папке.
— Вы меня пугаете, — шепчу я.
Сердце яростно колотится в груди и оттого я дышу часто-часто, боясь услышать о какой-то патологии. Хотя, возможно в моем случае это только поможет, ведь Вайсу нужен именно здоровый наследник…
— Не томите, что там такого, в этих показателях? — нервно обхватываю себя руками за плечи и сажусь на край кровати.
— Ничего страшного, вероятно это просто ошибка лаборатории, — отмахивается доктор. — Просто у вас имеется некий гормональный скачок, а это может свидетельствовать о наличии беременности, но, полагаю, это невозможно, ведь в вашей личной карте имеется справка об отсутствии половых связей. Давайте просто сделаем повторный анализ, — улыбается мужчина и тянется к своему чемодану.
Меня словно окатывает ледяной водой, по коже бегут колючие мурашки и дыхание перехватывает. Перед глазами все расплывается, но я стараюсь сохранить непринужденный вид, чтобы не выдать себя. Похоже, что доктор не осведомлен о том, что я уже не девственница, а это может дать мне еще хотя бы капельку драгоценного времени, пока будет проводиться повторный анализ.
— Хорошо, давайте, — дрожащим голосом произношу я и киваю, закатывая рукав на своей рубашке.
Пальцы дрожат, в горле стоит ком и кажется меня вот-вот вырвет. Наблюдаю за тем, как врач достает вакуумный шприц с ампулой и стерильную салфетку. Зажмуриваюсь, когда холодная проспиртованная ткань касается моей кожи, запуская новую череду мурашек.
Это вряд ли ошибка… Это вполне может быть правдой. Жить с мужчиной, заниматься с ним любовью и почти не предохраняться — исход чаще всего всегда один. Я не помню, когда у меня последний раз были месячные, а календарь как назло был в телефоне, которого у меня теперь нет.
Тихо всхлипываю, когда врач вводит иглу мне в вену, но этот всхлип не из-за неприятных ощущений, а из-за липкого страха и желания расплакаться прямо здесь и сейчас. Вайс убьет меня, когда узнает о беременности. Убьет без сожаления и раздумий, либо же отправит на аборт, что маловероятно, но все же…
Не позволю.
Как он говорил? “Я не позволю убить то, что принадлежит мне”.
Внутри все клокочет, а в голове роится уйма мыслей, вариантов разрешения проблемы. Нет, не проблемы внезапной беременности от любимого человека, а проблемы как сохранить эту беременность и убраться из этого дурдома как можно быстрее. Если до этого в моих руках была только моя жизнь, то теперь все иначе и, как бы глупо не звучало, это мотивирует на скорейшие действия.
Жду, когда доктор покинет мою комнату и бросаюсь к окну, распахивая шторы. Открываю люк проветривания и прислоняюсь лбом к стеклу, стараясь надышаться ночным воздухом. Помещение и так давило на меня своими стенами, а сейчас и вовсе нечем дышать. Не получается совладать с эмоциями, такими разными: радостными, пугающими, поэтому я закрываю глаза и слышу, как капают на деревянный подоконник мои горькие слезы.
— Элла, тебе нехорошо? — испуганно поворачиваюсь к смежной двери спальни на голос Селесты.
Отрицательно мотаю головой, но губы все равно дрожат и поток слез не желает останавливаться.
— Тебя обидел папа? — девочка подходит ближе и обнимает меня за талию. — Не плачь…
Ее последняя фраза срабатывает словно катализатор и я оседаю на пол, обнимаю девчушку, прижимая к себе, и захожусь безудержными рыданиями. Поглаживаю ее по волосам, вдыхая запах лекарств, пропитавших ее одежду и волосы насквозь. Какая же злая шутка судьбы, что у такого человека как Вайс родилась такая чуткая дочь.
— Что случилось? — заглядывает мне в глаза Селеста, когда мне удается немного успокоиться.
— Мне очень плохо, — шмыгаю носом я. — Я очень хочу домой, меня там ждут. Я должна вернуться домой!
— А кто тебя ждет? — с интересом наклоняет голову на бок девочка и притягивает колени к груди, прислонившись спиной к кровати, пока мы сидим на полу. — Ты не рассказывала ни разу…
Кусаю губы, решаясь стоит ли ребенку знать о моей жизни или нет. Безумно хочется выговориться и поэтому я все же начинаю говорить:
— Меня ждет один очень хороший человек, его зовут Алексей. Я понятия не имею где он и что сейчас делает, наверное уже с ума сошел в поисках меня.
— А ты уверена, что он тебя ищет? — спрашивает она.
— Да, — совершенно без колебаний отвечаю я. Мой Ледник не смог бы просто смириться с моим исчезновением, он будет искать меня и искать пути, чтобы помочь. Потому что “не может иначе”. — Я люблю его, очень сильно люблю.
— А он любит тебя?
Киваю, улыбаясь сквозь слезы.
— Мне бы хоть как-то с ним связаться. Хотя бы как-то дать знак, зацепку, но у меня забрали телефон!
— Да, папа не разрешает телефоны никому, кроме себя, — грустно вздыхает она.
— Я знаю, — киваю я, закусывая губу. — Я знаю… И не могу больше ждать.
Какое-то время мы сидим в тишине и, вдруг, я понимаю, что Селеста вновь пришла ко мне через боковую дверь, пробираясь через свои тайные ходы и пустые спальни.
Универсальный ключ, кажется так она его назвала.
Почему раньше эта идея не пришла мне в голову?! Чтобы пройти незамеченной мимо охраны — поможет ли он мне? Может быть заполучив его я смогу проникнуть в спальню к Вайсу ночью, на свой страх и риск, и украсть телефон?
Немного подумав, я поворачиваюсь к девочке:
— Ты снова украла универсальный ключ?
— Да, миссис Джонс забыла достать его из своего грязного передника, — улыбается Селеста, покручивая в руках ключ.
— А дашь мне его? — с надеждой спрашиваю я и девочка отрицательно качает головой. — Почему?
— Папа будет очень сильно ругаться, а я не хочу, чтобы он на тебя ругался.
— Селеста, пожалуйста… — шепчу я с мольбой в голосе.
— Ты хочешь украсть у него телефон, чтобы позвонить своему другу? — смотрит прямо в глаза и я теряюсь с ответом. — У папы тоже есть друзья и ты сделаешь только хуже…
— Я должна попробовать, иначе все кончится очень и очень плохо. Ты должна понять меня, как никто другой… Я не хочу сидеть тут одна, взаперти!
Неожиданно
