Перед парой я переставила симкарту. Поставила настройки под себя. Новый телефон летал. Странички загружал за секунды, а не думал по полминуты стоит ли подключаться к интернету или выдать ошибку.
— Решила по поводу работы? — спросила Алина, которая мне и предложила вакансию. — Пока не могу. Последний год. Надо…
— Как знаешь, — хмыкнула Алина, потеряв ко мне интерес.
Правильно ли я поступила? Не знаю. Мне хотелось самостоятельности, но надо было подождать. Нужно было набраться терпения. У меня все будет, но в свое время.
Учеба сегодня совсем не радовала. Я все врем хотела спать. То и дело зевала. Пришло покупать кофе, чтоб хоть как-то взбодриться.
Девчонки обсуждали парней. Парни сидели в телефонах. Преподаватели нужно рассказывали темы. И совсем не хотелось их записывать. Я рассеянно писала тезисы, надеясь, что потом хоть смогу понять о чем была тема и ждала, когда все закончится.
«Пообедаем?»
Смска пришла от Бориса почти перед самым окончанием пары.
«Не хочу».
«Не хочешь есть или со мной встречаться?»
«И то и другое».
«Вредная».
«Сказала же, что сегодня занята»
«Знаешь, чем мне нравится начало отношений?» «Чем?»
«Еще не надоели встречи. И каждая из них приятна и волнительна. Никуда не пропал эффект новизны. Торопишься узнать человека, как будто на это не будет времени».
«А когда человека узнаешь, то больше не хочется встречаться?»
«Уже никуда не надо торопиться. Праздник заканчивается, а начинается работа. Работать же никому обычно не хочется».
«Чем сейчас занимаешься?»
«Сижу в машине около церкви. Думаю, куда податься».
«Податься некуда?»
«Есть, но я туда не хочу подаваться. Точно времени нет? Может, по торговому центру побродим?»
«А что там делать?»
«Ковер посмотрим. На пол. Мебель там. Надо же чем-то заполнять квартиру после ремонта».
«А у тебя ремонт?»
«Почти закончен. Так встретимся?»
«Хорошо. Но без поцелуев».
Он отправил мне смешной смайлик. Зачем? Вот зачем мне с ним куда-то идти? И боятся, что кто-то меня с ним увидит? В моих поступках не было логики. Меня это напрягало. Напрягало. Но… Я не понимала почему. Не понимала зачем. Могла лишь сказать, что мне было интересно.
Вот. Мне было интересно, что будет дальше. Этакая интрига: кто кого сможет переиграть. Я хотела доказать, что у него нет надо мной власти. Возможно, для этого придется немного влипнуть в историю, но это не значит, что я не могла потом с легкостью из этой истории выйти. Самоуверенно? Возможно. Но это же все было несерьезно. Это была игра. Игра, в которую довольно часто играют люди. Не любовь, а влюбленность, интерес, внимание. Я раньше этого не понимала. Все смотрела на чужие отношения и не понимала. Они встречались, расходились, переживали и играли на эмоциях друг друга. В этом не было ничего интересного. Не было смысла. А сейчас я этот смысл уловила. Азарт. И этот азарт пьянил.
— Хорошее настроение? — спросил Борис. Он стоял неподалеку от института, прислонившись к железному забору.
— Надо как-нибудь пуститься во все тяжкие. Напиться и сделать что-нибудь безумное, — сказала я.
— Какое заманчивое предложение, — хмыкнул он. — Забурим куда-нибудь и забудем обо всем. Поехали.
— Эй, не надо так давить. Я только еще думаю над таким вариантом, — ответила я.
— Тогда поедем болтаться в торговом центре, — спокойно сказал Борис.
— Плохое настроение?
— Так.
— А зачем встречаться, если настроение плохое?
— Новизна, интерес.
— Скука? Тебе сейчас просто скучно. — Может быть, — не стал спорить Борис.
— У меня есть четыре часа.
— За четыре часа можно горы свернуть. Было бы желание, — сказал Борис.
— Сложно поспорить.
— А спорить и не нужно. Нам же с тобой делить нечего, — ответил он. — Спорят же, когда есть чего делить. Как у тебя день прошел? — Нормально. Училась. И хотела спать.
— Не выспалась? — Нет.
— А учиться нравиться?
— Нравится. Но больше нравилось работать на фабрике, — ответила я. — Вроде осталось немного времени, чтоб доучиться, но хочется все бросить.
— Это усталость.
— Думаешь?
— Тебе хочется разнообразия, чтоб выбраться из колеса, в котором крутишься как белка. Поэтому ты и едешь со мной, — ответил Борис. — Поэтому отвечаешь на сообщения и звонки.
— А тебе?
— Мне надо отвлечься.
— Неприятности? — Ир, ты хочешь ко мне в душу залезть? Там темно и мерзко. Не думаю, что тебе понравится увиденное, — ответил Борис. — Лучше придумай какую-нибудь сказку, которая тебя устроит. — Есть границы, которые не стоит переступать?
— Умная, — ответил он. — И нравишься мне все больше и больше.
— Получается, что мне не стоит задавать лишних вопросов? — Вопросы задавать можно. Но не стоит ожидать на них ответы. Давай лучше о чем-нибудь нейтральном поговорим. Или о тебе. Есть подруги? Друзья? — спросил он.
— А зачем мне перед тобой раскрывать душу?
— Чтоб я помнил, что твоя душа чистенькая, а я могу ее испачкать. Пока мне этого бы делать не хотелось.
— Пока?
— Ты знаешь, как и когда закончится наша интрижка?
— Она даже не началась, — ответила я.
— Началась. Так что не обманывай себя, — ответил Борис. Мы остановились перед светофором. Я покосилась на него. Он выглядел расслабленным. Только я почему-то чувствовала напряжение. Такое ощущение, что его что-то беспокоило. Хотелось закрыть на это глаза, но почему-то не получалось.
Глава 4
Мы подъехали к торговому центру, площадь которого делило несколько крупных мебельных магазинов и один магазин строительных материалов. Рядом с торговым центром располагался строительный рынок. Я знала это место. Как-то ездила с родителями, когда мы ремонт делали. Если честно, то так и не поняла, в чем кайф болтаться по палаткам и выбирать детали будущего интерьера. А вот маме важно было, чтоб обои и пол сочетались по цветам, а мебель в комнате не выделялась из общей картины.
— Я тебе не смогу помочь с интерьером, — сказала я.
— Почему? — спросил Борис.
— Потому что из меня никакой дизайнер. Мне это не интересно. Есть, где спать — уже хорошо. А все это украшательство…
— Не нужно, потому что ты все равно скоро уедешь из дома, — сказал Борис.
— Пока не думала об этом. У меня есть моя комната. Никто из дома меня не выгоняет, — ответила я. — Даже думала, что буду какое-то время работать и жить у родителей.
— Но в своей комнате ты делала какие-то украшательства, — сказал Борис, припарковывая машину.
— Нет. Этим мама занимается. На полке с книжками ставит ангелочков фарфоровых. Шарики там новогодние. Календарь на стену вешает. Почему-то она считает, что мне этот календарь нужен. — Я улыбнулась, вспоминая, как мама со мной часто спорила, убеждая в необходимости проявления индивидуальности. Говорила, что нужно комнату наполнять личными вещами, а не складировать их в коробку, которую потом хранить на шкафу. Я же не могла понять, почему личное нужно было доставать на всеобщее обозрение. Это же личное. Его надо прятать. Как дневник с мечтами нужно прятать от посторонних глаз, так и все дорогое.
Только личных и по-настоящему дорогих вещей у меня почти не было. Старая кукла со сломанной ногой, которую мне подарила бабушка, набор свечей, которыми мы обменивались с девчонками со школы и всякие символы Нового года. Ну и чего их доставать?
Не знаю, зачем я все это рассказывала Борису. Может, пыталась заполнить тишину в разговоре или хотела объяснить, почему мне неинтересно думать над обстановкой в комнате? Не знаю, но трещала я без умолку. А может, интуитивно его пыталась достать до такой степени, чтоб он сказал, что все кончено и больше мы не общаемся. Тогда было бы все проще. Не надо было бы думать над этим общением и копаться в себе.
— У тебя пижама с котятками, — сказал он, когда мы шли по мебельному магазину, а я сделала паузу, остановившись перед здоровым диваном. Диван был такой огромный, что мне стало интересно, какой должна быть комната, чтоб он в ней поместился.
