– Об этом ты прочитаешь в газетах, можешь не сомневаться, – сухо произнесла Силвер.
– Это значит, что рассказать мне сама ты не можешь?
– Это значит, дорогая, что прием в мою честь завершился кулачным боем между Мэнноном и Чаком. И словесной баталией между Уитни и нынешней женой Мэннона – которая оказалась не таким безмолвным существом, каким выглядела.
– Без шуток?
– Но главное потрясение вечера – мой сосед по столу.
– Кто? Неужели аятолла?
Силвер с тоской в голосе засмеялась.
– Ничуть не лучше. Захария Клингер. Нора четко знала, когда в ней возникала надобность.
– Сейчас приеду.
Запарковав «Роллс» в боковой улочке, Уэс подумал: может, он поступил опрометчиво, приехав в убогий район Венис на такой шикарной тачке? Вдруг что-нибудь открутят или разобьют?
Не страшно. Силвер купит еще одну. Надо привыкать не мелочиться. Всю жизнь он считал центы; теперь можно расслабиться и пожить в удовольствие. Его жена – богатая женщина! И пусть все это знают!
Он быстро прошел по набережной к своему прежнему жилищу. Стояло яркое калифорнийское утро, несмотря на ранний час было жарко, и несколько серьезных любителей скейтборда уже вовсю катались: девушки, затянутые в тугие шорты и крохотульки-кофточки, и парни, на них было и того меньше. Они жаждали как следует загореть, а что может быть лучше для загара, чем катанье под солнцем?
Впрочем, может, пожалуйста: лежишь у шикарного бассейна Силвер, Владимир подносит тебе прохладительные напитки, у локтя подмигивает цветной переносной телевизор.
К старому жилищу он подходил со странным чувством. Даже слегка поежился. Возвращаться к прежней жизни желания не было – его вполне устраивала нынешняя.
Он достал ключ от входной двери, сунул в замок и с удивлением обнаружил – не подходит!
Вот те на! Кто-то поменял замок!
Хотя чему удивляться? Ведь Ребе Виногратски он задолжал. Не позволит же она ему так запросто прийти и увезти свое барахлишко. Молодец, Реба!
Он постучал в дверь Юнити. Можно забрать свою тысячу долларов и заодно посмотреть на собачку. Он даже соскучился по нелепой дворняге.
Никто не ответил, и он постучал снова.
Дверь широко распахнулась, и на пороге возник трансвестит. Шести футов, с ежиком на голове, лицо вымазано остатками вчерашнего грима. Он был закутан в цветочное покрывало, ногти непомерно больших пальцев ног покрашены тускло-розовым лаком.
– Какого дьявола… – Голос изменился. Гость этому красавцу явно понравился. – При-ивет. Ты сюда в гости или жить?
– Я ищу Юнити.
– Звучит божественно. Это новый религиозный культ?
– Что?
– Ты предлагаешь мне к нему присоединиться?
– Юнити – так девушку зовут. Она здесь живет. Трансвестит захлопал жесткими накладными ресницами, которые не отвалились за ночь.
– Ты похож на моего первого любовника, – игриво сказал он. – Такой лапочка.
Уэс вздохнул. Педики его обожали. Он будил в них животные инстинкты – по крайней мере, так ему не раз говорили. Он терпеливо повторил:
– Я ищу девушку, ее зовут Юнити. Она здесь живет, или жила раньше. Где она?
– А-а. Эта. По-моему, она смылась и прокатила домовладелицу, оставила ее с носом. Когда я сюда въехал, тут все было как в тюремной камере. Бурая краска потрескалась…
– А куда она уехала? Трансвестит пожал плечами.
– У меня в кармане ее нет. – Он похабно осклабился. – Можешь проверить.
– Телефон есть? Позвонить можно?
– Звони в любое время! Только откуда я знаю, вдруг ты меня ограбишь и изнасилуешь?
Уэс смерил его тяжелым взглядом. – Придется тебе жить и надеяться.
Сидя за кофе, Силвер и Нора обсуждали возможные последствия пребывания в городе Захария К. Клингера.
– Меня от него тошнит! – продолжала уверять Силвер. – Сидеть с ним рядом – это была кошмарная пытка. Сама не понимаю, как я выдержала.
– Уэс про тебя и Захарию что-нибудь знает? – спросила Нора.
– Нет, конечно. Никто не знает. Только ты.
Нора, с навеки прилипшей к нижней губе сигаретой, кивнула.
– На твоем месте я бы так это и оставила.
Силвер поднялась и стала ходить по комнате. На ней был светло-фиолетовый спортивный костюм, волосы завязаны на затылке пучком, никакой косметики. Нору всегда поражало, как прекрасно Силвер выглядит безо всяких украшений. Если бы тщеславие позволило ей взяться за какую-нибудь неприметную роль, многие ее просто не узнали бы.
– Хорошо, по крайней мере, что Захария ничего не знает про Хевен, – сказала Силвер, как бы успокаивая себя.
Нора решила ступить на опасную территорию.
– Что тут, собственно говоря, хорошего? – спросила она. – Девочка наверняка спрашивает, кто ее отец. И что ты ей отвечаешь?
– Не спрашивает. А если спросит, скажу, что это не ее дело, – бросила Силвер без большой логики.
Нора неодобрительно фыркнула. Эту тему они уже обсуждали, и Силвер твердо стояла на своем: она имеет полное право держать имя отца Хевен в тайне.
– Не могу взять в толк, какой тебе смысл скрывать от девочки, что ее отец – Захария Клингер. Он миллиардер, детей у него нет. Ты лишаешь ее возможности унаследовать огромное состояние.
– Он меня унизил, – упрямо сказала Силвер. – И он никогда не узнает, что в результате этого унижения стал отцом.
Иногда Нора думала – лучше бы она не была посвящена в величайшую тайну Силвер. Она была единственным человеком, знавшим правду, а такую ношу нести нелегко – она слишком хорошо понимала, что утаивать правду от Хевен просто негуманно. Тяжело вздохнув, она потянулась к кофейнику.
По ту сторону двери, весь превратившись вслух, притаился Владимир. После того, как Силвер застала его в своей ванной, и он едва не потерял работу, он решил слегка подстраховаться. Его страховым полисом из шести цифр стала толстая записная книжка, заполненная сплетнями о его знаменитой хозяйке. Он делал записи о ее настроениях, телефонных разговорах, покупках, одежде, особый раздел был посвящен ее мужу – бывшему бармену. И вот сейчас он узнал о Силвер нечто самое интересное, самое сенсационное. Отец Хевен – Захария К. Клингер! Да одно это – целое состояние! Надо только с умом этой информацией распорядиться.
Хауэрд Соломен не считал, что завтрак в восемь утра в отеле «Беверли-Хиллс» – лучший способ вступить в новый день. Но выбора у него не было – так повелел Захария К. Клингер.
Хауэрд проснулся поздно, кинулся в душ, порезался во время бритья, поспешно оделся и, хватанув дежурную порцию кокаина для поддержания духа, выскочил из дома.
По счастью, Поппи еще спала. Полночи она не давала ему заснуть своими разговорами, а повторов Хауэрд не выносил. Лично он был только рад, что Мэннон измолотил эту мразь – Чака Нельсона. Но Поппи была безутешна.
