напрягается.
– Для них?
Мой взгляд смягчается, и я делаю шаг к нему, запрокидывая голову, чтобы получше его рассмотреть.
– Мне наплевать на контракт или на то, чтобы осчастливить этих людей, но я хочу быть тем, кем, согласно моему имени, я должна быть, и я хочу, чтобы моя семья была в безопасности, – говорю я, и его взгляд становится жестче. – Но если в конце концов останется только одна вещь, которую я могла бы сделать, то я хочу сохранить тебя.
Его глаза сужаются от тяжелого вдоха.
– Итак, что ты скажешь, здоровяк? Ты со мной?
Рэйвен
Я поворачиваюсь, смотрю в зеркало и сжимаю ожерелье, которое парни подарили мне прошлой ночью – пуля, попавшая в Кэптена, расплавленная, измененная и с выгравированными на ней словами.
Баскетбольный мяч, наши имена – нити, создающие форму.
Линия через центр – Брейшо. Моя и линия Мэддока бегу через центр. Кэптена – слева, Ройса – справа.
Четыре соединенные нити – так же, как на татуировке Мэддока. Отображение всех нас.
Моя семья.
Я смотрю в глаза своему отражению, слегка улыбаюсь ему. Отражению, которое – я никогда в это не верила – может мне понравиться. И впервые в жизни я вижу себя. Такую, какая я внутри. Кем я хочу быть.
Я вижу Брейшо.
И я собираюсь выйти замуж за одного из них по-настоящему.
Я глубоко вздыхаю, моя рука опускается, чтобы прикрыть живот, когда поворачиваюсь.
– Меня, кажется, сейчас стошнит.
– Это называется – ты беременна. Если не нравится, впредь используй презервативы.
Наши с Викторией глаза устремляются на Хлою, ее голова вскидывается, и она встречается со мной взглядом.
– Прости, – медленно выдавливает она. – Это слишком естественно – быть…
– Быть сукой? – вставляет Виктория.
Хлоя скрещивает руки на груди, ее подбородок вздергивается.
– Это лучше, чем быть фальшивкой.
– Ты называешь меня фальшивкой? – Виктория вскакивает на ноги.
– Подходит тебе.
– Почему ты вообще здесь? – Виктория огрызается в ответ. – Тебя не приглашали.
– Что, беспокоишься, что я могу понравиться Рэйвен, она со мной подружится и забьет на тебя?
Сука…
– Хорошо! – кричу я, поворачиваясь к Хлое с сердитым взглядом. – Не могла бы ты просто… выйти на улицу с парнями или что-то в этом роде?
Хлоя вскидывает руки, бросает расческу на диван и выходит из комнаты.
Я жду, когда за ней захлопнется дверь, и плюхаюсь на диван.
– Зачем нам это все? Почему бы не провернуть то же дерьмо, что мы сделали с Кэпом – в какой-нибудь глуши, где никого нет, кроме нас двоих, – только с настоящим преподобным, или священником, или как вы их там называете.
– Именно поэтому вы должны сделать все по-другому. – Виктория смотрит на меня как на сумасшедшую.
Я пристально смотрю на нее в ответ.
– Подруга, ты вышла замуж за его брата.
– Очевидно, что нет, идиотка, – огрызаюсь я, откидывая голову на подушку, когда паника поднимается в моем животе. – Просто я так не могу.
– Ты хочешь уйти?
– Очень смешно, Ви, – хриплю я.
– Смотри. – Виктория придвигается к краю дивана. – Все люди, находящиеся здесь, – те, о которых ты заботишься, и Хлоя. – Она сверлит меня взглядом, заставляя засмеяться.
– Ну, мне еще на самом деле наплевать на Мака, – пытаюсь пошутить я.
– Ну, кроме них. – Она хихикает. – Они, я почти уверена, пригласили сами себя, чтобы повеселиться сегодня вечером. Мы, парни и все. Мэддок уже облегчил дело. Никаких платьев, костюмов, только мы. Расслабься, черт возьми, и посмотри в окно на парня, которого ты чуть не потеряла. Все, что ты делаешь сегодня, – это получаешь гарантию, что этого никогда не произойдет. Вот и все.
– Мы восемнадцатилетние дети, которым придется пойти в летнюю школу, чтобы окончить ее в этом году, у нас будет гребаный ребенок и мы поженимся? Ви, я даже еще с ним не разговаривала. Я думала, что была замужем за его братом меньше дня назад, и вот мы здесь.
Она смотрит на меня, качая головой.
– Разве что-то из этого имеет значение?
– Разве не должно?
– Нет. Ты сама сказала, что тебя не волнует это слово. Для тебя это ничего не значит, но он значит для тебя все. Вся эта история с мужем и женой сегодня может быть продолжена ради какого-то дурацкого договора, но утром, когда ты проснешься рядом с ним, она будет означать нечто большее. – Она встает, протягивая руку, и я ударяю по ней своей ладонью. Она дергает меня вверх, наши глаза встречаются. – Вечером он официально станет твоим, Рэйвен.
– Он уже здесь, – говорю я, зажмурив глаза.
– Так в чем проблема? Почему мы стоим в комнате, когда уже могли бы жарить маршмеллоу у огня?
Я усмехаюсь и отталкиваю ее.
– Ты плохо соображаешь, если думаешь, что увидишь меня сегодня вечером, Ви. – Я спускаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, улыбающуюся сверху. – Точно плохо соображаешь.
Она спускается трусцой, следуя за мной в комнату.
– Можно я буду стебать тебя за то, что ты надела платье, хотя он сказал, что тебе это не нужно?
– Если хочешь пинка под зад, дерзай.
Она смеется, подталкивая меня к двери.
Мэддок
– Какого хрена она так долго? – Ройс смотрит на часы, потом снова на меня.
Я хмурюсь.
– Ты в порядке, чувак?
– А ты? – Его глаза расширяются, а брови приподнимаются. – Я имею в виду, черт возьми, братан. Ты вот-вот женишься и, блядь, такой спокойный.
Кэп хихикает рядом с ним, и уголок моего рта приподнимается.
– Чего ты смеешься? – Ройс игриво пихает Кэпа. – Теперь ты не можешь ходить здесь, притворяясь, что у тебя в заднице нет палки размером с Викторию.
Кэп хмурится, но когда я поднимаю бровь, смотря на него, его лицо разглаживается, и он пожимает плечами. Я успеваю заметить, как он легонько улыбается.
– Чувак, мы слишком хорошо выглядим, чтобы стоять посреди леса. – Ройс проводит рукой по своему пиджаку, ухмыляясь.
– Разве она не разозлится, когда увидит вас, ребята, в костюмах, когда вы сказали ей, что она может надеть джинсы? – дразнит Мак. – Каждая девушка, которую я знаю, взбесилась бы, если бы появилась где-нибудь одетой не как надо.
Мы трое ухмыляемся, и Мак смотрит на нас в замешательстве.
Ройс хватает его за плечи, слегка встряхивая.
– Правильно, дружище. Любая другая девушка взбесилась бы. Рэйвен – не какая-нибудь другая. Она говорит на языке Брейшо. – Ройс смотрит на меня. – Она говорит на языке Мэддока. – Он слегка ухмыляется. – Она знает, чего он на самом деле хочет.
Хлоя только качает
