Энни накрыла стол очень красиво. Над скатертью из баттенбергского кружева мерцало пламя свечей, отбрасывая блики на серебряные подносы, на которых были любимые кушанья Натали: домашние макароны с сыром, горячие булочки с маслом и медом и вареная кукуруза в початках. На одном конце стола лежала небольшая горка подарков, завернутых в разноцветную фольгу, к каждому стулу был привязан яркий воздушный шарик, наполненный гелием. Сегодня Натали исполнилось восемнадцать лет, и они собрались все вместе, чтобы отпраздновать это событие. Энни была полна решимости вернуть эту семью в русло хотя бы на эти несколько часов.
Она снова окинула стол критическим взглядом, не упускающим ни единой мелочи. К ней подошел Хэнк, обнял дочь за плечи и привлек к себе. Из кухни доносился смех Натали и Терри. Энни прислонилась к отцу.
— Папа, я так рада, что ты смог приехать к нам на праздники. Для Натали и для меня это очень много значит.
— Я бы ни за что на свете это не пропустил. — Хэнк огляделся. — Ну, так где твой занятой муж? Мы готовы праздновать.
— Он опаздывает всего на пятнадцать минут, для Блейка это сущий пустяк. Чтобы он был здесь к семи, я попросила его быть дома к половине седьмого.
Хэнк убрал руки с ее плеч и подошел к окну, которое выходило на подъездную дорогу. Энни последовала за ним.
— Папа?
Он молчал целую минуту, а когда заговорил, Энни удивилась — она никогда еще не слышала, чтобы голос ее отца звучал так мягко:
— Когда ты впервые привела Блейка к нам домой, он произвел на меня впечатление. Он, конечно, был молодым, тощим и бедным, но я разглядел в нем будущего мужчину. Он был таким, каким каждый отец мечтает видеть мужа своей дочери: умным и честолюбивым. Совсем не похожим на мальчишек, которых я знал в Мистике. И я подумал про себя: «Вот парень, который позаботится о моей девочке».
— Папа, я знаю эту историю…
Хэнк повернулся к Энни:
— Но ведь я ошибся, не так ли?
Она нахмурилась:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты вышла замуж за человека, о котором тебе нужно было заботиться. Мне следовало беспокоиться о твоем сердце, о твоей душе, а не о твоем финансовом благополучии. Если бы твоя мама была жива, она бы знала, кого тебе надо было выбрать.
А я просто хотел для тебя лучшего, чем мог дать тебе сам.
— Я знаю, папа.
— Я… — Хэнк избегал встречаться с ней взглядом, его голос дрогнул. — Мне больно видеть тебя такой, как сейчас. Прошлой весной ты была очень счастливой, мне не хватает твоего смеха. Думаю, когда ты была в Мистике, я дал тебе плохой совет. Черт, да я давал тебе плохие советы всю жизнь! Мне надо было тебе сказать, что из тебя бы получился отличный торговец книгами. Мне следовало давно говорить тебе такие вещи. — Он наконец повернулся к Энни: — Мне следовало говорить, что ты самая умная, самая талантливая, самая одаренная из всех людей, кого мне довелось встретить в жизни. И что я тобой горжусь. Твоя мама так бы и говорила, будь она жива.
— Ах, пап…
Энни почувствовала, что, если она попытается сказать еще хоть одно слово, она расплачется.
— Отец… он учит своего ребенка быть ответственным и надежным, а мать… мать учит его мечтать и тянуться к звездам. По крайней мере, этому бы тебя учила Сара. А я? Что старый необразованный рабочий с лесопилки, вроде меня, может знать о мечтах и перспективах? — Хэнк вздохнул. Когда он посмотрел на Энни, в его глазах блестели слезы. — Ох, Энни Вирджиния, как бы я хотел, чтобы все можно было переиграть.
Энни шагнула к отцу и прильнула к нему, утонула в объятиях его больших, сильных рук и прошептала, уткнувшись носом в его теплую шею:
— Папа, я люблю тебя.
Когда она отстранилась, оказалось, что тушь с ее ресниц потекла по щекам. Энни усмехнулась:
— Я, наверное, сейчас выгляжу, как персонаж из «Шоу ужасов». Пойду-ка я в ванную, приведу себя в порядок.
И она поспешила через кухню в ванную. Когда она проходила мимо Терри и Натали, втыкавших свечки в торт, Натали посмотрела на нее:
— Мама, ты в порядке?
Энни кивнула:
— Да, просто что-то с тушью для ресниц.
— Папа еще не приехал?
— Нет. Я позвоню ему в машину, он, наверное, уже рядом.
Терри бросила на Энни вопрошающий взгляд поверх головы Натали. В ответ Энни лишь беспомощно пожала плечами. Потом подошла к телефону и набрала сотовый номер Блейка. Не было даже звонка, сразу произошло переключение на голосовую почту. Энни в недоумении повернулась к Натали и Терри:
— Его нет в машине.
Они подождали Блейка еще минут сорок, потом решили праздновать без него и сели за стол. Чтобы скрыть неловкость и огорчение, все разговаривали слишком оживленно, но не замечать пустой стул во главе стола было невозможно.
На протяжении всего ужина Энни сохраняла на лице радостную улыбку. Терри развлекала всех забавными историями о мыльных операх и актерах, снимающихся в них, пока все не начинали смеяться.
После ужина они сели перед камином и стали открывать и смотреть подарки.
В десять вечера Терри отправилась домой. Прощаясь, она крепко обняла Натали, потом взяла Энни за руку. Они вместе направились к входной двери, и Терри яростно прошептала:
— Он просто говнюк…
Отвечать не было необходимости. Энни обняла подругу, попрощалась и вернулась в гостиную. Хэнк сразу же встал.
— Я, пожалуй, пойду лягу. Старикам нужно ложиться пораньше. — Он обнял внучку и поцеловал ее в щеку: — С днем рождения, дорогая!
Выпрямившись, он бросил многозначительный взгляд на Энни и вышел из комнаты.
— Мне очень жаль, Нана, что все так вышло, — огорченно проговорила Энни. — Если б я только могла что-то изменить!
— Я не знаю, ну почему я все время жду, что он изменится?! Все жду и жду…
— Он тебя любит. Просто…
Энни не нашла слов, она повторяла эту фразу столько раз, что в этот вечер слова просто застревали у нее в горле, и она уже не могла даже притворяться, что сама верит в них.
Натали с жаром воскликнула:
— Да что хорошего от такой любви?
Этот крик души задел все еще не зажившую рану в сердце Энни.
— Натали, это его потеря, его беда.
Глаза Натали стали медленно наполняться слезами.
— Мама, знаешь, когда я была маленькой, я притворялась, что он не мой настоящий папа.
— Что ты говоришь, доченька?!
— Я не понимаю, почему ты с ним остаешься?
Энни вздохнула. Она была не готова к этому разговору, во всяком случае сегодня вечером.
— Дорогая, ты еще очень молода и нетерпелива, у тебя горячий характер. Когда-нибудь ты меня поймешь. Обязанности и обязательства накапливаются со временем и связывают людей. И делаешь то, что нужно для твоих близких, о которых надо заботиться.
