отстой. Они просто случаются. И ничто не подготавливает тебя к этому. Не предыдущие расставания, не наблюдение за расставаниями людей на экране, не чтение о расставаниях других. Даже если вы пишете о расставаниях, это тоже не поможет.
Я не знаю, было ли это взаимно. Всё, что я знаю, это то, что с тех пор, как Луна и Генри расстались, она почти ничего не ест, а он перестал улыбаться.
Я не думаю, что Луна нормально спит. Я волнуюсь. Это правда, что разные люди выражают свои эмоции по-разному, но что, если они вообще их не выражают?
У Генри дела обстоят ненамного лучше. Сколько я его знаю, он относится к тому типу актеров, о котором мечтает каждая съемочная группа — добрый, трудолюбивый, доступный и настоящий профессионал. Он запоминает имена всех членов съемочной группы, успокаивает всех (особенно во время сложных съемок) и всегда приходит подготовленным. Какой он сейчас? Замкнутый и тихий, просматривает ежедневные выпуски практически без эмоций.
— Гребаная Луна Вуна сломала его, — ругается Хейзел.
Это не моё дело, но я хочу ему кое-что сказать.
— Привет, Генри, — машу я рукой. Он отвечает вежливым кивком.
— Ага, сломан, — бормочет Хейзел.
В прошлые выходные Луна собрала вещи и была готова вернуться в Лос-Анджелес. Мы с Хейзел были с ней, но как только она выехала из номера, позвонила доктор Харрис.
— Что именно она хочет, чтобы ты сделала? — спросила Хейзел.
— Доработала несколько сцен.
— Правда?
Это потрясающая возможность. Понимает ли это Луна? Не думаю, что понимает. Боюсь, ей даже всё равно.
— Мы можем поехать в Бат, — предложила я, слегка улыбнувшись ей. — Мы отправимся в турне по Джейн Остин, о котором говорили.
Луна кивнула.
— Давай вернемся наверх, — проворчала Хейзел. Она не в восторге от Остин. — У меня две кровати королевских размеров, помнишь? Можешь занять одну, Вуна.
Луна ответила ещё одним вежливым кивком. Это навело меня на мысль, что она, возможно, тоже сломлена.
Возле шведского стола, прямо по другую сторону дверного проема, я слышу, как Генри и его брат упоминают Луну. Вокруг больше никого нет, и мне неловко слушать их приватный разговор, но я всё равно это делаю.
Звучит низкий глубокий голос Тревора, и я напрягаюсь, чтобы расслышать его.
— …Тогда поговори с ней.
Генри издает горький смешок.
— Думаешь, я не пытался? Она не хочет разговаривать. По крайней мере, со мной.
Тревор отвечает. Слова слишком тихие, чтобы их можно было разобрать.
— Это не работает в одностороннем порядке, приятель, — вздыхает Генри, бормочет что-то ещё и уходит.
В его голосе столько тоски и несчастья, что я чуть не расплакалась.
Два дня спустя мы помогаем Луне переехать к Тадаши.
— Ты думаешь, это хорошая идея? — спрашиваю я Хейзел.
— Яя, она сводит меня с ума. Она не хочет никуда выходить, есть или смотреть телевизор. Она не хочет ничего делать, кроме как писать. Кстати, я думаю, что она работает над сценарием параллельно со своей книгой.
— По крайней мере, она что-то делает.
— Кроме того, у Даши Ваши есть две дополнительные комнаты, с ним всё будет в порядке. И таким образом, я смогу снова приводить гостей. К тому же, ей пора стать женщиной! — плачет Хейзел. — Поверь мне, Яя, есть хитрость в том, чтобы достучаться до упрямых людей, нужно знать, когда надавить, а когда отступить.
— Ты думаешь, они разберутся?
— Танк и Вуна?
— Очевидно.
— Учитывая, что он влюблен в эту идиотку, он, вероятно, ждет, когда она вытащит свою голову из задницы.
— Я надеюсь, что ты права.
ЛУНА
Всё моё тело кажется онемевшим и опустошенным. Пустым и холодным. Как будто я никогда больше не почувствую тепла.
Прошла целая неделя. Семь дней. Я не видела Генри, не разговаривала с ним и не спрашивала о нем. Так будет лучше.
Легко притворяться, что всё хорошо, когда я не одна. Майя и Хейзел притворяются вместе со мной. Они не упоминают его и не спрашивают о нем.
Тадаши предложил мне одну из своих свободных комнат, и я ухватилась за это предложение. Я спала на дополнительной кровати Хейзел в отеле, но куда бы я не посмотрела в отеле, с Генри было связано так много воспоминаний. Мне нужно было выбраться оттуда. И думаю, Хейзел тоже хотела вернуть свою дополнительную кровать.
Проблема в том, что я вижу Генри и в квартире Тадаши. Он смеется на балконе и улыбается на кухне. Флиртует со мной в игровой комнате. Позволяет мне поцеловать его в коридоре.
Он по-прежнему повсюду, куда бы я не посмотрела.
— Мисс Луна, у тебя есть минутка?
Мне не нужно поднимать голову, чтобы понять, что это доктор Харрис.
— Конечно, — говорю я, закрывая ноутбук и вставая, чтобы поприветствовать её.
— Я приглашаю тебя сегодня на ужин. Если только у тебя нет планов?
— Никаких планов, — улыбаюсь я.
Майя встречается с Зайиром, а Хейзел ведет себя нехарактерно таинственно, что означает, что она встречается с кем-то, о ком не хочет, чтобы мы знали. Тадаши редко возвращается домой рано. Кажется, у Авы всегда есть для него какое-нибудь занятие. В противном случае мы сидим у него дома и смотрим старые матчи мировой серии "Доджерс" до рассвета или пока не вырубимся на диване.
Ужин с доктором Харрис, вероятно, единственный раз, когда я выхожу куда-нибудь. Она — один из самых щедрых людей, открыто и охотно делящаяся знаниями, которые она приобрела за десятилетия.
— Как у такой хорошенькой девушки, как ты, может не быть планов?
Я оборачиваюсь и вижу входящую Аву.
— Какого черта ты не гуляешь, не веселишься, не развлекаешься со всеми подряд? Я имею в виду это как в прямом, так и в переносном смысле, — подмигивает она.
Доктор Харрис неодобрительно хмыкает.
Какой бы требовательной и темпераментной ни была Ава как режиссер, она также была одним из самых приятных людей в съемочной группе. Мне нравится наблюдать за её работой — конечно, только когда Генри не присутствует на съемочной площадке. То, как Ава рассказывает историю, не похоже ни на что другое. Она смотрит на каждый дубль свежим взглядом. На самом деле, это натолкнуло меня на мысль о моём собственном творчестве.
— Я не могу. Занята работой, — отвечаю я, пытаясь сохранить серьезное выражение лица.
— Ты гребаная
