Проще было бы объясниться по телефону, но даже я не могу быть такой сволочью. Я должна быть смелой и оказаться с ним лицом к лицу. Меня начинает тошнить при одной мысли об этом.
Потом, в конце нашего разговора, Эд добавил: «Дорогая, по-моему, нам пора купить кольцо». Я ответила, что мы все обсудим вечером, и он начал беспокоиться.
У меня такое чувство, будто меня накачали наркотиками. Наверное, так всегда бывает, когда плачешь всю ночь. Ты начинаешь двигаться как в замедленной съемке, а в голове туман и отупение — мыслить ясно невозможно. Наконец я звоню Джулс, потому что чувствую — одной мне не справиться.
Она тут же понимает серьезность ситуации и настаивает, чтобы я приехала к ней. Они должны были обедать с друзьями, но она отсылает Джейми одного. Мне удается застать его и посмотреть, как он ведет себя после всего, что случилось. Он относится к ней с повышенным вниманием, а она, хотя все еще пытается напустить на себя безразличие, так и льнет к нему, когда он обнимает ее на прощание. На ее лице написано облегчение.
Когда Джейми уходит, она усаживает меня на диван и готовит сладкий чай с молоком. При этом не произносит ни слова — ждет, пока я сама заговорю.
Запинаясь, рассказываю все, что произошло вчера с Ником. Когда заканчиваю, она все еще молчит, поэтому начинаю сбивчиво лепетать:
— Я не могу выйти за него... — На глазах у меня выступают слезы. — Не могу! Я не хочу быть с ним, и, что еще более важно, я ему совсем не подхожу. Ник прав. Все это время он пытался превратить меня в жену банкира, а я не такая и никогда такой не стану. Мне с ним никогда не бывает весело, и ты была совершенно права — я влюбилась в сказку, в фантазию. То, что у нас было вчера с Ником, — ужасно, но, наверное, что-то подобное должно было произойти, чтобы у меня наконец открылись глаза. Сегодня вечером я встречаюсь с Эдом. Он не плохой человек, он действительно души во мне не чает, и я не знаю, как все объяснить ему, что сказать, потому что, как бы я ни старалась, он будет уничтожен. — Я останавливаюсь и перевожу дыхание.
Джулс все еще не произносит ни слова, и я продолжаю:
— И ты знаешь, что самое худшее? То, что я не люблю его, он мне даже не нравится. Конечно, не стоило мне целоваться с Ником, но, когда мы поцеловались, я поняла, как мне этого не хватало. Потому что наша с Эдом сексуальная жизнь — полное дерьмо. Правда. Это ужасно.
Никогда и не предполагала, что буду встречаться с кем-то, с кем мне не нравится заниматься сексом, — всегда думала, что я, страстная, сексуальная женщина, тут же хлопну дверью, если мужчина окажется таким жалким в постели. Но удивительно — как убедить себя, когда тебе чего-то очень хочется. В том-то и дело.
— Я понимаю, это тяжело, — наконец произносит Джулс. — Но ты поступаешь правильно. Все, что я тебе говорила, наконец-то дошло до тебя. Конечно, Эд — хороший парень, но он не для тебя, и, слава богу, ты поняла это сейчас, а не через год после свадьбы.
Я молча киваю.
— Ты действительно могла бы выйти за него?
— Не знаю. — Я с грустью пожимаю плечами. — Мне просто очень хотелось выйти замуж. Но уверена, что рано или поздно, даже если бы Ник ничего и не сказал, я бы сама все поняла. И так все понимала, просто никак не могла признаться самой себе, потому что он — первый мужчина, который захотел жениться на мне и у него было все, о чем я мечтала.
— Значит, ты наконец поняла, что деньги — это не главное? — Джулс улыбается.
— Может, и нет, — говорю я и улыбаюсь в ответ. — Просто мне придется по-прежнему самой их зарабатывать.
— И, поверь мне, так намного лучше.
— Да, я знаю.
— Так ты собираешься сказать ему все сегодня?
— О боже! — Я закрываю лицо руками. — Ничего хуже мне еще не приходилось делать.
У Джулс обеспокоенный вид.
— Но ты должна! — твердо говорит она. — Ты должна быть честной и признаться, что не сможешь сделать его счастливым.
— Значит, надо сделать вид, что я во всем виновата?
Она кивает.
— Мужчины всегда так делают.
Я сижу у Джулс все утро, и к обеду мне становится намного лучше. Но это чувство исчезает без следа к трем часам — пора ехать к родителям.
Джулс крепко обнимает меня в дверях и желает удачи; просит позвонить, как только все будет кончено. Я сразу же еду к родителям, чувствуя, как страх прямо-таки окружает меня со всех сторон. Боже мой, как же я им все объясню?
Моя мать, с ее шестым чувством, сразу ощущает что-то неладное, стоит мне только переступить порог.
— Ты что, плакала? — говорит она и приглядывается повнимательнее. — Надеюсь, у вас с Эдом все в порядке. Что случилось?
— Ничего, — бормочу я, прохожу в гостиную и отодвигаю газету, которая, как всегда, закрывает папино лицо, чтобы поцеловать его.
Мать следует за мной по пятам.
— Я знаю, что-то произошло, дорогая, — твердо произносит она. — Ты лучше скажи сразу, и забудем об этом, но надеюсь, с Эдом это никак не связано.
— О-о, — говорит папа, надевая тапочки, — женские разговоры. Я оставлю вас, ладно? Пойду в сад.
— Давай, быстро рассказывай.
— Оставь меня в покое, мам. Я не хочу об этом говорить.
— Вы что, поссорились? Ничего, милые бранятся — только тешатся.
Я сижу скрестив руки на груди и уставившись в телевизор с выключенным звуком. Мать устраивается на подлокотнике моего кресла и принимает ту же позу, что и я.
— Надеюсь, ничего серьезного, — говорит она.
Не давая ей возможности продолжить, я встаю и направляюсь к выходу.
— Пойду посмотрю, что там папа делает в саду! — кричу я через плечо и открываю стеклянную дверь.
Папа срезает отцветшие розы. Я встаю рядом, и он молча протягивает мне их. Мы с папой никогда особенно не разговаривали, но я чувствую, что должна сначала обо всем рассказать ему, — только не знаю, с чего начать, как все объяснить.
— Ты из-за Эда плакала? — медленно произносит он не глядя на меня, концентрируясь на ветках.
— Да.
— Все кончено?
— Да. Ну, не совсем. Но сегодня вечером я скажу ему.
Мой отец кивает и продолжает срезать цветы.
— Ты думаешь, я правильно поступаю?
Отец останавливается и наконец смотрит на меня.
— Раньше я не мог тебе сказать. Не мог даже сказать твоей матери — она была в восторге, что у нее такой богатый зять. Но он совсем тебе не подходит, Либби. С ним ты бы никогда не была счастлива.
— Он тебе не нравился?
— Не в этом дело, — медленно произносит он. — Просто он живет в другом мире, и я беспокоился, что ты не нравишься ему такой, какая ты есть. Он пытался изменить тебя, превратить в кого-то другого.
