жизни были вещи, которые девушка не хотела знать о мужчинах.
— Итак, когда ты приехал в Соединенные Штаты?
— На следующий день после моего освобождения.
Я поцеловала его в грудь, посмотрела на него и беззаботно сказала:
— Я уверена, что иммиграционной службе понравилось принимать твое заявление.
В его глазах заиграло веселье.
— Мой послужной список был чист, malyshka (прим.пер: Малышка). У меня талант к технике. Я могу узнать, где завтракает президент прямо сейчас, сфотографироваться и анонимно выложить это в социальных сетях, и все из моей кухни.
Мои глаза расширились.
— Ты хочешь сказать, что пока я нахожусь где-то рядом с камерой, ты можешь найти меня и наблюдать за мной на своем компьютере?
— Да.
— Ты ведь не занимался этим, не так ли?
— Это было бы сомнительно с моральной точки зрения.
— Да, было бы, — многозначительно ответила я.
Гений и преступник в одном лице. Ужасающая комбинация.
Я решила больше не расспрашивать его на эту тему.
— Разве ты не скучал по своей семье, когда переехал в другую страну?
И вот так я врезалась в кирпичную стену.
Его живот слегка напрягся под моими руками, и тон стал холодным.
— Мне надо заканчивать собираться на работу, malyshka. (прим.пер: Малышка)
Это увольнение, если я когда-либо слышала такое. Однако, довольная тем, как далеко я зашла, я спрыгнула вниз и вернулась в постель.
В ту ночь я была так далеко от сексуального разочарования, что решила стать немного похитрее. На мне было самое сексуальное нижнее белье, которое у меня имелось, пара вязаных носков до бедер и больше ничего. Я как раз готовила ужин, когда он вернулся. Он замер, его глаза потемнели, когда он осмотрел меня.
Он сел за островок, снял галстук и прищурился.
Я испортила его распорядок.
Жар его глаз преследовал меня повсюду на кухне. Я старалась медленнее и чаще наклоняться, чем это было необходимо. Если и существовала какая-то битва, которую я собиралась выиграть между нами, то только эту.
Мы ели в дружеском молчании, но я даже не могла почувствовать вкус еды, потому что от одного его взгляда у меня под кожей начинало покалывать каждое нервное окончание. Он помог мне вымыть посуду и прибраться на кухне. Затем схватил мое лицо и нежно поцеловал в губы.
— Спасибо за ужин, malyshka. (прим.пер: Малышка)
Именно тогда я поняла, что люблю его мягкую сторону.
Я сидела у него на коленях, его рука играла с моими волосами, пока мы смотрели политические дебаты по CNN. Я даже не могла притвориться, что обращаю на это внимание, когда его стояк прижимался к моей заднице. Часть меня знала, что он делает, отказывая мне. Мне это не нравилось. Потому что это заставляло мою грудь чувствовать себя напряженной и тяжелой. И это выбивало меня из колеи.
Где-то между началом и концом, мои ноги оседлали его, руки оказались в его волосах, и губы раздвинули его, когда я щелкнула языком по его.
Он застонал.
Поцелуй стал глубже, и я прижалась к его эрекции. Я была так возбуждена, что мое зрение затуманилось, кровь горела, и я была уверена, что мочу его брюки, двигаясь на нем.
— Боже, я хочу тебя, — выдохнула я ему в рот.
Он издал мучительный звук и отстранился. Большой палец пробежал по моей щеке, его глаза встретились.
— Повтори еще раз.
Я покачала бедрами, прижимаясь к нему, отчаяние окутывало мои слова.
— Я так сильно хочу тебя.
— Почему? — спросил он хриплым голосом.
— Потому что... — я вздохнула, в поисках причины, а затем просто произнесла первую мысль. — Потому что это всегда был ты.
Возможно, я никогда не осознавала этого раньше, но когда слова слетели с моих губ, я поняла, что имею в виду каждое из них.
Удовлетворение, темное и ленивое, вспыхнуло в его глазах. Его губы прижались к моему уху, от его голоса у меня по спине пробежала дрожь.
— Ты победила, malyshka. (прим.пер Малышка.)
Я даже не успела испытать удовольствие от своей редкой победы над ним, потому что, разорвав мои трусики, он вошел в меня так глубоко, что у меня перехватило дыхание. Я впилась ногтями в его плечи.
— Блядь, я скучал по этому, — выдохнул он.
К этому времени я уже привыкла, как он брал меня — жестко и неумолимо. Слегка эгоистично, но почему-то все еще внимательно. Когда он нес меня в спальню, крепко держа, все еще находясь глубоко внутри меня, он остановился, чтобы поцеловать меня на целую минуту, и я знала, что я это люблю. Секс был быстрым и грубым, но потом он компенсировал это, устроившись головой у меня между ног, пока я не начала умолять его остановиться.
На следующий вечер, ожидая, чтобы перейти улицу, мне пришло сообщение с неизвестного номера.
Мой ужин запаздывает.
Школьное головокружение наполнило меня фактом, что он писал мне, даже несмотря на то, что я позволила ему удержать меня прошлой ночью.
Я: Простите, кто это?
Кристиан: Забавно.
Я: Тодд?
Кристиан: Я отшлепаю тебя по заднице.
Я: Обещаешь?
Вскоре после этой переписки я обнаружила его сидящим на диване с какими-то бумагами на кофейном столике. Я провела руками по его груди, сверкнув своими новыми блестящими малиновым маникюром.
— Что думаешь?
— Мне нравится, malyshka. (прим.пер: Малышка)
Он схватил мою руку и поцеловал. Именно тогда я решила, что люблю получать одобрение этого мужчины, каким бы запутанным ни было его положение в моей жизни.
На следующий день он пришел домой, помолчал, потом взял книгу Русский Для Чайников, лежавшую на кофейном столике. Подняв бровь он перевёл взгляд на меня.
Я ответила ему взглядом со своего места на диване.
— А как еще я буду подслушивать все твои телефонные разговоры, malysh? (прим.пер: Малыш)
Это была мужская форма нежности, как он меня называл. Полуулыбка тронула его губы, когда он бросил книгу обратно на столик.
Я встала и обняла его за талию, прижавшись лицом к его груди.
— Я весь день ждала, когда ты вернешься домой.
Он удовлетворенно хмыкнул.
— Что ты со мной делаешь?
Голос у него был серьезный, с легким акцентом. Я так любила этот тембр, что поднялась на цыпочки и попыталась ощутить его вкус на его губах.
По прошествию следующей недели я каждый день я влюблялась во что-то ещё. От его запаха — от того,
