Глава 14
Марисабель в тот же вечер передала Бето просьбу Бегонии навестить ее. Сделала она это подчеркнуто беззаботно.
— Может быть, мы поедем вместе проведать Бегонию? — спросил Бето.
— Я не знакома с ней, — ответила Марисабель. — Поезжай лучше один. Как знать, приятно ли ей будет увидеть незнакомое лицо?..
— Если ты так считаешь, я поеду один.
— А я отправлюсь к маме Джоане. Мы должны обсудить, какой подарок купить моей наставнице Дарье Себастьянов. Не забудь, что мы приглашены к ней на день рождения.
— Помню! — ответил Бето и, поцеловав Марисабель, отправился к падре Адриану.
Бегония встретила Бето на пороге гостиной с гитарой в руках. Еще при входе Бето слышал звуки гитары, не мелодию, а отдельные аккорды.
Бегония сочиняла новую песню.
Она приветственно кивнула Бето и предложила ему сесть на диван, что он и сделал.
Бегония взяла со стола альбом и карандаш и написала:
«Прости, что отняла у тебя время…»
Бето хотел сказать какую-то дежурную фразу, но она остановила его жестом открытой ладони:
«Не будем говорить пустые слова, — и продолжила: — Я хочу, чтобы ты помог мне. Я написала новую песню. Я наиграю тебе музыку, а ты спой слова. Хорошо?»
— Но я не знаю, понравится ли тебе, как я пою…
Бегония, прикрыв глаза, закивала: мол, понравится, понравится, мне ведь важно услышать мои слова, а как ты их поешь — дело второе…
Бето удивился ее точной, лаконичной мимике, которая позволяла все понимать, а что он понял ее правильно, он не сомневался.
Она отлистала альбом на несколько страничек назад, и Бето увидел написанный ею текст:
Прощай, Я, какая я изнутри и со стороны…
Прощайте, все мои мысли и сны…
Прощай, солнце над высокой сосной.
Прощайте, дети, не рожденные мной!
Прощай, Бильбао, сестры мои и мама…
Прощай, бухта в объятьях ночного тумана…
Прощай, первая розовая полоска рассвета…
Прощай, Бето и Я в глазах Бето…
Спасибо, жизнь, за всю горечь и сладость…
Все-таки Я была! Разве это не радость?!
Мелодия была однообразная и в этой своей монотонности — бесконечно трагичная.
Бето не пел, а скорее выговаривал ее срывающимся голосом. Он не мог понять: это прощание с жизнью написано Бегонией, когда она была похищена, или сейчас? Если сейчас, то, значит… это ее предсмертная песня?!
Бето со слезами на глазах подошел к девушке и нежно обнял ее. Этот порыв был неожиданным, гитара выпала у нее из рук и упала на пол.
Бегония в объятиях Бето начала оседать, закрыла глаза и безвольно опустила руки. Тело ее было как неживое.
Вбежала Альба. Увидев Бето, который поддерживал терявшую сознание Бегонию, она всплеснула руками.
Бето поднял девушку на руки и понес вслед за указывающей дорогу Альбой в комнату Бегонии. Он бережно уложил ее на кровать.
Альба, бросившись к телефону, набрала номер «скорой помощи».
После этого Бето позвонил отцу.
— У Бегонии приступ! Я не знаю, что делать!
— Срочно звони в «скорую»!
— Донья Альба уже позвонила!
— Тогда я свяжусь с падре Адрианом и ее лечащим врачом!
Бегония открыла глаза. На ее губах была виноватая улыбка. Еле уловимым движением руки она указала на тумбочку с лекарствами. Бето поднес к ее глазам белую кювету с медикаментами. Она взяла таблетку и положила ее в рот. Закрыла глаза…
Джеймс Кирога, сын хозяина танцевального салона «Эль Сапатео», заехал за Марианной в пять часов вечера.
Красный «порше» свидетельствовал о желании молодого красавца не отставать от моды.
Самоуверенное, холеное лицо, красивый профиль, гладкие, коротко остриженные волосы, белая рубашка с открытым воротом, золотая цепочка на шее и массивный золотой брелок на запястье — провинциальный ухажер, при виде которого местные невесты на выданье, должно быть, сходят с ума!
Об этом думала Марианна, придерживая косынку на голове, которая готова была сорваться и улететь, — Джеймс уверенно вел машину на большой скорости. На левых поворотах Марианну прижимало к его плечу, и она вспоминала ставшие уже далекими дни, когда они путешествовали с Луисом Альберто по югу страны.
— Может быть, сбавить скорость? — галантно спросил Джеймс. У него был явный американский акцент, свидетельствовавший о том, что он или родился, или долго жил в Штатах.
— Лучше прибавить, а то я давно не виделась с ключником Петром! — сказала она, вызвав смех водителя-смертника.
— Вы не останетесь потанцевать у нас в салоне? — спросил Джеймс.
— А у вас в одиночку тоже танцуют?
— На танцы приходят не обязательно вдвоем, но пара всегда находится…
— Вот это меня и настораживает.
— Боитесь случайных знакомств?
— Боюсь, что никто меня не пригласит…
Джеймс улыбнулся.
— Донья Марианна! Не знаю, как это у вас, женщин, а по-моему, танцевать каждый раз с другой — это открывать новые континенты!
— Джеймс, почему бы вам не поменять имя на Христофор или Америго?
Смех его был настолько заразителен, что Марианна тоже начала хохотать, немного конфузясь из-за боязни: вдруг он подумает, что она смеется своим собственным шуткам.
— Донья Марианна, я так понимаю, вы здесь не были несколько лет?
— Это правда.
— Как вы находите наши места?
— Много нового… Одни перемены меня радуют, другие не очень. Лесные посадки, новые красивые коттеджи ласкают взгляд. А вот фабрика, нефтяные вышки… Не стали бы эти места похожи на окраину Мехико…
— Бизнес есть бизнес! Новые рабочие места спасение для Мексики, а уж для этих мест и подавно…
По дороге они заглянули в придорожный бар. За чашечкой кофе, Марианна лучше разглядела своего собеседника.
Он был не таким шалопаем, как это показалось ей с первого взгляда. И, должно быть, выглядел лет на пять моложе своего возраста, ему, скорее всего, около тридцати. Джеймсу шел загар, у него были сильные, мускулистые руки.
Время от времени он погружался в свои размышления и выходил из них с каким-то младенческим прерывистым вздохом.
При выходе из бара она столкнулась с пожилой небрежно одетой женщиной в черном, которая, оторопело взглянув на нее, поспешно повернулась и быстро пошла в сторону.
И еще ее удивил колючий взгляд Джеймса вслед убегавшей.
— Какая странная, — сказала Марианна. — Все ли у меня в порядке?
Она придирчиво оглядела свою блузку, достала зеркальце из сумки и посмотрела на свое отражение…
