмазо Риккарди помахал им рукой из кабины. Брат с сестрой ответили на приветствие летчика. Рядом с Розой и Пьером Луиджи стояли представители военно-воздушного ведомства и несколько журналистов.
Когда самолет после долгого разбега оторвался от земли, сердца Розы и Пьера Луиджи словно взлетели в небо.
— Корпорация «Роза Летициа и сыновья» обеспечила себе будущее, — торжественно заявил Пьер Луиджи.
— Спасибо, братишка, — с улыбкой поблагодарила его Роза.
Очень скоро самолет превратился в точку на горизонте, а потом его поглотила небесная лазурь. Свидетели исторического полета отправились в здание аэропорта, где в специальном зале были накрыты столы.
— Меньше чем через два часа он будет в Риме, — сказала Роза.
— Дай-то Бог, — вздохнул Пьер Луиджи.
— Да ты не заметишь, как пролетят эти два часа, — улыбнулась сестра.
— Будем надеяться, — заметил Пьер Луиджи, пытаясь скрыть волнение.
Их поздравил полковник Марио Балдинелли:
— Поздравляю, синьора! Поздравляю, инженер Дуньяни!
Пьер Луиджи недавно получил почетный диплом Миланского университета и теперь имел право именоваться инженером.
— Благодарю, полковник, — ответила Роза.
— Нам остался всего один шаг до турбореактивной машины, — сказал Пьер Луиджи. — Жаль только, что с теми материалами, которыми мы располагаем, проблему скорости не решить. Нам еще далеко до четырехсот километров в час.
К ним приблизились двое журналистов, сияя улыбками.
— Итак, Италия — первая в мире, — заявил тот, что постарше, со значком фашистской партии на отвороте пиджака.
— Полковник Балдинелли в вашем распоряжении. Он предоставит вам любую информацию, — отделался от журналистов Пьер Луиджи.
Все равно они дадут только официальную хронику.
Вдруг Роза заметила в толпе чеканный профиль Ричарда. Она не могла оторвать глаз от американца. Ей хотелось броситься ему на шею, но разум подсказывал — лучше не показывать виду, что они знакомы. Какого черта он вообще проник сюда? Вел он себя совершенно естественно, словно давно и хорошо знал всех присутствующих. Роза же чувствовала себя смущенной, как девица на первом балу. Она сама составляла список приглашенных, и Ричард там не значился. Оказавшись рядом, он улыбнулся ей.
— Вот уж не рассчитывала встретить тебя здесь, — покраснев, заметила Роза.
— А я как раз был уверен, что встречу тебя. Я и пришел из-за тебя.
Он разговаривал с обычной мальчишеской дерзостью.
— Ты с ума сошел, — испугалась за него Роза.
Но ее раздраженные слова потерялись в шуме голосов. Лучи раннего солнца, проникавшие сквозь окно, ласкали ее волосы.
— Конечно, сошел, — с лучезарной улыбкой признался Ричард.
Роза тоже улыбнулась, но в ее поведении сквозила нервозность.
— Зачем ты явился? — упрекнула она Тильмана.
— Я тебя не видел с прошлой ночи.
Ну почему, почему он так неотразим? Роза неодобрительно покачала головой, справившись с волнением.
— Очень важная причина! Как-нибудь расскажешь, откуда ты узнал про это испытание и как сюда пробрался.
— Для влюбленного нет препятствий, — заявил Ричард.
Банальный ответ показался Розе в тот момент самой мудростью.
Она переживала настоящий медовый месяц. А вокруг гремела война. Зенитки не могли противостоять английским бомбардировщикам, рвущимся к Милану, но, к счастью, зажигательные бомбы не нанесли городу особого ущерба. Правда, итальянские истребители показали себя не с лучшей стороны, да и вести с фронтов не всегда были утешительными.
Кругом бушевала война, а Роза чувствовала себя безмятежно спокойной. В сорок лет она познала любовь, не слащавую киношную любовь, не романтическое книжное чувство, а настоящую страсть, не знающую запретов, — она наполняет сердце, разогревает кровь и придает жизни смысл. Такая страсть порождает не болезненную истому, а возвращает молодость. В ней, наверное, и кроется тайна счастья. Возможно, из страха Роза ни о чем не спрашивала Ричарда. Они не клялись друг другу в вечной любви. Они не говорили: я люблю тебя. Они просто любили. Как первый раз в жизни.
