Да, я здесь. Сейчас я тебе ее дам. — Она протянула трубку Морин.
Морин растерялась:
— Кто это?
— Это Линн. — Шарлин подмигнула.
— Привет, Линн. Я получила твою записку… — Морин все еще смотрела на чек у себя в руке. Неужели ее мечты начинают сбываться?
Линн радостно защебетала на другом конце провода:
— Я просто хочу тебе сказать, что, помимо чека Шарлин, на этой неделе ты получишь чек и от меня — на полмиллиона.
— Что? — выдохнула Морин. — Не надо, Линн. Ведь тебе нужны деньги. У тебя дети…
— Не волнуйся, денег у меня полно. Неужели ты думаешь, я позволю Шарлин одной заработать на этом деле? Я знаю, у тебя намечаются большие барыши. Вообще-то это несколько эгоистично с моей стороны, но когда Шарлин позвонила мне вчера вечером…
— Вчера вечером? — Морин взглянула на Шарлин. Что-то в ней неуловимо изменилось, но что?
— Она рассказала мне про эту сделку и великодушно позволила войти в долю. А ведь она могла и одна вложить все деньги, Морин, но мы с ней давние подруги. И потом, мне надо будет чем-то заняться, когда я вернусь в Кервилл.
— Ох, Линн, а когда ты вернешься?
— Надеюсь, что к Рождеству. Все зависит от Берта. Но я не вижу с этой стороны никаких проблем. Он не дурак и понимает, что если он не даст мне развод по-хорошему, то очень скоро угодит за решетку.
— Даже не знаю, что бы я делала без таких подруг! — воскликнула Морин.
— Ну, одно я могу сказать точно: тебе было бы скучно жить.
Морин попрощалась с Линн и обернулась к Шарлин.
— Просто невероятно!
— Ну, я рада, что мы все уладили. Теперь я могу ехать домой и спокойно выспаться.
— Ты не хочешь остаться позавтракать?
Шарлин уставилась на нее с шутливым негодованием.
— Позавтракать? Да ты что! Я встану не раньше полудня!
Морин проводила глазами лимузин Шарлин, потом посмотрела на чек.
— Полмиллиона долларов… — прошептала она.
Хуанита оторвалась от утренней газеты.
— Сеньорита?
— Хуанита, мы начинаем добычу золота! — радостно сообщила Морин.
— Si, — отозвалась мексиканка и снова уткнулась в газету. Добыча золота или скотоводство — какая ей разница?
Количество блюд, которые надо готовить, от этого не меняется.
Шейн вошла в столовую. Александр сидел за столом и читал «Уолл-стрит джорнэл». Она сунула под мышку номер кервиллской газеты и налила себе чашку кофе из серебряного кофейника.
— Ты не то читаешь, милый братец!
Она бросила ему кервиллскую газету.
— Девятая страница, светские новости. Тебе это будет интересно.
Он продолжал читать свой журнал, не обращая внимания на сестру.
— Советую все-таки почитать, — пропела она детским голоском, который неизменно выводил его из себя.
— Ну ладно, только отстань! — Алекс открыл газету, быстро пробежал ее глазами и хотел уже отложить, но тут взгляд его упал на большую фотографию в центре светской хроники. — О Боже… — потрясенно выдохнул он.
Это была фотография Морин, а под ней — объявление о ее помолвке с Брендоном Уильямсом. Свадьба намечалась на субботу после ноябрьских выборов.
— Не может быть!
— Почему же? Они уже почти год любовники, — сказала Шейн со злорадной усмешкой.
— Заткнись! — Он перечитал статью, все еще не веря своим глазам. Нет, этого нового удара он не перенесет…
Раскрутив свой план с налогами, он был совершенно уверен в победе. Господи, ну и кашу он заварил! Кто же мог знать про этот чертов договор передачи земли государству?
У Александра были свои люди в Остине. Они во всех подробностях рассказали ему о том, что случилось с Морин.
Он был в полном отчаянии.
А теперь еще это объявление… Выходит, его борьба была бессмысленна с самого начала. Он остался в дураках Никогда и никто не ставил его в такое идиотское положение — даже его сестра-наркоманка.
Александра захлестнула волна жаркого гнева, в глазах потемнело. Поморгав, он с трудом сосредоточил взгляд на Шейн, но видел перед собой только лицо Морин. Ему хотелось наброситься на нее и удушить.
Руки его сжались в кулаки. Лишь огромным усилием воли он заставил себя казаться спокойным.
Надо подумать. Надо найти способ отомстить ей — за все, что она ему сделала…
Вдруг его осенило. Ее золотой рудник! Он его разрушит!
Лишившись своего драгоценного детища, Морин потеряет почву под ногами. Вот это будет удар так удар.
Александр знал ее как свои пять пальцев. Она хотела доказать всему Техасу, что Мак не был чокнутым, и делала это не только для Мака, но и для себя самой. Он знает, как ее раздавить.
Он снова посмотрел на фотографию в газете. Ему все еще казалось, что она не понимает собственных чувств, как и большинство женщин. Ей нужно объяснить, что к чему. И Брендон успел первым. Александр допустил ошибку, позволив ему себя опередить.
Но с Брендоном он разберется потом. Сначала надо подорвать уверенность Морин. Тогда они будут квиты.
Александр больше ни слова не сказал сестре, встал и спокойно вышел из комнаты.
— Алекс, ты куда? — вскинулась Шейн. Только она собралась над ним потешиться, а он уходит! Так нечестно!
Зазвонил телефон. Она взяла трубку.
— Алло?
— Шейн, малышка, я…
— Берт, это ты? Какой у тебя жуткий голос. И где ты был, черт возьми?
— Ты мне нужна…
— В самом деле? Тогда где же ты пропадал почти три недели?
— Я был в Мексике. Она от меня ушла, Шейн.
Шейн не верила своим ушам.
— Линн? Ушла? — Неужели это случилось? Неужели ее мечты скоро станут явью? Она всегда знала: нужно только ждать и сильно верить, и когда-нибудь они с Бертом будут вместе.
— Я не знаю, где она.
— Да и черт с ней! Где ты? Я хочу тебя видеть.
— Я дома. Ты можешь приехать прямо сейчас?
— Конечно, малыш, — сочувственно сказала она, — сейчас буду.
* * *
Эта дорога показалась Шейн бесконечной. В пути она успела помечтать и о свадьбе, и о двух первых детях, и о доме, который они с Бертом построят, и о совместных путешествиях. У них будет прекрасная жизнь. Она так долго ждала счастья! В конце концов настал и ее черед.
Девушка постучала в дверь, но никто не ответил. Ни дворецкий, ни горничная не вышли ее встречать. Она нажала на звонок и с досадой толкнула дверь. Дверь открылась.
— Берт? — позвала Шейн, входя в вестибюль.
Берт сидел в гостиной в большом шелковом кресле. Она с трудом его узнала. Он похудел фунтов на десять — пятнадцать. Щеки ввалились, под глазами появились мешки, волосы нечесанными прядями спадали на лоб. На нем были футболка и мятые мешковатые брюки.
