Кстати, из-за лагеря произошла у нас с Андреем шикарная ссора, полная страстей и даже угроз. Он категорически запретил мне ехать вожатой. Я как-то не ожидала такого проявления деспотизма, а потому не сразу нашлась что ответить и только удивленно спросила:
– Почему?
И тут узнала о работе вожатого много интересного. Оказывается, все вожатые только и делают – по крайней мере, после отбоя, – что трахаются. Или квасят. Или совмещают одно с другим, а некоторые так еще и покуривают травку. И так он мне живописно все это рассказывал, что я начала судорожно вспоминать – а не работал ли мой Андрюша на этой ниве? Вроде нет. Тогда откуда такие глубокие знания по предмету? Этот вопрос я озвучила, и выяснилось, что вожатым работал Севка (знаю я его, трахает все, что не успевает убежать), а Андрюша со товарищи как-то ездил к нему в гости на пару дней. И вот там он насмотрелся.
– А может, и напробовался? – ехидно спросила я.
– Да, – с вызовом ответил мне новоявленный деспот. – И не хочу, чтобы ты пробовала то же самое.
– А кто ты такой, чтобы мне запрещать? – поинтересовалась я.
Выслушав очередную версию на тему «наше светлое совместное будущее», я спросила, как он собирается со мной жить, если настолько мне не доверяет. Вот как можно думать о браке с женщиной, которую ты заранее подозреваешь во всех смертных грехах?
Ответ мне не понравился. Если отбросить мычание и невнятные реплики, то он сводился к не новой мысли о том, что все женщины одинаковы: сластолюбивы и не очень умны.
Ну, тут я встала в позу и заявила, что раз он обо мне такого мнения, то ему за невестой надо в ближайший монастырь. А я лично еду вожатой в лагерь.
Съездила – не понравилось. Тяжкий труд, и нагрузка после отбоя тоже немалая. Думаю, кто-то за мной присматривал, потому как хоть Андрюша в гости и не приезжал, но после моего возвращения пришел мириться, и я поняла, что, по его сведениям, вела я себя достойно. А я так себя и вела... не считая пары частных уроков от физрука, которые, надо сказать, существенно обогатили мой скромный сексуальный опыт.
Вот ведь иной раз и не ждешь, а получаешь сюрприз – и от кого? От собственной мамы! Мама давно поглядывала на меня задумчиво и иной раз норовила вытащить в гости к подругам. Я стойко сопротивлялась, подозревая, что подруга притащит на буксире какого-нибудь молодого человека и вечер превратится в мучительные вопросы-ответы и неловкие молчания, которые неизбежно будут перемежаться дурацкими, с моей точки зрения, и трогательными, с точки зрения родителей, рассказами о детстве присутствующих чад. Один раз я так попала и с тех пор решительно отвергаю любые мамины попытки сводить меня в гости.
Еще она брала сверхурочные, все вздыхала, что жизнь так дорожает, так дорожает. А потом, после вручения диплома, вдруг пришла утром ко мне в комнату и положила на кровать пухлый конверт.
– Это что? – Я с трудом разлепила веки и зашарила по тумбочке в поисках заботливо приготовленной с вечера (вернее, сегодня с утра) водички. Праздновали мы накануне бурно, домой я вернулась даже не поздно, а скорее рано – часов в шесть, когда сил уже не осталось совсем. Попив водички и бросив на себя взгляд в зеркало, принялась стенать и жаловаться на головную боль, и на фига ты меня разбудила, и я бы до обеда хоть поспала...
– Опухнешь, – проворчала мама.
– Да я и так...
Мать смотрела на меня как-то странно, и я встревожилась:
– Мам, ты чего, случилось что?
– Нет, Тусечка, все хорошо. Просто думаю, какая ты у меня уже большая... Так время быстро летит. Вот и институт закончила.
– Ага, и все в девках сижу. Ты опять?
– Нет, нет... – Мама уже всхлипывала.
Понятно, настроение у нас сегодня не ругательное, а умилительное. Родители странные люди. Они ждут не дождутся, когда их дети вырастут, и охотно жалуются всем окружающим на недостатки собственного чада. Причем жалобы слышны начиная с момента, когда дите плохо спит по ночам, и не прекращаются, даже когда оно – дите – начинает покуривать. И вдруг оказывается, что ребеночек вырос. Тут родители принимаются об этом жалеть и ударяются в слезы. Обалдеть! Ну, это я сейчас так говорю, а тогда-то я, само собой, тоже разревелась. Мы обнялись с мамой и некоторое время плакали, вытирая носы и слезы моим пододеяльником (чур, не смеяться, это мой любимый комплект постельного белья – в розовых слонах).
Потом мама успокоилась, погладила меня по голове, поморщилась, потому что голова вчера была здорово залачена в попытке сохранить тщательно завитые локоны, а вечером, в смысле утром, я как-то до ванной не добрела. Повздыхав, мама отыскала под пододеяльником тот пухлый конверт, с которого все началось, и протянула его мне со словами:
– Это тебе от меня подарок. С окончанием института.
Я с любопытством сунула нос в светло-синий конверт. Там была куча каких-то бумажек. Вопросительно посмотрела на мать, но та упрямо молчала. Пришлось извлекать бумажки и читать. Только через пару долгих минут и дважды прочитанных листов до меня дошло, что это. Это была туристическая путевка в Италию. Три дня в Римини – пляжный отдых – и три дня в Риме. Рот у меня открылся, глаза вытаращились, а потом мы с мамой опять заплакали, и я говорила: «Спасибо, спасибо, спасибо». Конечно, сначала я расстроилась, что путевка одна и билет один. И даже немножко испугалась: как же одной? Потом вспомнила, что мне, черт, уже глубоко не шестнадцать – и обрадовалась. Хотя совесть мучила.
– Мамочка, а ты?
– Нет, мне это уже тяжеловато. Ближе к осени обещают дать профсоюзную путевку в Кисловодск, вот туда и съезжу. Водички попью, полечу мои кишки.
Я нашла дату на билете: вылет послезавтра. Послезавтра? Так что же я тут сижу? Надо перебрать вещи, одолжить у Андрюхи его чемодан на колесиках и купить все необходимое.
Два дня прошли в угаре стирок, глажек и сборов. За этот же недолгий срок я успела разругаться с Андреем, который почему-то был очень недоволен, что я собираюсь в Италию. Лично он думал, что я поеду с ним на дачу. Очень надо – каждый вечер шашлыки и выпивка, а каждый день – косые взгляды его мамы и бесконечные намеки, что огород не полот и огурцы надо полить. После того как он что-то пробубнил про Дуньку и Европу, я просто дверью хлопнула и ушла. Ну и пошел к черту – возьму мою старую сумку. Чего мне таскать-то? Тряпки и пару туфель. Кроссовки надену. Ну, косметика. А вот интересно, шампунь брать? Куплю в пакетиках. А лак возьму... Нет, не возьму. На фига мне там лак?
И вот я расцеловалась с мамой, забралась в такси. Ура! Черт, неужели я правда еду в Италию? Даже не верится. Я всегда мечтала путешествовать. И начать почему-то планировала всегда с Италии. Смешно, но я предпочитаю в сто двадцатый раз посмотреть «Римские каникулы», чем «Обитель зла».
