Сказав это, он заключил ее в объятия и поцеловал. У Блейз моментально закружилась голова. Ей тотчас захотелось забыть все причины, почему она не должна этого делать, правда, она не была уверена, что у нее это получится.
– Твоя мать убьет тебя за это, – сказала она, когда закончился поцелуй.
Саймон рассмеялся:
– Пусть думает что угодно. Она всю жизнь делала вид, будто ведет этакую богемную жизнь, и вдруг превратилась в буржуазную лицемерку. Мы же с тобой любим друг друга, а это самое главное. Все остальное – мелочи: время, возраст, годы. Все было прекрасно, когда мы были вместе. Теперь у нас будет сын. Блейз, дай нам шанс, всем троим. Прошу тебя. Нет, конечно, трудности будут. Куда без них. Но давай попробуем, ради всех нас и ради Салимы. Я ведь ничего не знал о ребенке. Я пришел, чтобы сказать, как сильно тебя люблю, пришел, надеясь на чудо, что ты по-прежнему меня любишь и тебе хватит смелости начать все сначала.
– Да, я по-прежнему тебя люблю, – с улыбкой ответила Блейз. – И никогда не переставала любить, особенно когда поняла, что у меня будет ребенок.
– Значит, мне есть на что надеяться?
– Скажи, что будет, когда через пару или через двадцать лет в твоей жизни появится девушка, в которую ты влюбишься?
– Ты – единственная, кто мне нужен. Сейчас и через двадцать лет. И через пятьдесят. Я ведь пришел сюда не из-за ребенка, о котором ничего не знал. Я пришел ради тебя.
Блейз ничего не ответила, и тогда он поцеловал ее еще раз. И все обиды прошедших четырех месяцев тотчас покинули ее, исчезли, как будто растворились в тумане. Саймон поднял ее с дивана и заключил в объятия.
– Я люблю тебя и всегда буду любить, сколько бы тебе ни было лет.
Он произнес слова, которые Блейз надеялась – да что там! – мечтала услышать. К чему кривить душой, все эти четыре месяца она только и думала о том, чтобы он вернулся к ней, даже если она сама велела ему уйти. Помнится, она ожидала услышать эти слова от Эндрю, а до него – от Гарри, но так и не дождалась. Саймон был единственным, кто их произнес, кто пришел к ней, движимый настоящей любовью. Он пришел ради нее, а не ради ее статуса, ее работы, ее славы. Ему была нужна Блейз. И только она.
– Если мы с тобой так поступим, значит, мы оба сошли с ума. Я ведь на пятнадцать лет тебя старше. Когда мне стукнет пятьдесят, тебе будет лишь тридцать пять. А когда мне исполнится шестьдесят, то тебе – лишь сорок пять, и ты все еще будешь в расцвете лет.
– Меня это не волнует. Пусть я последние четыре месяца вел себя как последний осел, но считать я умею. И мне наплевать, кто что скажет или подумает, за исключением лишь тебя и Салимы. До остальных мне нет дела. Я никогда не встречал такой женщины, как ты, и точно знаю, что никогда не встречу снова. И потому не намерен сдаваться.
– Я тоже, – негромко произнесла Блейз и, подняв на него глаза, улыбнулась. Они были рядом, потому что любили друг друга, любили всем сердцем. Теперь она это точно знала. Знал и он. У обоих не осталось никаких сомнений, никаких вопросов, которые бы еще нуждались в ответах. Были лишь они двое, и оба шли по одному пути. Саймон улыбался. Впервые в жизни он не сомневался в своей правоте – так же, как и Блейз.
В июле Саймон, Блейз и Салима улетели в Бордо, навестить его дядюшку и кузенов, где чудесно провели время. На обратном пути они сделали остановку в Париже. Салима ни разу там не была. Блейз и Саймон водили ее по всему городу. Салима была в восторге. Они втроем гуляли по парижским улицам, обедали в бистро, посетили Нотр-Дам, Сакр-Кер, Лувр, Версаль, сады Тюильри и Булонский лес и сделали массу покупок. В «Ритце» Салима спала в отдельной спальне. Бекки они с собой не взяли: это было семейное путешествие. На три недели, пока они были в Европе, она уехала к себе в Нью-Гемпшир.
В июне Блейз сказала Салиме, что у них в семье ожидается прибавление. Салима пришла в восторг и обещала помогать матери. Она от всей души радовалась возвращению Саймона. Перед их отъездом в Европу она получила извещение о том, что принята в Джуллиардовскую школу. В общем, и ее, и Саймона в сентябре ждали большие жизненные перемены, не говоря уже о том, что в конце месяца на свет должен был появиться малыш. На работе к беременности Блейз отнеслись с пониманием. Все уговаривали ее взять после рождения ребенка хотя бы месяц отпуска. В конце концов ее удалось уломать на три недели. Она уже подыскала няню, которая будет спать в комнате, соседней с комнатой Бекки. Женщина эта предложила помогать и Салиме. Правда, Салима уже почти не нуждалась в помощи. Большую часть дня она будет проводить в вокальной школе. Пока они летели из Франции домой, Салима с Саймоном спорили по поводу собаки-поводыря. Правда, так к согласию и не пришли. Что касается Блейз, то по возвращении домой Саймон пообещал учить их обеих французскому, а Салиму – еще и готовить. В общем, каждый внес в семейную копилку свои дарования и таланты.
Август пролетел быстро. Чудесный месяц, если бы не жара, которая не лучшим образом сказывалась на Блейз по мере того, как увеличивался ее живот. Однако она была настроена решительно и работала не покладая рук. Более того, продолжала записывать интервью.
Зак поражался ее энергии. Он не ожидал от беременной женщины подобных подвигов. Кстати, в одном из утренних выпусков Блейз в эфире призналась в своей беременности. Их телеканал тотчас же забросали подарками для будущего малыша. Блейз была тронута до глубины души.
На лето Саймон, Блейз и Салима сняли дом в Хэмптоне и уезжали туда на выходные. Иногда Бекки и Салима оставались там на всю неделю и устраивали бал. По субботам и воскресеньям у Бекки были выходные дни. Обычно она проводила их со своим новым бойфрендом, с которым познакомилась, пока все были в Европе. Это был начинающий художник, очень милый. Салиме он тоже понравился.
Саймон приступил к работе в конце августа, неделей раньше, чем у Салимы начались занятия в «Джуллиарде». Его переполняло волнение. Школа располагалась в Бронксе, возраст учеников был самый разный, от трех лет до двадцати одного. Саймон работал со старшими, что у него отлично получалось. Свидетельство тому – его успехи с Салимой. По сравнению с Колдуэллом, программа была более насыщенной. Через пару недель он взял с собой Блейз и Салиму – хотел показать им новую школу. Он буквально горел энтузиазмом, как в отношении своей новой работы, так и предстоящего пополнения их семьи. Его жизнь наконец обрела четкие очертания. У него были Блейз, Салима, работа, а вскоре будет и сын.
Через неделю после того, как Саймон приступил к работе в Нью-Йоркском институте специального образования, Салима начала учиться в «Джуллиарде». У нее теперь был прекрасный консультант, чья основная задача заключалась в том, чтобы не дать ей записаться на все имеющиеся вокальные классы. Она и без того записалась на все, что только можно. Бекки каждый день отвозила ее в школу на автобусе. В стенах школы Салима пользовалась белой тростью и ничуть этого не стеснялась. Самым важным для нее были занятия вокалом. Кстати, два класса ей преподавала Лючанна. Она была безмерно горда своей ученицей. Чтобы заработать себе дополнительные баллы, Салима записалась в церковный хор в Гарлеме. Впрочем, и после занятий у нее было полно разных дел, так что Саймон и Блейз ее почти не видели. Зато каждый вечер ей было о чем им рассказать, что она и делала.
