— Джейс! Не делай из меня идиота! Какого хрена этот ловелас сказал, что ты обещала ему свидание?
— Потому что я, в самом деле, обещала ему свидание! — Джейс сдалал глубокий вдох. — Я уже и забыла об этом. Это было перед отъездом Стива на курсы в Майами. Я дежурила в ту ночь. Он угостил нас с Элен кофе и сказал, что я давно ему нравлюсь, — чем больше она давала объяснений, тем тише становился её голос, и тем ниже опускалась голова. — И попросил… пригласил… Марк, — синие глаза распахнулись и с мольбой смотрели на него. — Я тогда… тогда все было неопределенно. В принципе, ничего не прояснилось и сейчас, но тогда… Ты только оказался в нашей жизни. Я не строила никаких планов, касательно нас, тебя и меня. Я и сейчас не строю, боюсь. Но тогда… Ты прилетел из Нью-Йорка, где у тебя, наверняка был кто-то. А Роб вечно наседал на меня, говорил, что мне пора выбираться из своей скорлупы. А Стив, он такой… спокойный, уверенный и надежный. Вот я и согласилась. А потом ты и весь этот вихрь, — она взмахнула руками. — И я совсем забыла о нем. Пока Стив сегодня сам не напомнил. Но я собиралась сказать ему «нет» и все объяснить. Но не успела, ты пришел…
— Стало быть, я его полная противоположность, — Марк вздохнул. — Прости, что помешал.
Саркастическая улыбка тронула уголки его губ.
— Ты тут ни причем. — Джейс вздохнула. И попыталась объяснить ему все еще раз. — Я допускаю, что мужской организм устроен совсем иначе, чем женский. И чувства для вас не главное. Какая разница, кто сегодня окажется в твоей постели? Для вас это игра, погоня за трофеем. Так наверняка, было и для тебя в Нью-Йорке. Но я так не могу! Для меня главными остаются чувства. Возможно, если мы не встретились бы снова, я бы и смогла полюбить Стива. Пусть не сразу, со временем. Но… — она помедлила. — Да я в Белизе не могла построить ни с кем отношений только потому, что ничего к ним не чувствовала. И дальше второго свидания дела не продвигались. Я устала чувствовать себя ущербной: сначала в школе, убогая пацанка; а потом и в колледже, легкодоступная мать-одиночка, либо синий чулок. Вот что думали обо мне все вокруг! И только с тобой я чувствовала себя такой… желанной, любимой. Ты раскрыл мне саму себя, тогда, в ту нашу первую и единственную ночь. И поэтому, все они были… не теми. Не те слова, не те действия. Не те руки, что поддерживали за локоть. Не те губы, что целовали… Я не могла или не хотела. Неважно. У меня никого не было, кроме тебя.
Она выпалила все это на одном дыхании, и напряжение отпустило её, словно сломанная пружина в отлаженном механизме она, сказав все это, порвала внешнюю оболочку спокойствия, и сломалась. Джейс устало села в кресло, прижав ноги к груди, и уткнулась лицом в ладони. Она не плакала, но она была опустошена. Выжата, как лимон. Усталость накатывала на неё, тяжелым грузом опускаясь на веки. Она сказала все. А теперь — спать. А завтра начать новую жизнь, как и планировала. Без него.
А до Марка только спустя какие-то секунды дошли её последние слова. Он с недоверием и неверием несколько минут смотрел на Джейс. Повторял про себя семь слов, невольно сорвавшихся с её губ, пока их смысл окончательно не дошел до него, а потом схватился за голову. Иисусе! Этого быть не может!
Он еще раз посмотрел на Джейс. Она сидела, словно тряпичная кукла: опустошенная, но не сломленная. Она не врала. Марк подлетел к креслу, опустился на колени и взял в ладони тоненькие пальчики Джейс, покрывая их быстрыми легкими поцелуями:
— Девочка моя! Маленькая, родная! Моя милая! Джейсон, — он поднял глаза. — Ты хоть понимаешь? Ты моя! Моя!!! Только моя!
А Джейс была напугана таким неожиданным натиском. Она попыталась освободить руки из ладоней Марка, но он не отпускал. Смотрел на неё так пристально. А Джейс все пятилась назад, вжимаясь в спинку кресла.
— Марк, это… Что ты говоришь? Твоя? это ничего не меняет. — Она решительно мотала головой. — Ничего. Я не могу так. Я устала и измучилась. И я собиралась сказать тебе сегодня, что… что я ухожу. Вот.
— Уходишь? — Марк оторопел. — К кому? К нему?! К этому докторишке?
— Марк, Стив очень хороший врач! И не смей так отзываться о нем! Он оперировал твоего отца!
— Мне плевать, какой он врач! — Марк рывком поднялся на ноги. — Я не собираюсь ему в благодарность за спасенную жизнь отца отдавать тебя! Особенно теперь. Так что и думать забудь! Он тебя не получит.
— Стив тут ни причем!
— Мне плевать, кто и причем! Тебя никто не получит, кроме меня! Ты будешь здесь! Со мной и детьми!
— Нет, — она упрямо смотрела на него. — Не буду. Я вернусь в свою квартиру, в Ретондо.
— Черта с два ты вернешься!
— Но я не могу так! Не могу жить с тобой! Этот твой вулкан, он… он сжигает меня! Ты, как тот лис Ник, из мультика. Я не могу понять, когда ты настоящий, и какой ты настоящий… Сейчас ты милый, добрый, такой заботливый, но в следующую секунду все может поменяться, и ты снова начнешь меня запугивать, игнорировать и наказывать своим молчанием. Ты должен отпустить меня. Так будет лучше. Уверена, мы сумеем договориться по поводу детей. Но жить так, как сейчас, я больше не могу, и не буду.
Слова лились из неё непрекращающимся потоком, облегчая разум и душу. Но вместе с этой исповедью лились и слезы.
Марк улыбнулся, протянул ей руку, но Джейс не взяла её. Вытерла ладонями щеки, а потом, совсем как Бри, провела руками по хлопковым брюкам медицинской униформы, что все еще была на ней, оставляя на ткани влажные полосы. Совсем девчонка! Он усмехнулся, покачал головой, а потом наклонился и, как маленького ребенка подхватил её на руки. Джейс вскрикнула от неожиданности, а Марк сам опустился в кресло, усаживая Джейсон к себе на колени. Он положил её голову себе на плечо, преодолевая упрямое сопротивление, и заставляя Джейс расслабиться.
— Ты все сказала? — он не надеялся на её ответ. — Если я — лис, то ты моя Морковка! (прим.: Морковка — забавное прозвище, которое дал крольчихе лис, в мультфильме «Зверополис»). И мы можем быть отличной парой, — Джейс пыталась высвободиться и возразить, но Марк не дал: — И не спорь! У нас уже неплохо получатся. А дальше все будет только лучше. И еще, у меня к тебе есть одна просьба.
— Какая? — Джейс расслабилась и с наслаждением уткнулась носом в шею Марка.
— Ты только верь мне. И доверяй. Я больше не подведу тебя, Джейс. Но и от тебя попрошу того же.
Она ничего не ответила, только коротко вздохнула. А Марк сумел дотянуться до бутылки, что умудрился, не заметив как, поставить на пол, сделал глоток, прямо из горлышка, сам, а потом протянул сосуд и Джейс:
— Предлагаю выпить за наше мирное соглашение.
— Мирное соглашение… — сказать ему, что она еще ни с чем не соглашалась? — Прямо так? — Джейс иронично изогнула бровь, но бутылку взяла.
— Прямо так. — Марк кивнул. — Не хочу отпускать тебя.
Он смотрел, как Джейс сделала глоток, немного поморщилась, а потом взглянула на этикетку. Снова глотнула, и спросила:
— А что это?
— По-моему, бренди. Разновидность коньяка. А что?
— У него… приятный вкус. Как-то раз, — её язык снова «развязывался», — в Белизе, Роб заставил меня выпить виски. Ну, это была и гадость! И на вкус и на запах. А это… мне нравится.
Она, было, поднесла горлышко бутылки ко рту, но Марк поспешно отобрал коньяк у неё.
— Э, нет-нет-нет! тебе, пожалуй, хватит. — Он пытался сдержать смех.
— Почему? — наивные синие глаза вполне серьезно смотрели на него.
— Потому что, женский алкоголизм, знаете ли доктор Монро, опасная штука! — он ворчливо пожал губы. — Понравилось ей, видите ли. Я знаю, что ждет тебя завтра утром: ужасное похмелье. А вот что ждет меня? Твое забвенье о сегодняшнем вечере?
Она почти не слышала, что он там бубнил себе под нос. Джейс расслабилась. Ей было так хорошо в его объятиях. Так надежно. Можно сколько угодно пытаться убеждать и его, и себя, что им не суждено быть вместе. Но она помнила ту их ночь. И помнила себя. И то ощущение неземного блаженства, когда она рассыпалась на миллионы радужных осколков. И вот она снова в его руках. И этот его запах, тонкого дорогого парфюма, смешанный с запахом его кожи. Он кружил ей голову. Ладно, завтра она уйдет, может быть. Но сегодня… сегодня, можно она потеряет голову? Только один раз? А потом, спишет все на этот бренди, виски, коньяк… Сегодня она хотела быть раскованной. Хотела вновь почувствовать себя желанной. Пусть не любимой. А всего лишь одной из тех, с кем он спал. Она коснулась пальчиками его кожи за ухом, пропустила волосы на висках сквозь пальцы, и провела кончиком носа вверх по шее:
