скорой помощи. Ваш номер был последним в вызовах... Дело в том, что ваша жена с дочерью попали в аварию.
Глава 78
Внутри что-то болезненно обрывается и падает к чертям собачьим. Воздух застревает где-то между щемящими рёбрами об которые бешено долбится моё сердце. Удар, удар, удар, ещё сотня ударов.
В голове полная каша и я просто нахрен в одно мгновение теряю способностью соображать. Как дибил конченый сжимаю в руке телефон, с силой вдавливая его в собственное ухо. Опускаю взгляд на разложенные на столе положительные тесты и зависаю на них.
– Алексей Игоревич, вам нужно приехать в Александровскую больницу… –прихожу в себя, когда после длительного молчания на том конце провода снова слышу голос фельдшера. – Поднимайтесь сразу на третий этаж в хирургию. Медсестре скажете, что к Морозовой, я предупрежу, чтобы она была в курсе.
– Они живы? – спрашиваю хрипло и просто, мать твою, не узнаю свой голос в этот момент.
– Они… живы. Детальнее по состоянию здоровья вам сообщат уже непосредственно в больнице при личной беседе.
– Я понял. Выезжаю.
Сбрасываю вызов, убираю телефон в карман и, прежде чем выйти, зачем-то сгребаю со стола все тесты.
Толкнув дверь, вылетаю в коридор и стремительным шагом иду к своему кабинету за ключами от машины. На ходу сбиваю плечом идущего мне навстречу айтишника, но даже не оборачиваюсь в его сторону.
Внутри меня всего колотит нахрен. Мышцы деревенеют и голова по-прежнему соображает дерьмово. Единственное, что безостановочно крутится в ней как долбанная заезженная пластинка – фраза фельдшера “они живы”.
Живы. Это самое главное. Со всем остальным можно разобраться. Если нужны врачи, лекарства – это всё можно решить, главное, что живы.
Тесты, зажатые в левой руке жгут ладонь так, если бы я держал в ней раскалённую кочергу. Но даже если бы это действительно было правдой, я не готов их оставить. Они живы! Значит, живы все! Ведь если бы был выкидыш, мне бы об этом сразу сообщили?!
Млять! Мысль об этом разрывает мне череп и больно жжётся в центре груди.
Залетаю в свой кабинет, дёргаю ящик стола и вытаскиваю оттуда ключи от машины.
– Лёх, что с тобой? Ты мимо меня по коридору пролетел и даже не заметил, – подняв голову, вижу в дверном проёме Воронцова. – Ты Снежану что ли нашёл?
– Снежана в больнице, – бросаю коротко, быстрым шагом проходя мимо Глеба обратно в коридор. – Они с Асей попали в аварию.
Объяснять что-то более подробно у меня нет ни времени, ни желания. Я должен как можно скорее попасть к своей жене и детям.
Зайдя в лифт, нажимаю на кнопку первого этажа и в этот же момент в кабину вслед за мной заходит Воронцов.
– Я отвезу тебя на своей, – бросает хмуро. – Тебе в таком состоянии за руль не стоит садиться.
Не спорю. Просто потому что это лишнее сейчас. Моя цель – добраться как можно быстрее, а у меня перед глазами всё расплывается нахрен и тупо от паники не фокусируется взгляд.
Без лишних слов мы садимся в машину, Воронцов заводит мотор и выезжает с парковки.
– У тебя сигареты есть?
– В бардачке.
Достаю из бардачка помятую пачку с лежащей внутри зажигалкой, подкуриваю и открываю боковое окно. Делаю три подряд затяжки, впускаю в лёгкие никотин и медленно выталкиваю его из себя. Пытаюсь успокоиться. Пытаюсь не думать ни о чём плохом, но, сука, это просто невозможно.
Я виноват. Я, сука, виноват во всём. Надо было остановить её ещё вчера, когда она уходила. Я же видел прекрасно в каком она была состоянии. Я же сразу заметил, что с ней что-то не так. Ещё до новости о проекте этом сраном, я сразу видел, что с ней что-то не так. Она была дёрганная, она нервничала, она вела себя странно. Она мне о беременности своей собиралась рассказать. А я мало того, что заподозрил её в должностном преступлении, так ещё и не остановил, когда она ушла. Так что всё это дерьмо, эта авария – это целиком и полностью моя вина.
К тому моменту, когда мы доезжаем до больницы, я уже успеваю выкурить половину пачки.
– Спасибо, Глеб. Дальше я один, – выхожу из машины и, хлопнув дверью, несусь в сторону приёмного отделения.
Игнорируя лифт, возле которого столпилось куча народу, по пожарной лестнице залетаю на третий этаж и упираюсь ладонями в стойку дежурной медсестры.
– Морозовы… Снежана Денисовна и Ассоль, – выпаливаю. – Мне сказали, что они у вас на отделении.
– Добрый день. Да, они поступили час назад.
– Что с ними? В каком состоянии? – оборачиваюсь по сторонам, как будто могу встретить их в коридоре.
– Подождите, пожалуйста, сейчас я позову врача, он вам всё объяснит, – медсестра берёт в руку стационарный телефон и что-то коротко произносит в трубку. – Врач сейчас подойдёт. Присядьте пока.
Отлипнув от стойки, хватаюсь за голову и как ненормальный начинаю расхаживать взад-вперёд по коридору. Чёртово ожидание убивает последние крохи оставшихся нервных клеток.
– Добрый день, – резко разворачиваюсь, услышав шаги за своей спиной и впиваюсь взглядом в лицо мужчины в белом халате.
– Что с моей женой и детьми? – выпаливаю, игнорируя правила приличия.
– Ваша жена и ребёнок попали в аварию. Светофор на перекрёстке, который они проезжали, был не исправен. У них была главная дорога, поэтому таксист поехал прямо, рассчитывая, что водитель с второстепенной обязан их пропустить. Но в итоге вторая машина не успела затормозить. Удар пришёлся в задний бок такси. Скажите, пожалуйста, кем вы приходитесь Морозовой Ассоль?
Сердце как кувалда влетает в рёбра при упоминании имени дочери.
– Я её папа, – тяжело сглатываю, крепче стискивая пальцами края стойки. – Что с ней?
– С ней всё хорошо. Она, к счастью, почти не пострадала. Она была пристёгнута и сидела с другой стороны от удара. Но мне нужны документы, подтверждающие, что вы отец ребёнка, чтобы я мог отдать девочку вам.
– А что с женой? – игнорирую последнюю реплику, прекрасно понимая, что никаких нахрен документов у меня нет. И по факту, юридически для собственного ребёнка я чужой посторонний человек.
– С вашей женой, к сожалению, ситуация несколько сложнее. Она сидела как раз с той стороны, на которую пришёлся удар. К счастью, он был не сильным, так как машина врезалась в такси уже
