Я был в хорошем месте, хотя у меня по-прежнему были спады. Моменты, когда я не был уверен, чтобы могу переставлять ноги. Мой страх и паранойя о том, что от меня откажутся, о том, что я все испорчу, продолжал время от времени изводить меня. Но я больше не позволял ему управлять мной.
Мой терапевт во Флориде сказал мне, что они всегда будут со мной. Но каждый день я чувствовал приближение какого-то подобия нирваны. И это было то, что помогало мне выбираться из кровати каждое утро. Я вошел в контакт с уважаемым терапевтом за пределами Вашингтона, округ Колумбия, и начал свои еженедельные встречи с ним после приезда в Вирджинию. Я принимал свои лекарства каждый день в обязательном порядке. Эти маленькие элементы контроля были чрезвычайно важны для меня. И даже так каждый день был тестом, борьбой, я был рад сражаться, потому что я научился гордиться человеком, которым я был. Научился гордиться своими демонами и всем остальным.
Мэгги нашла нам квартиру в Арлингтоне. Она была в тридцати минутах езды от ее работы и недалеко от моего колледжа. Но самое главное, мы были вместе.
Я услышал стук в дверь и заковылял туда, чтобы открыть.
— В чем твоя чертова проблема? — спросил Дэниел, проходя мимо меня с большим, плоским пакетом в руках.
— Думаю, я сломал свой чертов палец. Вот в чем моя чертова проблема, — прорычал я, выпуская своего внутреннего матроса-матершиника. Дэниел закатил глаза.
— Ну, вот и ты. Мне пришлось пробираться через субботнюю пробку. Ты мне должен, чувак, — сказал Дэниел, протягивая мне вещь, ради которой он ехал в пробке.
— Я ценю это. Теперь помоги мне повесить это и прекрати скулить, — я обошел несколько коробок, пока не нашел свой молоток и несколько гвоздей. Дэниел держал картину в нужном месте над диваном. Когда мы закончили, то отошли, чтобы оценить мою умелую работу.
Дэниел покачал головой.
— Тебе действительно нужны все эти романтичные сопли? Рэйчел будет сводить меня с ума, спасибо тебе. В один из таких дней я серьезно надеру тебе задницу, — проворчал Дэниел. Я поймал его за потиранием блестящей полоски на его левом безымянном пальце, и я знал, он лишь болтает. Он сделает что угодно в этом мире ради своей жены, и она точно не будет упрашивать его. У них уже было все, чего они хотели.
Дэниел и Рэйчел жили в пятнадцати минутах от нас, в Александрии. Дэниел работал в медицинской школе в Джорджтауне, а Рэйчел работала с обслуживающей компанией в Рестоне. Они были женаты уже два года, и Рэйчел ждала их первого ребенка.
Если и было такое понятие, как долго и счастливо, то эти двое нашли его.
И я был полон решимости получить свое.
— Спасибо, Дэниел. Уверен, мы позвоним тебе позже, — пообещал я.
— Конечно. Рад помочь. Мы все еще играем в теннис завтра? — спросил он, прежде чем уйти.
— Не знаю, — ответил я, и Дэниел фыркнул.
— Думаю, все зависит от того, как далеко зайдет сегодня празднование, да? — он надул свои губы в печальной попытке состроить обольстительное лицо, и я толкнул его за дверь.
— Не важно, чувак. Позже. — Я закрыл дверь и обернулся. Не было вариантов, что Мэгги не заметит новую картину. Я просто надеялся, что у нее есть ответ, которого я хотел.
Я убрал квартиру так, как мог. Поработал с еще несколькими коробками, раскладывая вещи. Я нашел остальную часть своих инструментов и собрал каркас кровати. Два часа и много проклятий спустя, я, наконец, убрал наш матрас с пола.
Кровать выглядела очень привлекательно, и я понял, как устал. Но было еще слишком много дел, прежде чем Мэгги придет домой.
В 5:30 я сделал заказ в нашем любимом китайском ресторанчике и пошел в душ. Я оделся в джинсы и рубашку на пуговицах, которую Мэгги подарила мне на день рождения.
Она ворвалась через двери квартиры, ее руки были заполнены сумками. Они с Рэйчел проделали серьезную брешь в своих кредитных карточках.
— Ты скупила целый магазин? — пошутил я, выходя с кухни.
Я оглянулся на картину, которую она еще не заметила. Она была слишком поглощена тем, что показывала мне покупки.
— Я нашла эти удивительные ботинки, которые будут убийственно смотреться с моей джинсовой юбкой! Зацени их! — она вытащила высокие сапоги до колен, которые выглядели как та пара, которая лежала в шкафу. Хотя я не решался сказать ей об этом.
— Они великолепны, малышка, — сказал я, наклонившись, чтобы поцеловать ее мягкие губы. Мэгги бросила сумки и обвила мою шею руками.
— Ммм, у тебя потрясающий вкус, — простонала она мне в рот, и я на мгновение забыл о моих больших планах на ночь.
Прежде, чем мы смогли увлечься, раздался стук в дверь.
— Кто это, черт побери? — заворчала Мэгги.
Я рассмеялся в ее надувшийся рот.
— Еда. Я заказал из «Китайского Шефа». Подумав, что твой день потребительства заставит тебя проголодаться, — произнес я. Мэгги потерла живот.
— Хорошая мысль. Я собираюсь отнести сумки в спальню, — ответила Мэгги, хватая свои покупки. Она до сих пор не заметила нашу новую картину, висящую на стене, и я ничего не сказал. Было важно, чтобы она увидела ее в свое время.
Я дал денег доставщику и отнес наш ужин на кухню. Вопль Мэгги из спальни заставил меня усмехаться.
— Ты собрал кровать! — кричала она, залетая в коридор и прыгая в мои руки. — Ты будешь счастливчиком позже, — пообещала она, пробегая руками по моей рубашке. Я убрал ее руки. Как бы я хотел идти в том направлении, куда движется она, но у меня были другие планы на нее этим вечером.
— Иди и ешь свой ужин, моя маленькая нимфоманка, — сказал я ей, вытаскивая наши тарелки из шкафа. Мэгги заворчала, но запах китайской еды закончил дальнейшие жалобы. Мы ели наш ужин вместе, смеясь, разговаривая и просто наслаждаясь тем, что были вдвоем.
— Я уберу, а ты иди в гостиную и устраивайся поудобней. Я даже посмотрю девчачий фильм, если ты хочешь, — произнес я, улыбаясь. Я знал, что приближается, и мой желудок перевернулся из-за нервов.
— Спасибо, малыш. Я люблю тебя, — сказала Мэгги, снова целуя меня. Я начал складывать посуду в раковину, ожидая, когда она позовет меня, спрашивая о новой картине над диваном.
К тому времени, как я закончил, я понял, Мэгги была странно тиха. Я зашел в гостиную, чтобы найти ее, смотрящей на матовый и обрамленный рамой холст.
— Что такое? — прошептала она, ее глаза не отрывались от новой картины. — Ты нарисовал ее? — спросила она, смотря на меня через плечо.
Я кивнул, давая время, чтобы впитать то, что я пытаюсь сказать ей через свой рисунок. Это был силуэт нас обоих, затемненный в тени, но с блестящим, ярким светом позади нас, раскрывающий сложные детали наших лиц, склонившихся близко друг к другу. Бабочки летали вокруг нас и отражали любовь, которую я испытывал к девушке, стоящей передо мной.
