Скоты. Они тебя топили, девочка?
Проницательные глаза врача уставились на меня.
— Нет, — замотала я головой. — Конечно, нет. Вы что…
Не топили. Просто не давали выйти из воды… Но это не топили же?
— Уверена? Ты провела в бассейне приличное время, в легких была вода. Это же насилие. Заявление на них бы написать. Они могли тебя угробить, девочка.
Страшно вдруг стало. А если бы они в самом деле меня утопили там? А если бы за мной никто нырять не стал, когда я потеряла от холода сознание в глубоком бассейне? А если бы я не потеряла сознание, он бы продолжил издеваться надо мной под гогот своих дружков? А Лелька бы дальше молчала…
Я заболела даже за то время, что провела в холодной воде, а могла бы не потерять сознание, и тогда все могло быть хуже. Все это дошло до меня только сейчас.
Скоты… Врач верно сказал — именно скоты. Но я топить их не стану. Никаких заявлений я писать не стану тоже. И не потому что мне их жаль. Потому что этот засранец там главный, и точно какой-то папенькин сын. Сын депутата какого-то может быть… Он выйдет сухим из воды, а у нас с мамой могут возникнуть проблемы…
Он точно не оставит это без ответа.
— Может, все-таки пригласить сюда следователя? — еще раз уточнил врач. — Не стоит позволять так обращаться с собой. Что ты им сделала? Почему они так с тобой?
— Я не знаю… — покачала я головой. — Просто я им неровня.
— Понятно. Так что насчет следователя? Я могу пригласить прямо сюда, в больницу.
— Нет, я ничего писать не буду, — твердо сказала я. — Никто меня не топил.
— Понимаю, — кивнул врач. — Тогда лечись. Отдыхай.
— Спасибо.
Он оставил меня, я даже умудрилась уснуть — вялость в самом деле была жуткая. А проснулась под негромкий шум возле меня.
Открыла глаза и обнаружила маму, сидящую на краю кровати.
— Мам, — прохрипела я со сна севшим голосом. — Ты плачешь?
Она утирала глаза платочком.
— Кристиночка, — придвинулась она ближе и обняла меня, когда поняла, что я проснулась. — Милая…
— Ма, ну ты чего? — обняла я ее в ответ.
— Воспаление легких очень серьезное заболевание!
— Мне пока не поставили диагноз.
— После холодного бассейна вряд ли избежать болезни, — сказала мама, комкая платок в руках.
— Ты и это знаешь? — посмотрела я на нее.
— Знаю, — кивнула она. — Врач все рассказал. Он считает, нужно написать заявление. Эта молодежь вообще уже берегов не видит…
— Мам, — села я на кровати и посмотрела в ее лицо. — Мы не будем писать никаких заявлений. Я прошу тебя в это не ввязываться.
— Почему? — возмущалась она. — Они будут так играть с такими простыми девчонками как ты, а мы будем молчать?
— Мамуль, он сын какого-то чиновника, чуть ли не сын мэра, — ответила я. — Он выйдет из воды сухим, а мы потом с тобой проблем не оберемся.
— Ну должна же быть управа на них, в конце-то концов!
— Мам, все не так страшно было, — убеждала я ее. — Да, они со мной некрасиво поступили, но они не хотели плохого. Никто меня не топил, просто этот мальчик…
— Мальчик? — тут же зацепилась за информацию мама. — Значит, это какой-то мальчик затеял?
— Да, мы поссорились, и…
— И ты ему наговорила всякого, — договорила за меня она и подняла глаза на меня. — Ты у меня девочка с характером, резких слов наверняка могла наговорить.
— Да, мы с ним поругались. И он так…неудачно пошутил. Что пока я не извинюсь — не выйду из бассейна.
— Но ведь это насилие…
— Мам, для просто игра. Я уверена, что плохого никто не хотел. Просто я настрырничала…
— Могла бы и извиниться, вот именно… Потом бы ушла оттуда и посылала всех подальше.
Да, мысль здравая. И я, пожалуй, спровоцировала Архипа сама. Знала, кто он, и что при друзьях он не позволит уронить его авторитет, и все равно позволила себе резкие высказывания. Мама права — я бываю очень колкая и резкая, фыркаю и колюсь как ежик. Мне стоит учиться сдерживать себя и иногда молчать ради своего же блага, не провоцировать тех, для кого моя жизнь не стоит и ломаного гроша. Но все же это не оправдывает то, что Архип делал, а другие молча были соучастниками.
— Я не смогла, — ответила я ей честно. — Не смогла промолчать, мам… Он такой наглый был — жуть. Так и хотелось съездить по его ухмылке мусорным ведром!
— Слава богу, что ты это не додумалась сделать…
— Да не сделала бы…
Хотя…
— Мам, — взяла я ее за руку. — Я поправлюсь, и мы забудем об этой истории. Никто на самом деле не хотел плохого. Мы не будем ничего писать — у нас будут проблемы. Этот Архип с дружками меня потом со свету сживет! Пожалуйста, мам! Прошу, давай ничего не будет писать.
Сама своим словам не верила. Я бы с удовольствием понаблюдала, как будут песочить полиция и родители Ветрова за его выходку, но даже это шикарное зрелище, которого кровожадно требовала моя душа, не стоит тех сложностей, которые могут возникнуть в нашей жизни из-за отца этого мажора. И даже Володя ей не сможет помочь — судя по поведению Ветрова, его отец имеет огромный вес в этом городе. Никому такие проблемы не нужны!
— Я не могу тебя заставить, — покачала головой мама. — Если тебе тяжело это все вспоминать, давай не будем писать…
— В полиции скажи тогда, что мы не имеем претензий к Соломатиной Алене — это дочка хозяев дома, в котором проходила эту дурацкая вечеринка. И к Архипу Ветрову — тоже. Ни к кому.
— Зачем они тебя позвали на эту вечеринку? Чтобы издеваться? Зачем ты туда пошла, глупая? Ну сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не связывалась с этими золотыми детьми…
— Но ведь дочь твоего жениха тоже золотой ребенок. Мне все-таки придется общаться с такими детьми.
— Диночка прекрасная девочка, — ответила мама. — Она таким не занимается и по вечеринкам не ходит. У нее только хорошие друзья, она тебя с ними познакомит, и будете общаться.
Да, прекрасная перспектива. Аж перекосило от радости! А если среди ее друзей окажутся такие как этот Архип? Далеко не всегда родители точно знают кем являются их дети, и эта Дина еще легко может оказаться волком в овечьей шкурке. Судя по словам мамы отец Дины ее муштрует и строит, так что она может, наученная опытом, просто кивать гривой каждый
