выложить их. Он также сказал, что изнасилует моих подруг, если я кому-нибудь расскажу.
Она перестает метаться, меня шокирует выражение ужаса и отвращения, появившееся на ее лице. Быстро, как молния, она сокращает разрыв между нами, оказываясь рядом прежде, чем я успеваю даже заметить ее движение. Она дает мне пощечину, и я отшатываюсь, щека пылает. Моя нижняя губа дрожит, из глаз бегут слезы, но я их утираю. Ей меня не сломить.
Теперь все вскакивают на ноги. Брэд обнимает меня и тянет назад, защищая. Фэй берет за руку, папа оттаскивает маму назад.
– Ты с ума сошла, Джеральдина? Если ты еще раз ударишь мою дочь, я позвоню в полицию.
– Об этом можешь не волноваться, – раздраженно отвечает она. – Я ухожу.
Она хватает свою дизайнерскую сумочку и пальто, поворачивается, бросая язвительный взгляд на меня. И тычет пальцем в мою сторону.
– Тебе придется ответить за свои слова, юная леди, мы воспитывали тебя не такой лживой. Не знаю, в какие игры ты играешь, но я не позволю тебе разрушить репутацию твоего брата. – Она качает головой, и смесь смятения, отвращения и гнева искажает ее лицо. Она все еще качает головой и что-то с отвращением бормочет себе под нос, пока идет к двери.
Обида – пылающее адское пламя внутри меня, и я кричу ей вслед:
– Мам, тебе следует знать, что девушка из Корка возбудила против него дело об изнасиловании. Возможно, ты не хочешь верить мне, но трудно отрицать правду, когда посторонний человек подтверждает, что твой сын – чудовище.
Я, наверное, не должна была этого говорить, но ее абсолютный отказ поверить во что-либо плохое о нем оставляет во рту горький привкус.
Дверь захлопывается, комнату заполняет ужасная тишина. Папа раскрывает объятия.
– Иди сюда, милая.
Без колебаний я бросаюсь в его объятия. Шлюзы открыты, и я рыдаю у него на груди. Он плачет вместе со мной. Фэй и Брэд уходят в другую комнату, оставляя нас наедине.
После того как мы оба успокаиваемся, мы еще немного разговариваем, и я рассказываю о своей встрече с адвокатом и о том, что я запланировала. Он извиняется за то, что не заметил, за то, что не был рядом, заверяет меня, что будет со мной сейчас.
– Я поддержу тебя и твое решение официально разобраться с этим, но я тоже не могу бросить твоего брата. Я ненавижу его за то, что он сделал с тобой, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь снова посмотреть ему в лицо, но он тоже моя плоть и кровь, и он явно болен. – Его голос обрывается, и он закрывает лицо руками. – Он должен быть наказан за то, что натворил, но я не могу бросить его разбираться с этим в одиночку.
Я пытаюсь представить, каково быть на месте отца. Приходится выбирать между двумя детьми, и я понимаю, что это нелегко. Папа сразу же принял мои слова за истину и собирается поддержать меня.
Он поддерживает мое стремление к справедливости, но хочет дать понять сыну, что поддержит и его. Должна ли я ненавидеть своего отца за это? Или я смогу найти силы, чтобы понять его?
Я просто не знаю, смогу ли. Мои чувства в полном беспорядке.
– Папа, он насиловал меня. Украл мою невинность. Делал со мной ужасные вещи. Такие, что я никогда не смогу рассказать ни одной живой душе. Потому что я даже не могу облечь это в слова. – Лицо отца становится ужасно бледным. – Я знаю, что это твой сын, и пытаюсь представить, каково тебе. Я не собираюсь просить тебя выбирать, но я также не знаю, смогу ли оправдать тебя, если ты его поддержишь. Он не будет один. Мама будет его оберегать. Как всегда… – Я не способна скрыть гнев и обиду.
Папа берет меня за руки.
– Я пытаюсь поступить правильно, но не знаю как, – признается он.
– Знаю, пап. Знаю, что пытаешься. – Я кладу руку ему на плечо.
Брэд просовывает в комнату голову.
– Прошу прощения, что прерываю вас, но мы должны быть в полицейском участке через час, и нам скоро выезжать.
– Я готова. – У меня нет сил продолжать этот разговор, и мне нужно найти какие-то резервы, чтобы пережить следующее испытание. Я встаю, стремясь быстрее закончить следующий этап, пока силы не покинули меня.
Папа поднимает голову.
– Могу я тоже поехать?
– Если хочешь.
Он встает, целуя меня в макушку.
– Я твой отец. Я должен быть там. И хочу быть.
Мой день в полицейском участке проходит мучительно, а когда мы уезжаем, уже снова наступила ночь. На моего брата уже выдан ордер на арест в связи с расследованием в Корке (о котором, как оказалось, мои родители только узнали), поэтому они собираются включить мой допрос в то дело. Мое заявление приняла замечательная женщина-офицер, она заверила, что приложит личную рекомендацию, когда дело будет отправлено в генеральную прокуратуру.
На данный момент, похоже, сделать больше ничего нельзя. Адвокат будет работать с полицией, чтобы собрать доказательства моей правоты, и они будут держать меня в курсе по электронной почте и телефону. Утром у меня последняя встреча в офисе адвоката, а во второй половине дня мы возвращаемся в Штаты.
Папа прощается со мной, обещая, что приедет ко мне в Бостон.
Я знаю, что он поговорит с мамой и, вероятно, свяжется с Алеком, но сейчас это не имеет никакого отношения ко мне.
– Если я тебе понадоблюсь, дорогая, в любое время по любому поводу, просто позвони, и я прибуду ближайшим рейсом.
– Спасибо, пап. – По крайней мере я могу рассчитывать на одного родителя.
– Уверена, что не можешь остаться на подольше?
– Я не могу больше пропускать занятия, на следующей неделе мне нужно сдать большой проект.
– Хорошо, детка. – Он крепко меня обнимает. – Позвони мне завтра вечером, чтобы я был уверен, что ты благополучно добралась.
После того как я заверяю его, что позвоню, мы прощаемся и расстаемся. И я нахожусь в странном унынии. Мы довольно скромно обедаем в отеле и пропускаем пару коктейлей
