— Здравствуйте, — здороваются вразнобой. Их так много, что, кажется запомнить каждого нереально, но ведь другие учителя запоминают, верно?
— Меня зовут Варвара Дмитриевна. И если мы с вами подружимся, то первого сентября встретимся в классе, — послышались шепотки, вроде, судя по улыбкам и переглядываниям ребят, одобрительные. — А еще у нас новенькая ученица, — тяну руку и все-таки выхватываю ладошку упрямицы, — это Ася. Прошу подружиться и не обижать, — подталкиваю девочку к классу, однако та упирается всеми возможными способами.
— Отпусти меня, лягушка! — дергает руку Ася, а в толпе детей послышались смешки. Ну вот, все, началось. Я покраснела, как рак, но взгляда не опустила. Стоит этой банде однокашников только показать свою слабость, задавят. Детки в наше время бывают ужасно жестокие и изобретательные.
— Так… — откашливаюсь, оставляя в покое новую ученицу. Хочет дуться на весь мир, пусть дуется. — Ну что, ребята, давайте знакомиться, — и наперебой на меня посыпались имена и фамилии, успевай только запоминать.
После построения и сбора дальше по программе утренняя зарядка на свежем воздухе, которая переходит в полезный завтрак, на котором у меня на удивление быстро получается рассадить учеников по своим местам. Вообще класс мне достался спокойный и дисциплинированный, по сравнению с другими, за которыми я тоже мельком успеваю наблюдать.
Потом полчаса на отдых, а дальше конкурсы и игры, совместные для всех классов, которые проводят старшие ученики. Учителя здесь только в качестве наблюдателей. И с моего наблюдательного поста прекрасно видно, как упрямая новенькая Ася не хочет ни в какую идти на контакт, что с одноклассниками, что со старшеклассниками. Сижу на краю поляны и подбадриваю команды, хлопая в ладоши и “болея” за своих, не спуская взгляда с девочки с хвостиками, отошедшей в сторону и усевшейся под деревом. В душе неспокойно, и просыпается жалость к малышке, но как пробиться через эту плотную броню недовольства, я пока не знаю.
Потом дети проводят полчаса на спортивной площадке за занятием на различных снарядах. Здесь много времени уделяется физической культуре. Потом ребята расходятся по кружкам уже непосредственно в школе, а я, проводив своих по классам, отправляюсь в кабинет, где собираюсь немного перевести дух и посмотреть план на месяц.
Вроде все прошло более-менее спокойно. Можно выдохнуть.
— Ася? — удивленно замираю на пороге. В кабинете на парте сидит девчонка. Когда она успела прошмыгнуть мимо меня? — А почему ты не с остальными? — ведь я старалась держать ее в поле зрения.
— С ними неинтересно, — насупившись, отвечает Ася, грызя яблоко и беззаботно болтая ногами.
— Почему? — искренне удивлена. Ведь то, чем здесь занимают детей, не может не нравиться. Будь я ребенком, моему восторгу не было бы предела от такого времяпрепровождения.
— Потому что, — и все, никаких объяснений. Отворачивается, спрыгивает со стола и усаживается на стул, теребя в руках книжку, напрочь игнорируя мое присутствие.
— Ась, — вздыхаю и присаживаюсь рядом за парту, решаясь пойти на сближение с колючкой. — Давай поговорим?
В ответ тишина.
— Нам придется научиться общаться, — гну свою линию. — Я тебя всегда выслушаю, поддержу, что-то посоветую. Мне действительно важно знать, что тебе не нравится или кто тебя обижает, — пытаюсь подобрать слова, чтобы не спугнуть ребенка.
— Только не надо делать вид, что вы за меня переживаете, — не глядя на меня, отвечает Ася, дуя щечки.
А я смотрю на этот детский профиль и понимаю, что она ведь очень красивая девчушка. Если откинуть всю эту спесь и недовольство, ангелок просто. Большие серые глаза и темные длинные волосы почти до поясницы. Аккуратные, кукольные черты лица, пухленькие щечки и вздернутый носик. Она обещает вырасти красавицей. Правда, с таким характером, ой, как будет нелегко. Хотя и скромницам, как я, живется трудно, постоянно приходится вылезать из своей раковины. Деньги мало что значат в воспитании детей.
— Я не делаю вид. И абсолютно откровенна сейчас с тобой. Так что зря ты так, — поднявшись, направляюсь к своему столу.
Мы какое-то время молчим. Ася просто смотрит в окно, а я изучаю документы, пока звенящую тишину кабинета не разрывает недовольное:
— Всем плевать. И маме с папой, и вам.
Брошенные в сердцах слова малышки задевают. Смотрю на нее, но Ася снова занимается своим любимым занятием — игнорированием. Нужно понаблюдать за ребенком и поговорить с ее дядей. Столько обиды и злости у малышки — это плохо.
Возвращаюсь к плану мероприятий и только сейчас натыкаюсь на запланированный на следующую неделю поход в лес с ночевкой в обществе родителей. Программа рассчитана на сближение ребенка с природой и единение с семьей. Да уж, этим деткам с такой школой можно только завидовать.
Вскоре звенит звонок, и в класс врывается толпа детворы. Тут же начинается галдеж. Ученики носятся, спорят, что-то увлеченно обсуждают, и я лишь мельком успеваю ухватить момент, где Ася толкает девочку, к ней подошедшую и что-то говорящую.
— Ася! — восклицаю я и направляюсь к схватившимся уже девочкам. — Что случилось? — разнимаю их, оттаскивая друг от дружки под взглядами притихших одноклассников.
— Она первая начала, — тут же девчонка ткнула пальцем в Асю.
— Она заявила, что это ее место. Пусть другое ищет, раз здесь занято, — тут же выдает тираду маленькая бандитка, насупившись. Воинственный взгляд и сжатые в кулачки ладошки.
— Тебя как зовут? — обращаюсь к ученице, присаживаясь на корточки.
— Лена, — дует та губы.
— Лен, можешь садиться, где свободно. У нас не урок, — подталкиваю ее к свободному месту, но та оказывается не менее упертой, чем Ася.
— Я хочу на свое место, — сказала, как отрезала.
Ну что ж, Варя… Как говорится, “начинается”.
Глава 8. Влад
Просыпаюсь ближе к обеду от настойчивого трезвона мобильного.
— Да? — отвечаю, не глядя на экран и не открывая глаз. Голова гудит и ощущение, что после возвращения с рейса еще и двух часов проспать не успел.
— Ребров подписал нашему экипажу выходные. С пятницы по понедельник, — трещит в трубке Лиля. — Романовский, мое предложение о поездке за город все еще в силе.
— Лиля, я сплю, — выдаю недовольно, открывая один глаз и бросая взгляд на часы.
Ну, точно, проклятье. Я завалился спать только час назад.
— Всю жизнь проспишь, Влад. Ну, так как?
Черт!
Все, сна ни в одном глазу. Сажусь на постели, потирая лицо, и плетусь в душ под треп любовницы на том конце провода. Честно говоря, даже не слушаю, что она мне там в красках расписывает, прикидывая в уме, что Аська еще не вернулась из школы, вроде, по словам Никиты, их занятия до трех. Умыться, принять душ, и еще успею сам забрать дочь из лагеря.
— Давай мы поговорим об этом ближе к выходным, — перебиваю второй заход на уговоры, приземляя девушку.
— Опять найдешь кучи отговорок?
— Лиля, я не уверен, что тебе нужно знакомиться с Асей. Моя дочь очень ревностно относится к кому бы то ни было в моем окружении, а для меня отношения с дочерью и ее спокойствие превыше всего, — говорю честно и открыто, не имея намерений юлить. В конце концов, я Суриковой ничего не обещал. Кольцо на палец не надевал и мед в уши не лил.
— Поняла, Романовский. Два года, а я так и осталась для тебя игрушкой для удовлетворения твоих потребностей. Знаешь ли, обидно.
— А мы разве говорили о возможности чего-то большего? — усмехаюсь, открывая воду в кране и брызгая ледяные капли на лицо.
— Ты мог бы хотя бы быть более эмоциональным и теплым.
— Да вроде я и не труп, чтобы быть холодным.
— Нет, но ты внутри ледяная глыба, Романовский. Обидно, знаешь ли, — выдают мне гневно и бросают трубку.
Хм, ледяная глыба? Серьезно?
Быстро принимаю контрастный душ, приводя себя и свои мысли в порядок, накидываю джинсы с футболкой и выезжаю за Одуванчиком в школу.
