Они устроились на каменной лавке в университетском саду.
В руках у исследовательницы проблем семьи и народонаселения был блокнот и портативный репортерский магнитофон.
Клаудия повела себя весьма «научно»: у нее был строгий вид, а крайне сосредоточенный взгляд поверх озорно сдвинутых на кончик носа очков говорил о том, что дневные занятия и бессонные ночи, проведенные за компьютером, лишают ее возможности заниматься чем-либо еще, кроме напряженной исследовательской работы.
Клаудия предупредила, что будет задавать свои вопросы с учетом того, что Бето, насколько ока знает, не женат.
Бето сам не мог понять, почему поведение Клаудии показалось ему смешным. И он с иронией ответил:
— Это ты по моему виду определила?
— Бето, у меня мало времени…
— Нет, серьезно, кто тебе сказал, что я не женат?
Она тревожно вскинула брови но, поняв, что он шутит, строго сказала:
— Если ты не в состоянии отвечать, то так и скажи…
— Я в состоянии. Но только, прошу тебя, улыбнись. А то ты похожа на детектор лжи, определяющий, правду я говорю или нет!
Клаудия расхохоталась.
— Ты ведешь себя приблизительно так, как рассказывала донья Чоле. Но только она рассказывала про тебя маленького, а ты оказывается, ничуть не изменился с детства!
Бето растерялся.
— А что она рассказывала?
— Как ты в три годика, увидев у своего однолетки это место, спросил у Чоле, такое ли в точности это самое место у нее самой?
Бето, покраснев, закрыл лицо руками и захохотал так, что птичка с дерева уронила на магнитофон Клаудии нечто желто-зеленое.
Бето с деланным ужасом спросил:
— А больше она ничего не рассказывала?
Клаудия вытерла листком, вырванным из блокнота, птичью кляксу и, хихикнув, сказала:
— Могу пересказать…
— Нет, нет, только не это! — патетически воскликнул большой ребенок.
Так или иначе, из-за несерьезного отношения Бето к проблемам перенаселенности земного шара у Клаудии нашелся повод повременить с интервью, и она предложила Бето съесть мороженое в студенческом баре…
Клаудия вырвала из блокнота листок и написала на нем вопросы: «Являются ли для тебя твои родители образцом семейных отношений?.. Могли бы они иметь еще детей?.. Если нет, то является ли причиной этого материальное положение?.. Если нет, то что?..»
— Сделаем лучше так, — сказала она, передав листок Бето, — я надиктую остальные вопросы на магнитофон, отдам тебе пленку, и ты вернешь мне ее с твоими ответами.
Заглянув в блокнот и включив микрофон, она стала наговаривать вопросы, на этот раз с игривой интонацией:
— А вот сколько детей, дорогой Бето, ты хотел бы иметь?
— С кем? — дерзко спросил Бето, настроившись на ее интонацию.
— Ну, хотя бы со мной? — сама не зная почему, воскликнула Клаудия.
— Милая! Ты хотела бы иметь от меня детей? — включаясь в игру, нежно спросил Бето.
— О да, и не меньше пяти! — наигранно страстно ответила Клаудия, отложив магнитофон, забыв, что не выключила его.
— Не много ли?
— В самый раз, дорогой!.. А теперь ответь, — сказала она, снова взяв магнитофон. — Родил бы ты детей по расчету?.. Позволил бы мне делать аборт?..
На этом месте пленка кончилась. Вынув ее из магнитофона, она порылась в сумочке и огорченно сказала:
— Забыла запасную кассету! Жаль. На этой записана хорошая музыка. Ты ее не стирай. Остальные вопросы я припишу к тем, что написала вначале.
Она отдала кассету Бето и старательно приписала дополнительные вопросы…
Письмо от Луиса Альберто невероятно обрадовало Марианну.
Оно пришло почти сразу же после ее приезда на ранчо. Перемена места, новые мысли и заботы смягчили сердце Марианны, заставили посмотреть на события минувших дней как на нечто постороннее, не имеющее столь большого значения.
Не раз в жизни она убеждалась, что вещи, перемещаясь из реальности в память, теряют мрачные краски. Многое из того, что поначалу кажется ужасным, предстает в спасительном свете памяти обычным, а зачастую и комичным.
Увиденная в квартире Виктории картина, повлиявшая на решение Марианны уехать, снова встала перед ее глазами и не вызвала в ней на этот раз такого гнева, такой ревности, такой обиды. То, как она отреагировала на увиденное, было скорее данью традиции, данью образу мыслей «честной» замужней женщины, страхом перед приближением «новой кометы».
И если ничего такого не было (и, скорее всего, действительно не было), то какие чувства должен был испытывать Луис Альберто, когда читал оставленное ею у него на столе письмо, пусть даже и «мирное»?
Она была почти уверена: двумя телами, разметавшимися на тахте, владело не желание обладать друг другом, а желание спать.
«Трое в одной постели, — подумала, усмехнувшись, Марианна. — Он, она и сон…»
И еще она устыдилась, вспомнив, что на тахте между ними (подобно мечу между благородным рыцарем и девушкой) лежал телефонный аппарат. Они были одеты и выглядели изможденными не от любви, а от переживаний.
В те трудные часы — о чем еще могла мечтать Виктория, как не о том, чтобы дождаться вестей о сестре. Марианна представила себя на месте Виктории и поморщилась от угрызений совести.
Стыдно ей стало и за слова, сказанные ею Пато, — о том, что Господь за прелюбодеяние может покарать любовников смертью похищенной девушки. Уж не покарает ли Он ее самое за навет?!
Луис Альберто ни словом не обмолвился в письме о причине, побудившей ее уехать, не просил прощения и ни в чем не упрекал ее, и она была благодарна ему за это.
Он сообщал о благополучном вызволении Бегонии, о смерти одного из похитителей — Кики, который, оказывается, проник в квартиру Бегонии под видом специалиста по выведению мышей, о том, что полиция ведет расследование и поиск денег, данных Луисом Альберто на выкуп.
Она еще раз с гордостью подумала о великодушии и щедрости мужа.
Луис Альберто сообщил, что Бегонию, на время гастролей Виктории, принял к себе падре Адриан, и что его служанка Альба души не чает в девушке. Однако вызывает тревогу ее самочувствие: потрясения, пережитые ею, могут в любой момент вызвать обострение болезни.
Луис Альберто рассказал также об отлете труппы кабаре «Габриэла» на Кубу, о том, что он встретил на аэродроме, куда заехал, чтобы пожелать Виктории счастливого пути, Пато и передал ему просьбу Марианны «приглядеть» за Бето.
С комизмом описывал Луис Альберто праздник, устроенный в честь возвращения Чоле, в саду их дома, то, как дружно все пели «Сьелито линдо», а громче всех — наставница Марисабель, русская балерина Дарья Себастьянов, на день рождения которой Марисабель и Бето приглашены.
