— Одевайся, Лисёныш. Мы ждём тебя в машине. Нам ещё надо заехать с будущими родственниками познакомиться.
Удивлённо вскидываю брови:
— Это с какими-такими родственниками?
Пушкин усмехается:
— Кир же влюбился. По самые гланды. В какую-то свою одноклассницу. И за каким-то лешим хочет уже нас с ней познакомить.
Я слегка теряюсь:
— Н…нас?
Пушкин широко улыбается, обнажая идеальные белые зубы:
— Конечно, нас. А разве может быть по-другому?
Я смотрю на него, пытаясь разгадать, серьёзно ли он говорит или шутит. Но он лишь сканирует меня внимательным взглядом.
А мне больше ничего и не надо. Мне просто хорошо.
Вот и всё.
— Вот и славно, — улыбаюсь. — Пусть у ребят всё сложится. И кто-то через пару лет станет дедом, — хихикаю.
— НЕ-Е-Е-Т!!! — кричит Пушкин. — Это нечестно! Я ещё так молод. И совсем не нагулялся.
Последняя фраза звучит двусмысленно, но мы не заостряем на ней внимания. Пушкин спускается вниз, к Кириллу, а я, переодевшись, беру подарок и иду к ним.
— Кир, с Днём рождения! — подбегаю к парню и обнимаю его. — Это тебе, — протягиваю наушники. — Я в них плохо разбираюсь, но в магазине сказали, что эти — самые лучшие.
— Алиса! — парень сияет, увидев меня. — Как я рад, что… — наклоняется и говорит шёпотом мне на ухо, — что голосовая команда сработала. Все Алисы одинаковые.
Оба хохочем.
— Эй, славные мои, чё это мы так веселимся? — слышу наигранно-обиженный голос Пушкина. — Давайте вслух всё будем рассказывать, я, может, тоже поржать хочу.
— Папа, говорю, тормоз редкостный, — веселится Кирилл. — Хотел сделать как лучше, а получилось как всегда.
— Ты как с отцом разговариваешь, а?! — возмущается Пушкин, и ребята тут же начинают шуточную борьбу.
А я смеюсь. Мне просто хорошо. Сейчас. В этом мгновении. И не надо ничего больше.
Мы едем к дому Кати Орловой, о которой Кир беспрестанно тарахтит всю дорогу, от чего Пушкин периодически закатывает глаза.
— Только, пап, ты поговори с её отцом, ладно? Я обещал Кате, что ты поговоришь. Скажи, мол, всё хорошо, ничего такого не будет, мы просто на шашлыки съездим.
Я улыбаюсь:
— Кирилл, не переживай. Если у Кати нормальные, адекватные родители, то они не будут против того, чтобы девочка поехала с нами на пикник.
— Надеюсь, — вздыхает парень, но продолжает волноваться.
Мы подъезжаем к дому Кати. Идём все вместе. Дверь нам открывает высокий парень, возраста Кирилла, с прищуренными, слегка раскосыми глазами и витиеватой татуировкой в области шеи.
— О-о, Кир, здорово! С днюхой тебя! — он приветливо улыбается Кириллу и пожимает ему руку. — Здрасьте! — парень коротко кивает нам и снова обращается к Киру. — За Катей? Ка-а-ать! — кричит, чуть повернув голову. — Но смотри мне: обидишь… — и многозначительно показывает здоровый кулак.
— Я обижу? — удивлённо хмыкает Кир и качает головой. — А поехали с нами?
— Не, я к папандросу. Обещал с приложением помочь, — поправив рюкзак, парень вновь поворачивает голову и кричит, — папачос, я свалил! До свидания! — прощается и, обогнув нас по касательной, уходит.
Какой “папачос”? Какой “папандрос”? Мы с Пушкиным недоумённо переглядываемся, пока с трудом въезжая в происходящее. В этот момент откуда-то сверху выпархивает девушка с какими-то неземными, фиалковыми глазами. Она невероятно похожа на того парня, который только что убежал, и я понимаю, что, наверное, они двойняшки.
— Ой! — видя нас, она застывает и моментально краснеет. — А я думала, что здесь Серёжа.
— Катя, привет, — Кир здоровается с ней и не сводит с неё глаз. Пушкин был прав: мальчик влюбился по самое “не могу”, - ты же не передумала? Насчёт пикника?
— Здравствуйте, — девочка испуганно здоровается, глядя на нас. Она тушуется, но скромно улыбается, — не передумала.
— Катя, меня зовут Александр Сергеевич. Я могу поговорить с твоим папой? — спрашивает Пушкин.
— Да, конечно, — девушка машет рукой. — Он в кабинете. Проходите, пожалуйста.
Пушкин уходит. Я подхожу и осторожно приобнимаю Катю.
— Меня зовут Алиса. Тоже Сергеевна, но можно без отчества и на “ты”, - наклоняюсь и шепчу ей на ухо. — Я тоже в этой семье новенькая. Так что давай бояться вместе. Вместе же не так страшно, правда?
— Правда, — шёпотом отвечает девочка и, глядя на меня, улыбается. — А я, кстати, тоже Сергеевна.
Я смеюсь и смотрю на Кира:
— Похоже, кто-то в нашей компании явно лишний, — Кир высовывает язык, а мы с Катей заливисто хохочем.
Глава 13
Через пятнадцать минут мы вчетвером едем за город.
— Катя, твой отец — мировой мужик! — поглядывая на ребят в зеркало заднего вида, удовлетворённо хмыкает Пушкин. — Кстати! Он, как и я, Александр Сергеевич.
— Александр Сергеевич? — я удивлённо оборачиваюсь на Катю. — Катюш, а почему ты “Сергеевна”? Или это у вас в семье фишка такая — всем одинаковые отчества давать?
Все смеются.
— Нет, — хохоча, Катя качает головой. — На самом деле, Сергей — это мой биологический папа, а Саша — это мой отчим (история родителей Кати изложена в книге “Четыре времени жизни” — прим. автора). Но эти два понятия, “биологический папа” и “отчим”, звучат ужасно, — девушка хмыкает. — По факту, у меня два папы, которых я безумно люблю.
— А-а-а, — Пушкин кивает, — вот почему твой брат так странно сказал. Папачос… папандр… Даже не выговорить.
— Да-а, “папачос” и “папандрос”, - Катя улыбается. — Это Серёжка специально придумал разные обращения для наших пап.
В этот момент девушка как-то странно осеклась. Я бросила взгляд в зеркало и увидела, как Кирилл осторожно накрыл её ладонь своей. Катя покраснела и чуть закусила губу.
Я, улыбнувшись, бросила взгляд на Пушкина, но ничего не сказала. А Катя прочистила горло и продолжила:
— А у нас с именами в семье вообще забавная история. У меня есть брат, Серёжа. Мы двойняшки. А ещё у меня есть старшая сестра. И её тоже зовут Катя, — мы все округляем глаза, а девушка хихикает. — Да, да. Катюня — это дочка моего папы Серёжи и его жены Даши. Там у них такая история была… — девушка грустно качает головой. — Я потом расскажу как-нибудь.
— Конечно, — даю понять девушке, что мы не будем лезть к ней с расспросами.
Катя с благодарностью смотрит на меня.
— А сестра старше меня на два года. Она профессионально занимается фигурным катанием. Я очень ею горжусь. И ещё у меня есть младший братик Кирилл, — ребята быстро переглядываются, а Кир удовлетворённо поджимает губы. — Он ещё совсем маленький. Ему всего четыре года. И он такой холёсенький, — Катя мурчит от удовольствия. — Голубоглазенький, светленький, и внешне очень похож на свою маму — тётю Дашу. А характером такой же упрямый как папа.
За разговорами мы достаточно быстро доезжаем до места. Природа, чистый воздух, много солнца.
И много счастья.
Пушкин с сыном начинают разводить костёр и занимаются шашлыком, а мы с Катей раскладываем тарелочки, достаём продукты и зелень, и нарезаем овощи. Когда я выходила из дома, то закинула в рюкзак спрей от клещей и сейчас решаю всех аккуратно побрызгать.
— Та-а-ак, ребята! — командую. — Закрываем глаза.
— Вот что значит иметь собственного врача, — назидательно произносит Кир. — Как говорится: все болезни нипочём, если ночью спишь с врачом!
Мы с Пушкиным на секунду остолбеваем и шокировано смотрим на Кира, который, видимо, не успел подумать, прежде чем сказать, но ситуацию спасает Катя.
— Ой, Алис, а Вы… то есть, ты, — девушка смущённо улыбается, а я киваю, — а ты врач, да? А у меня мама тоже врач. Психиатр.
— О-о-о-у! — восхищённо восклицаю. — А психиатров мы особенно любим — правда, Александр Сергеевич?
Пушкин с сарказмом закатывает глаза, а Кир начинает громко ржать.
— Это точно! — парень ловит недоумённый взгляд Кати. — Я тебе потом расскажу, ладно? — девушка кивает, а Кир неожиданно выдаёт, — а, вот, Алиса, кстати, очень здорово, что ты именно дерматовенеролог.
