Я не сказал ей о том, что хочу быть частью ее мечты. Язык не повернулся просить о таком одолжении, да и совесть не позволила. Как бы сильно я ее не любил, мне нужно помнить о той, чью жизнь я безжалостно разрушил, пройдясь по ней смертоносным ураганом. Тот Дмитрий, которого видела во мне Мери, не имел права перечеркивать свою самую главную ошибку и переступать через нее, будто она – это маленькая лужица на его пути. Поиски продолжаются, вскоре приедет Магомед и я снова попрошу его вспомнить все подробности того рокового вечера. Я найду ее. Отыщу, даже если для этого мне придется пройти всю Евразию или пересечь океан. А потом… потом я упаду перед ней на колени и буду молить о прощении. Она вынесет мне приговор, с которым я не стану спорить ни при каких обстоятельствах. Пришло время отвечать за свои поступки. Больше я не стану бегать от прошлого в отчаянной надежде, что оно само сжалится и отпустит меня. Отныне, у меня есть стимул, чтобы дышать, и я не склоню головы перед рассекающим топором Смерти.
Мери потихоньку приходила в себя. Слезы ее высохли, тело расслабилось. Заметил, что она все больше и больше стала доверять мне. Она не избегала моих объятий, не вздрагивала каждый раз, когда брал ее за руки. Этот прекрасный божественный цветок распускался у меня на глазах, прорываясь все выше и выше, к свету. Я же превратился в заботливого садовника, готового всегда оберегать и лелеять ее.
– Так странно, – приглушенный голос девушки прозвучал едва слышно, зато я каждой клеткой своего тела почувствовал вибрацию ее грудной клетки. Оно отзывалось на любой, самое малейшее изменение в организме девушки, притягиваясь к ней словно мощнейшим магнитом. – Рядом с тобой мне так спокойно… Твои слова всегда кажется мне правильными. Что бы ты не сказал, я готова согласиться с тобой. Меня это пугает, – искренне признание полоснуло меня по сердцу, разбередив его острым лезвием. Руки сами собой обняли ее крепче, губы сомкнулись на виске девушки, стараясь вобрать в себя все ее сомнения и переживания. Я был готов превратиться в огромную губку, лишь бы впитать весь негатив, что прочно укоренился в ее очаровательной головке, все самое плохое и неприятное.
– Доверие, – ответ вышел сам собой, пальцы зарылись в пушистую копну темных волос. – Нет ничего важнее доверия, воробышек. Это основа любых отношений. В тот день, когда ты скажешь, что доверяешь мне, я стану счастливейшим из всех смертных.
Я вдыхал любимый аромат, тонул в нем, словно в дурмане. Мери была моим спасением и символом моего поражения. Эта девушка вклинилась мне в душу, освещая собой все самые потаенные углы и возрождая меня к жизни. В день, когда не стало мамы, я превратил в пустую, лишенную содержания, оболочку. Казалось, сердце мое тогда перестало биться, кровь застыла, покрывшись тонкой корочкой льда, под которой остатки прежнего, доброго и беззаботного, Дмитрия медленно умирали. Я поддался тьме, окутавшей наш с отцом мир, стал его копией, без чувств и эмоций. В какой-то миг человек, которого я так люто ненавидел и презирал, стал моим вторым «Я», маска напрочь приклеилась к лицу, убив под собой все светлое и хорошее. Я сам превратил себя в Чудовище, заточившись в темнице из ненависти и злобы. Из нее не было выхода или спасения, она была моим домом на протяжении долгих бесконечных лет, пока не появилась Мери…
– Я больше не смогу жить без тебя, воробышек! Ни дня не протяну вдали от тебя…
Признания, которые должны были литься из уст, застряли глубоко в горле, под тяжестью огромного железного комка. Он не давал им воли, не позволял вырваться на свободу. Этот груз продолжал лежать на мне, даже когда я пытался не думать о нем. Но не думать и не чувствовать – это совсем разные вещи. Если разум поддается хоть какому-то контролю, то сердце… Оно не знает никаких правил, кроме любовных. Мое же сердце, пусть и грубое и черствое, всецело принадлежало Мери.
– Обещай, что не позволишь страху отравить тебя, – умолял я, едва дыша. Приподняв лицо любимой за подбородок, почувствовал, что тону в глубине ее бездонных глаз. В полумраке они казались мне почти черными. Яркие магические камни, такие драгоценные и желанные. – Дай мне слово, воробышек, – страх перед неизвестностью пожирал меня изнутри, заглушая все остальные эмоции. Он был силен, намного сильнее, чем когда-либо.
Сегодня, держа в ее объятиях, я чувствовал, что теряю свою Мери. Она была рядом, но при этом, ускользала сквозь пальцы, словно песчинки. Я боялся, что мое расследование станет нашим концом. Правда прошлого поглотит настоящее и отбросит прочь будущее. Это чувство не покидало меня с тех самых пор, как я начал эту игру. Теперь же, партия приближалась к своему логическому завершению. В финале останется лишь один победитель. Проигравший же заплатит за все…
Кажется, она тоже что-то чувствовала. Возможно, я просто поддался своему сумасшествию и стал придумывать то, чего и в помине нет. Мне бы хотелось в это верить. Пожалуйста, Господи, если ты есть, помоги мне сохранить ее! Я не могу потерять Мери сразу же, как обрел. Не могу. Не хочу.
– Обещаю, – коротко кивнула девушки, и снова спрятала лицо на моей груди. Вот бы иметь возможность замораживать время. Я бы ни за что не отпускал ее от себя.
Окинув взглядом помещение, до потолка заполненного призраками прошлого, впился глазами в блестящую полированную поверхность рояля. Идея возникла в голове мгновенно, осветив мое хмурое лицо блаженной улыбкой. Конечно же! И как я сразу не догадался?
Чувства, которые невозможно выразить словами, можно передать через музыку. Я могу объясниться Мери в люби и при этом не напугать ее.
– Воробышек, – ласково протянул я, шаг за шагом, продвигаясь все ближе к заветной цели. Вместе мы преодолели расстояние от центра комнаты до одного из окон, остановившись у длинной скамьи, стоящей напротив рояля. – Сядь, – переложив руки ей маленькие плечики, легонько надавил на них, заставляя Мери сесть на скамью.
– Что ты делаешь, Дмитрий? – Ее огромные глаза внимательно следили за каждым моим движением, пухлые губы удивленно раскрылись, когда я сел рядом, а мои пальцы повисли над черно-белыми клавишами.
Музыка, которую я собирался сыграть для нее, всегда звучала в моей голове, как постоянное напоминание – любовь невозможно убить. В детстве мне посчастливилось увидеть ее, и я сохранил память об этом, несмотря на все последующие события. Когда я заиграл, сердце подскочило в груди, поднялось до горла и затрепыхалось во рту. Руки знали свое дело, порхая над клавишами и вызволяя на волю мелодию, запрятанную в каждой стене этого дома. Медленная и чувственная, она была словно парное сердцебиение. Каждая нота рассказывала о силе бессмертного чувства, некогда соединившего двух, таких непохожих друг на друга, людей.
Закрыв глаза, позволил ей унести нас в свой мир, где нет места тайнам и лжи. В этот момент я был готов поклясться, что видел перед собой родителей. Они стояли перед нами, на их лицах играли счастливые улыбки. Отец нежно прижимал маму к себе, его рука, по-хозяйски, лежала на ее стройной талии. Она положила голову ему на плечо и не сводила с меня любящих глаз. Я читал в них молчаливое одобрение. Мой воробышек понравился им так же сильно, как и мне.
Композиция уже подходила к концу, а я все еще находился в состоянии транса. Близость Мери действовала на меня успокаивающе, наполняла меня вдохновением, заставляла выкладываться по максимуму. Во второй раз я играл с таким отчаянием, такой самоотдачей. Во второй раз я играл для нее. Но сегодня она была здесь, сидела рядом со мной, задержав дыхание. Больше Мери не была мечтой или миражем. Это был мой воробышек. Мой.
Затих последний аккорд, растворившись в воздухе, но чары еще окружали нас. Я боялся нарушить их, поэтому не спешил двигаться. Хотелось растянуть этот миг как можно дольше, прочувствовать это волшебное единение.
– Я горжусь тобой, милый, – голос мамы звучал так реально, словно она и впрямь была рядом. Мне казалось, я не только слышу ее, но чувствую сладкий аромат ее любимого парфюма.
