class="p1">Я думал, что смогу держать ее отдельно, в ее собственной коробке, такой же аккуратной и опрятной, как и остальные мои вещи. Она уже занимала мои мысли, была так глубоко под моей кожей, но, черт, теперь она была повсюду. В моей кухне, ванне,
кровати.
Удивительно, но все дерьмо, которое она оставила валяться вокруг, не беспокоило меня, как я всегда думал. Время от времени у меня начинал чесаться затылок — когда она оставляла крышку от зубной пасты открытой каждый раз, когда пользовалась ею, — хотя я находил это более неприятным, когда ее не было рядом. Так надоедливо, что я, блядь, извинялся перед ней, чтобы заставить ее вернуться. Все вышло до смешного из-под контроля.
Я ухватился за край раковины. Я находился в такой глубокой яме, и холодный пот струился по моей спине при мысли о том, чем все это закончится. Для меня это никогда не кончится —я знал, что войду, — и единственное успокоение, которое я обрел, — это вера в то, что смогу заставить ее остаться со мной, нравится ей это или нет. Но теперь чувство в моей груди становилось тяжелым каждый раз, когда я смотрел на нее. Мне казалось, что я не вынесу, если увижу ее несчастной. И это все усложняло.
Мой взгляд встретился с взглядом Джианны в зеркале, когда она появилась в дверном проеме. На ней была одна из моих рубашек с длинными рукавами, и воротник соскальзывал с ее плеча.
— Ты только что пропустил самое интересное, — надулась она.
У меня перехватило дыхание.
— Держу пари.
Нам действительно нужно было найти золотую середину в фильмах.
Она обняла меня сзади за талию, от ее прикосновения по спине пробежала легкая дрожь.
— Это то, чем ты занимаешься, когда идешь в ванную? Смотришь на свое красивое лицо в зеркале?
Мне нужна была минутка. Я не мог думать, когда она была рядом — ее запах, ее улыбка, ощущение ее рук на мне. В голове у меня помутнело, а в горле пересохло. Это заставило меня почувствовать, что кто-то был на пороге реорганизации каждой чертовой вещи в моей квартире.
— Я тут подумал, — сказал я.
— О чем?
Как сохранить умиротворение, не впуская тебя в свое прошлое.
Как сделать так, чтобы ты всегда смотрела на меня вот так, а не с отвращением.
— О тебе.
— Иу, ты идешь в ванную, чтобы думать обо мне? Что ж, офицер, я чувствую себя польщенной. — ее рука скользнула вниз по моему животу и по члену. Она нахмурилась. — Должно быть, это был не такой уж захватывающий сценарий.
Уголок моих губ приподнялся. Я повернулся, обхватил ладонями ее лицо и провел большим пальцем по щеке.
— Я все время думаю о тебе, malyshka. (прим.пер: Малышка)
Ее губы приоткрылись, на щеках появился румянец. Она приподнялась на цыпочки и выдохнула мне в губы:
— Ты мне действительно нравишься.
Удовлетворение забурлило в моей крови, хотя я желал большего. Я хотел всего, что она могла дать, и даже больше. Я буду делать это медленно, я заставлю ее полюбить меня, и, возможно, тогда она не оставит меня, когда поймет, что я не могу дать ей все, чего она хочет.
Она моргнула.
— Разве ты не собираешься сказать то же самое?
Я усмехнулся. То, что я чувствовал, было так далеко в прошлом, что стало смешно. Я бы сказал ей прямо сейчас, но она не была готова.
— Ты мне тоже очень нравишься, — ответил я и наклонился, чтобы прикусить ее нижнюю губу.
Она вздохнула мне в рот.
Это был единственный сценарий, который мне был необходим.
Я взял ее на руки и отнес в постель.
— Ты трахаешь Джианну? — Туз бросил на меня тяжелый взгляд. — Мне это не нравится. Заставляет мужчин думать, что они могут пробовать наших девушек.
Я откинулся на спинку его кресла.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве ты не жил со своей женой до брака?
Он провел большим пальцем по подбородку.
— Я держал это в секрете. Ты выставляешь Джианну напоказ, будто она твоя чертова любовница.
— Не слышал этого термина с тысяча восемьсот девяностого, — сухо ответил я. — Когда-нибудь вам, Итальянцам, придется идти в ногу со временем.
— Женись на ней, Аллистер, и у нас не будет проблем.
Если бы все было так просто.
Моя челюсть сжалась.
— Она еще не готова.
— Крепкое дерьмо. Если бы я попросил жену выйти за меня замуж, она бы отказалась. И знаешь что? Я ее ни хрена не спрашивал.
Я не мог заставить Джианну выйти за меня замуж. Я хотел — нуждался — отличаться от других мужчин в ее жизни. Я ей нравился. Я знал, что не смогу вынести предательства в ее глазах сейчас, не после того, как она сказала мне это, и насколько лучше это было, чем слышать, что она ненавидит меня.
— С таким же успехом я мог бы найти для нее кого-нибудь другого, — поддразнил он.
— Продолжай, — мой голос был мрачен. — Это сэкономит нам обоим немного времени, если ты прямо сейчас выстроишь ее перспективы в ряд.
— Иисус. — пробормотал Нико. — Прекрасно. Тогда подумай об этом так — ваши отношения делают Джианну похожей на выброшенную на помойку. Достаточно хороша, чтобы трахаться, но недостаточно хороша, чтобы жениться.
Я стиснул зубы.
— Я этого не говорил.
Он откинулся на спинку кресла.
— Именно так все и выглядит, Аллистер.
Я поднялся на ноги, закончив этот разговор.
— Удачи, — сказал он.
— Пошел ты.
Его смешок последовал за мной к двери.
Джианна
Что-то пахло, как блины. Это заставило мой желудок сжаться.
Я обожала блины.
Я скатилась с кровати, почистила зубы и причесалась, затем побрела на кухню и обнаружила Кристиана у плиты, без рубашки, с мокрыми волосами. Я любила его таким, каким он был, с небрежной стороной, которую мало кому удавалось увидеть. Вот таким, он был моим.
Но когда я обняла его за талию, он напрягся. Неопределенность мерцала сквозь меня. Он был тихим последние пару дней, и неуверенная часть меня была одержима тем, что это могло означать. Все стало хорошо с тех пор, как он открылся мне на прошлой
