В одиннадцать Андрей вывел заскучавшего японца из стойла и проспектом отправился в муздраму, исполненный намерения во что бы то ни стало увидеть свою Стефанию Адамову и немедленно изложить ей факты, которые она видела в искривленном зеркале средств массовой информации.
Он даже прошел мимо дородной тетки в очках по холлу к главной лестнице, однако путь ему довольно самонадеянно преградил охранник, важно сообщивший, что прямо сейчас идет генеральный прогон вечернего спектакля, и потому врываться в зал запрещено всем. Даже директору. А Андрей Никитич уж точно никак не директор.
- И что вы мне прикажете делать? – рассердился Малич, которого очень мало интересовали прогоны, хоть генеральные, хоть еще какие.
- Ждать, - пожал плечами «Михаил», как значилось на бейдже. – Может, их на обед хоть выпустят.
- Как в тюрьме, ей-богу! – ругнулся Андрей. – И где тут у вас можно... ждать?
- Лид! – позвал Михаил дородную тетку. Она шустро подхватилась с места и подскочила к ним. – Тут к Стефании Яновне.
- А вы ей кем? – поинтересовалась невзначай Лида.
- Мужем! – рявкнул Малич, моментально рассудив, что это вполне своевременно и более чем уместно.
И охранник, и тетка даже икнули от такой его решительности.
- Вы вообще брифинг по поводу Панкратова вчера смотрели? Мне срочно нужно с ней поговорить! – устало сообщил «муж», и эта информация сработала спусковым крючком. Через пять минут он оказался в Стешиной гримерной.
Маленькой, крохотной, метр на метр, но ничьей больше, только ее. Единственный стул, туалетный столик, зеркало, допотопный диванчик, кравший пространство даже и для одного шага. На стуле – ее сумочка. На вешалке – ее осенний плащ, который она стала носить, когда похолодало, и платье. Желтая лампочка в потолке немного мигала – проводка древняя, свет чудил. А еще на столешнице – небольшая ваза-аквариум с сухим оранжевым цветком внутри. Когда-то он был похож на ромашку. И пахло здесь Стешиными духами, парными к его. Он тогда сразу, вечность назад, не смекнул, пока однажды не перепутал флаконы уже в собственной ванной.
Андрей улыбнулся глупой и совершенно счастливой улыбкой, какой улыбаются только влюбленные идиоты, и медленно уселся на стул, чуть отодвинув сумку. Приготовился ждать столько, сколько придется. Раз уж в зал ему никак нельзя. Все равно она придет сюда. И уже никуда не денется.
Спустя еще почти целый час Стеша застала его спящим – прямо там, на стуле, уронившим голову на руки, сложенные на столе. Замерла на пороге. Улыбнулась. Глупой и совершенно счастливой улыбкой, какой улыбаются только влюбленные идиотки. И неспешно направилась к нему, присев рядом, на корточки. А потом осторожно коснулась его щеки рукой.
Андрей вздохнул и открыл глаза. Повел головой, разминая шею, и проснулся окончательно.
- Стеша! – выпалил он. – Привет! А меня к тебе не пустили. Пришлось тут…
И замолчал, разглядывая ее – загримированную и в бледно-лиловом платье Бланш. От глаз мелкой россыпью – наведены морщинки. Скорбные тени – у линии рта. И длинные накладные ресницы делали ее похожей на куклу. Ими она и хлопнула, почти коснувшись его черными щетинками.
- Привет, - тихо сказала Стеша своим собственным голосом, а не этой... с ресницами. – Выглядишь уставшим.
Он кивнул.
- Выспаться надо. Ты тут как?
- Провожу анализ того, что знаю о тебе и о себе. Скажи честно, все ты врал про сапожника. И мастерская – это прикрытие такое, да? А на самом деле ты шпион британской разведки. Как Джеймс Бонд.
- Ок, открою тебе страшную тайну, - усмехнулся Андрей.
- Сделай милость, уважь старушку.
- Я – маркиз Карабас!
- Обхохочешься, - шепнула она и уткнулась лбом в его рукав. Потом точно так же быстро отстранилась и глянула на ткань растерянными глазами, а затем выдохнула: – Кажется, я должна закатить тебе скандал, каких ты в жизни не видел, а мне смешно. Почему?
- Потому что скандалом ничего не решишь, - Малич взял в ладони ее лицо и негромко проговорил: - Все вышло совершенно случайно.
- Ты знал или не знал? – она пристально посмотрела в его глаза. Здесь, в неярком сиянии лампы, ей казалось, что в них она и тонет. Она с первого вечера в них тонула, когда он вернул ей свет, выдернул из темноты, вновь наделил способностью мечтать. И зная, что он ни за что не соврет ей теперь, она все же затаила дыхание. Потому что действительно оставалось самое трудное: поверить.
- Не о чем было знать, - быстро ответил Андрей. – Служба Романа нашла человека по имени, которое назвала ты. Никто не предполагал, чем обернется эта находка.
- А операция? Инсценировка? Вы правда были в Испании? – живо спросила Стеша.
- В Испании – были. Жаль, в стрип-клуб не попали.
- Чего?! Какой еще стрип-клуб? Ты сдурел?!
- Да вроде нет, - пожал он плечами, внимательно наблюдая за ее реакцией. И та ему определенно нравилась. То, как вспыхнули ее темные глаза, а потом сделались еще чернее. То, как растерянность на ее лице сменилась игривостью. То, как она, храбрясь, говорила:
- Я, конечно, помню нашу поездку в Заречье, но лететь в Испанию ради стриптизерш – это даже для тебя слишком, Андрюша!
- Так мы ж ради Гада этого летели, - рассмеялся он в ответ и прижался губами к ее губам. Стешины моментально шевельнулись ему навстречу, пуская в себя его, но так же быстро она отстранилась.
- Грим съешь!
- Не буду, не переживай, - подхватившись на ноги, Андрей переместился на стоявший так близко допотопный небольшой диванчик и усадил рядом с собой Стешу. – Роман, действительно, летел в Испанию всего лишь проверить предположение. Оно оказалось верным. В общем-то, с этого все и началось.
- А потом? Что Олег? Он правда все это разыграл с безопасниками? Как он вообще в это влип?! Он хитроват, но не... несмелый. А тут почти боевик.
- Нет. Это была импровизация от Моджеевского.
- Как это?
- Ну… - протянул Андрей. – Чтобы Панкратову не пришили поддельные документы, Роман решил передать в руки доблестных органов заказчика.
- А сама операция? Которая секретная… ее что? Не было, что ли?
- Не было. Это сказки для общественности, - хмыкнул Малич. – Ну и какие-то звезды на чьи-нибудь погоны.
Стефания несколько секунд молчала, отстраненно глядя куда-то мимо Андрея и в то же время – на него. Потом выдохнула, будто из нее выпустили воздух, безвольной куклой откинулась на спинку дивана и заморгала, явно пытаясь взять себя в руки. Но что можно взять в руки, когда вместе с воздухом, с нее слетела и вся тяжесть мира, которая, оказывается, так давно и так прочно сковывала тело.
Облегчение.
«Облегчение», - подумала Стеша и вдохнула запах маленькой тесной гримерной, в которой смешались ароматы старой мебели, тканей, пудры и духов – ее и его. И ей показалось, что этот запах – лучший на свете, а воздух здесь самый чистый.
- Я, вроде бы, в театре играю… А таких спектаклей не ставили… не помню таких… То есть, вы нашли Олега, потом связались с правоохранителями, а те… те сделали вид, что это их достижение?
- Как-то так, - подтвердил он. – В общем, это устраивало всех. Пока мы торчали там, тут развивали кипучую деятельность.
- Почему ты мне раньше не сказал? Я вчера думала, что у меня голова взорвется.
- Я не мог, - Андрей обнял Стешу за плечи и притянул к себе. Прижался губами к ее виску и прошептал: - Не мог. До этого чертового брифинга.
- Что-то вроде подписки о неразглашении?
- Что-то вроде…
Стефания прикрыла глаза и замолчала, прислонившись к его губам. В гримерке стало тихо-тихо. Просто до невозможности тихо, в то время как снаружи, она знала это, ульем жужжит театр. И, может быть, она даже нужна им там. Но это все равно. Потому что здесь она нужнее. Ему – нужнее. Оказывается, это так правильно – быть нужной ему.
- Как там Испания? – тихонько спросила Стеша, будто боялась, что голосом развеет волшебство между ними.
- Черт ее знает, - пожал плечами Андрей, удерживая ее рядом с собой. – Я не разобрал.
