Виноград меньше, чем я привыкла, а кожица немного потрескавшаяся. Эта грязь? Я опускаю салфетку в воду и прикасаюсь к крошечным фиолетовым ягодам. Становится лучше, но виноград все равно на вид какой-то неприглядный. Хм. Сент-Клер и Мередит прекращают разговор. Я поднимаю голову и замечаю, что они оба потрясенно уставились на меня.
- Что?
- Ничего, - откликается Сент-Клер. – Продолжай мыть.
- Он грязный.
- А ты его пробовала? – интересуется Мередит.
- Нет, пятна не оттираются.
Я показываю им гроздь. Сент-Клер отщипывает ягоду и сует в рот. Жует и сглатывает. Я загипнотизирована его губами и горлом.
Я колеблюсь. Что важнее: чистая еда или его мнение?
Он берет еще одну ягоду и улыбается.
- Открой рот.
Я подчиняюсь.
Ягода задевает нижнюю губу. Сок разливается по рту, и я так поражена вкусом, что чуть не выплевываю. Он настолько выраженный, что больше напоминает леденец, чем фрукт. Преуменьшение признать, что я никогда прежде не пробовала ничего подобного. Мередит и Сент-Клер смеются.
- Ты еще вино не пробовала, - говорит она.
Сент-Клер наматывает на вилку пасту.
- Так как прошел французский?
Я вздрагиваю от столь резкой смены темы.
- Профессор Гиллет страшная. Вся в морщинах.
Я отрываю кусок багета. Корочка такая хрустящая, и мякоть нежная и приятная. О боже. Я пихаю еще ломоть в рот.
Мередит уходит в раздумья.
- Поначалу она кажется страшной, но она хорошая, стоит только узнать.
- Мер - ее звездная ученица, - добавляет Сент-Клер.
Рашми отрывается от Джоша, которому уже поплохело от недостатка воздуха.
- Она взяла углубленный французский и испанский, - замечает она.
- Может, станешь моим репетитором, - предлагаю я Мередит. – У меня затык с языками. Школа закрыла глаза на мои оценки по испанскому лишь потому, что директриса читает тупые романы моего отца.
- Откуда ты знаешь? – интересуется Мередит.
Я закатываю глаза.
- Она несколько раз упоминала его в телефонном интервью.
Она продолжает бомбить меня вопросами о кастинге для «Маяка». Как будто папа мне что-то говорил. Или я интересовалась. Она не понимает, что мои кинематографические вкусы немного более утонченные.
- Я хотела бы выучить итальянский, - признается Мередит. - Но здесь его не преподают. Хочу поступить в римский институт в следующем году. Или лондонский. А там уж пойду на курсы.
- Разве Рим лучшее место для изучения итальянского? – спрашиваю я.
- Да, конечно. - Она украдкой глядит на Сент-Клера. – Но мне всегда нравился Лондон.
Бедная Мер. Как же все запущено.
- А ты чем хочешь заняться? - спрашиваю я, обращаясь к Сент-Клеру. - Куда будешь поступать?
Он пожимает плечами. Медленно и выразительно, на удивление так по-французски. Также прошлым вечером в ресторане пожал плечами официант, когда я спросила, подают ли они пиццу.
- Не знаю. Тут много факторов, хотя я хотел бы изучить историю. - Он наклоняется вперед, как будто собирается поведать греховный секрет. - Я всегда хотел стать одним из тех ребят, у которых берут интервью в специальных выпусках Би-би-си или ГСТ6. Ну, такие с сумасшедшими бровями и замшевыми накладками на локтях.
Точно так же, как я! Почти.
- Я хочу мелькать на канале классического кино, обсуждать Хичкока и Капру с Робертом Осборном. Он ведущий большинства программ. Я понимаю, что он старый пень, но он чертовски крут. Он знает все о кино.
- Правда?
Кажется, я его по-настоящему заинтересовала.
- Мыслями Сент-Клер всегда со своими историческими книгами толщиной в энциклопедический словарь, - прерывает нас Мередит. – Его тяжело вытащить из комнаты.
- Поэтому Элли всегда там, - сухо отмечает Рашми.
- Кто бы говорил. - Он указывает на Джоша. – Забыла об... Анри?
- Анри! – восклицает Мередит и заливается с Сент-Клером смехом.
- Один чертов день, а вы никогда не дадите мне о нем забыть. – Рашми косится на Джоша, который в этот момент пытает вилкой бедную пасту.
- Кто такой Анри? - Я спотыкаюсь о произношение. Ан-ри.
- Гид-экскурсовод. Мы познакомились с ним, когда в десятом классе ездили в Версаль, - объясняет Сент-Клер. - Тощий низенький мерзавец, но Рашми бросила нас в Зеркальной галереи и кинулась к нему…
- Не было такого!
Мередит качает головой.
- Они лапали друг друга, ну в общем, весь день. На глазах честного народа.
- Вся школа два часа ждала в автобусе, потому что она забыла, во сколько мы уезжаем, - подытоживает Сент-Клер.
- НЕ два часа…
Мередит продолжает:
- В конце концов, профессор Хансен разыскал ее позади кустарника в английских садах, а у нее шея вся в следах от зубов.
- Следы от зубов! - хохочет Сент-Клер.
Рашми не выдерживает:
- Завяжи губы трубочкой, Английский язык.
- Ась?
- Английский язык, - повторяет она. – Именно так мы тебя прозвали после вашего с Эллей незабываемого представления на уличной ярмарке прошлой весной.
Сент-Клер пытается выступить, но катится от смеха. Мередит и Рашми продолжают колоть друг друга шпильками, но... мыслями я уже от них далеко-далеко. Интересно, а Мэтт теперь лучше целуется со своей более искушенной девушкой. Наверное, все дело было во мне.
О, нет.
Я плохо целуюсь. Д-должно быть.
Когда-нибудь в мою честь воздвигнут памятник в форме пары губ, и на нем будет выгравирована надпись «Она совсем не умела целоваться». И Мэтт произнесет речь и поведает, как он встречался со мной от отчаяния, но я ему не давала, поэтому свидания со мной оказались пустой тратой времени, ведь он нравился Черри Милликен все это время, а она всегда дает. Все знают.
О, Боже. А если Тоф думает, что я плохо целуюсь?
Мы целовались только раз. В мою последнюю смену, в последний вечер перед вылетом во Францию. Все произошло постепенно, и мы были одни в фойе большую часть вечера. Возможно, из-за последней смены, возможно, потому что мы расстаемся на четыре месяцев, возможно, потому что это напоминало наш последний шанс — неважно, мы потеряли голову. Нас опьянила храбрость. Мы флиртовали весь вечер напролет, и когда пришло время расходиться по дома, мы не смогли расстаться. Мы просто... не могли наговориться.
