Он ничего не произносит. Застыл на месте и смотрит на меня.
Я вздыхаю и молчу еще несколько секунд, ковыряя салат на тарелке, а потом кладу нож и вилку. Затем снова беру их, вздыхаю и опять кладу.
— Эд, — тихо произношу я, — у нас ничего не получится.
Он смотрит на меня — молча.
— Ничего не получится. Я несчастна. Мне кажется, я совсем не то, что ты ищешь.
Он не возражает ни слова. Я ожидала ссоры. Ожидала, что он начнет объяснять мне: в жизни ничего не дается легко, особенно в том, что касается отношений, нужно стараться, он готов сделать все что угодно, чтобы спасти наши отношения. А я буду повышать голос и пытаться возразить, что нет смысла спасать их, потому что уже все решено. Но молчания я не ожидала.
— Я думаю, что ты — замечательный человек, — говорю я и собираюсь взять его за руку, чтобы это звучало поубедительнее.
Но он отодвигает руку, и это шокирует меня. Я откидываюсь на стуле и пробую снова:
— Ты — потрясающий человек. Ты умеешь любить, дарить любовь, у тебя много замечательных качеств, но я — не та женщина, которая тебе нужна.
По крайней мере я не говорю, что не готова к серьезным отношениям. Мне самой мужчины всегда так говорили: значит, это самое подходящее при данных обстоятельствах. Но мне все равно. Какая разница, что ты говоришь, смысл один: я не люблю тебя и не хочу быть с тобой.
— Ты обязательно встретишь женщину, которая идеально тебе подходит, — честно говорю я, хотя чувствую, что мои слова звучат слишком снисходительно, — жаль, но я не такая. Я бы хотела стать той женщиной, которой ты желаешь меня видеть, но это не я. Я не могу.
Он не сводит с меня глаз.
Подходит официант и спрашивает:
— Все в порядке?
Эд игнорирует его и продолжает смотреть на меня. Я вымучиваю улыбку и говорю официанту, что все хорошо, просто мы не голодны. Он поднимает бровь и забирает тарелки.
Это самый неловкий, напряженный, отчаянно грустный вечер в моей жизни. Мы с Эдом сидим в гробовой тишине, и он все время смотрит на меня, а я смотрю по сторонам.
Когда приносят счет, мы молча расплачиваемся, встаем, выходим из ресторана и направляемся к машине.
— Хмм, думаю, мне лучше забрать свои вещи.
Я могла бы подождать и забрать их потом, но хочется, чтобы все поскорее кончилось. Нужно наконец разобраться со всем этим, разорвать все ниточки, которые связывают меня с Эдом.
Мы едем к нему домой. Он ждет внизу, пока я собираю в сумку ночную рубашку, зубную щетку, всякие мелочи, которые у него оставляла. Спускаюсь вниз. Эд сидит на кухне, уставившись в пустое пространство.
Он смотрит на меня, встает и выходит на улицу, к машине. И на этот раз даже не пытается поставить музыку, чтобы заполнить тишину, которая становится все более угнетающей с каждой минутой. Наконец мы подъезжаем к моему дому. Я с грустью смотрю на него и протягиваю ключи от его дома.
— Вот, возьми, — говорю я.
Он кивает.
— Можно тебе как-нибудь позвонить? — спрашиваю я — не потому, что мне на самом деле хочется ему звонить, а потому, что не могу просто так выйти из машины и сказать «прощай».
Я никогда раньше не была в такой ситуации и не имею ни малейшего понятия, как расстаться с ним по-хорошему, как вообще надо расставаться. Эд пожимает плечами, а потом, очевидно подумав о моем предложении, отрицательно качает головой. Мы еще какое-то время сидим и оба чувствуем себя отвратительно, а потом я поворачиваюсь к нему, целую его в щеку и выхожу из машины.
Он по-прежнему не произносит ни слова.
Позже тем вечером я лежу в кровати и плачу. Я и не подозревала, что это так ужасно — причинить боль человеку, который любит тебя. И вдруг понимаю, что за весь вечер Эд не проронил ни слова по одной простой причине: он пытался сдержать слезы.
Глава 30
На следующий день я и не думаю о том, чтобы встать с кровати. Полдесятого звоню в офис и хриплым голосом сообщаю Джо, что подцепила какой-то вирус. Потом зарываюсь в одеяло и сплю еще целый час.
В половине одиннадцатого, кутаясь в одеяло, перебираюсь на диван. Полтора часа смотрю какую-то ерунду по телевизору, чтобы отвлечься от мыслей о том, что снова одна, и о том, какая же я дура.
Ведь надо быть полной дурой, чтобы сделать то, что сделала я. Как признаться друзьям, что мне так отчаянно хотелось замуж, что я приняла предложение первого попавшегося мужчины, к которому не испытывала ровным счетом ничего, кроме легкого раздражения и редких проявлений дружеской симпатии?
Как признаться им, что последние месяцы провела, в мельчайших деталях планируя свою свадьбу, но ни разу не задумалась о том, что ждет меня после дня бракосочетания?
Разве они смогут понять, что, несмотря на мою так называемую независимость и карьерный успех, я позволила себе полностью отдаться фантазии, жила в мире грез, мечтая о роскошной жизни? Что я мелочный, поверхностный человек, о чем и сама не подозревала?
День проходит как во сне. Я пытаюсь ни о чем не думать, но это трудно, потому что мне очень, очень плохо. И когда звонит Джо с работы и говорит, что мне срочно надо перезвонить Аманде, я думаю: а ну, к черту, по крайней мере, может, меня это отвлечет.
— Аманда? Это Либби.
— Дорогая! — восклицает она. — Бедняжка моя! Мне сказали, что ты заболела, и я не хотела тебя беспокоить, но секретарша настояла на том, чтобы позвонить тебе домой.
Ну да, конечно. Джо никогда бы не сделала ничего подобного. Я знаю, что Аманда просто потребовала, чтобы ей дали мой домашний телефон.
— Я в порядке, — хрипло отвечаю я. — Немного простудилась.
— Скоро выздоровеешь, — беззаботно щебечет она. — Просто мне сегодня утром позвонили из «Космо». Они хотят взять у меня интервью, и я подумала, что, может, ты позвонишь им и все устроишь.
И за этим она звонит мне домой? Она что, не могла сама поднять трубку? Но, видно, Аманде просто необходимо притворяться звездой мегамасштаба: разве такая, как она, может звонить кому-то лично?
— Хорошо, — измученным голосом отвечаю я, — завтра позвоню.
— Отлично! — Она в восторге. — И, кстати, твоя вечеринка удалась. Как тебе повезло! Быть невестой Эда Макмэхона.
— Вообще-то, — постанываю я, но знаю, что, если сейчас ей не скажу, она придет в ярость, когда узнает от кого-то еще, — мы разорвали помолвку.
Мне кажется, она перестает дышать.
— Аманда, ты слушаешь?
— Да, извини. Не могу поверить, вы так идеально подходили друг другу.
— Нет, как видишь, это не так.
— Но вы все еще вместе, да? На время отложили свадьбу и все?
