его похвалы. В коробке осталось три кекса.
Прия отказалась, я их не ем, и еще не разрешила Эшли взять один; конечно, технически они все для него, но…
Парень пристально смотрит на меня.
Я смотрю в ответ.
— Ты прав. Они для тебя. — Я протягиваю ему всю коробку, и Эш берет ее, ставя на пол рядом со своими ногами.
— Что, черт возьми, происходит прямо сейчас? Вы двое знаете друг друга?
— Да, раньше встречались, — признается Эшли, но без каких-либо объяснений или дальнейших подробностей.
— Так, — говорит Налла, — это какая-то странная прелюдия?
Эшли поджимает губы.
Налла смеется.
— Думаю, это ответ на вопрос.
— Мы должны продолжать, — говорит Брайан всем, беря на себя роль лидера. — У нас закончится время, прежде чем она начнет опрашивать группы.
Он прав, поэтому мы торопимся, придумывая еще несколько ответов, прежде чем наше время истечет.
Эшли
— Эй, Джонс, ты будешь дома в эти выходные?
Один из моих товарищей по команде подбегает ко мне на поле, его лицо в разводах грязи из-за того, что его практически вдавили в землю во время нашей игры.
Мы оба покрыты безжалостным коктейлем из грязи и крови, наша с таким трудом одержанная победа осталась всего в нескольких минутах позади.
— Сегодня только среда, Стюарт, отвали. — Кто-нибудь вообще знает, что будет делать так далеко наперед?
— Я хочу тебя кое с кем познакомить.
По какой-то причине парень всегда пытается свести меня с подругами своей девушки. Не знаю, означает ли это, что мы лучшие друзья или что-то в этом роде, но ему нужно остановиться.
Мне не нужна девушка.
Меня здесь не будет после окончания семестра; я отправлюсь домой в Суррей, чтобы работать на своего отца — цель, которая у меня всегда была. Последнее, что мне нужно, это чтобы какая-нибудь американская девушка привязалась и осталась ни с чем, когда я уеду.
Когда истечет срок моей визы.
— Чувак, прекрати пытаться найти мне девушку. Если бы я хотел встречаться, то сам бы ее нашел.
Стюарт плетется рядом со мной, пока мы идем к арендованному школьному автобусу; это была выездная игра, и дорога домой займет три часа.
Бросаем наши сумки в кучу рядом с багажным отсеком, а затем направляемся ко входу.
— Знаю, но Элли хочет найти пару для двойного свидания, а ее подруга Ариэль считает тебя милым.
Я бросаю на него взгляд через плечо. Какая-то девушка по имени Ариэль считает меня милым? Это блестящая перемена, учитывая, что Джорджия предпочла бы надеть мне на голову бумажный пакет.
Меня так и подмывает написать Джорджии и поделиться новостями — ткнуть ей в лицо; жаль, что у меня нет ее номера телефона, и я не буду его искать.
Нет.
Ни черта.
С высокой степенью вероятности.
Бросив рюкзак на сиденье в задней части автобуса, я плюхаюсь на сиденье и позволяю своему телу расслабиться, хотя оно все еще покрыто грязью. Мы играли не на стадионе университета, как в нашем кампусе. В этом колледже не было поля для игры в регби, поэтому наш матч проходил в большом парке.
Ни стадиона, ни душевых.
Такое чувство, что я провожу всю поездку в грязном подгузнике.
Звонит мой мобильный. Мама.
Провожу пальцем по экрану, чтобы принять вызов, и подношу мобильный к уху.
— Мам, почему ты не спишь? Сейчас час ночи.
Она в Великобритании (очевидно), и у нас шестичасовая разница во времени.
— Не могу уснуть, дорогой. Папа разговаривает с партнерами в Пекине, и я слышу его из кабинета. Он говорит слишком громко. — Мама зевает. — Я не сплю, поэтому решила позвонить. Как там мой мальчик?
Ненавижу, когда она называет меня своим мальчиком; заставляет меня чувствовать себя ребенком.
— Я в порядке. — Я смотрю в окно, когда автобус отъезжает от парка. — Только что закончил матч, так что чертовски устал.
— Язык, — ругается она, хотя я слышу, как она улыбается. Мама изысканная и утонченная, и я ни разу в жизни не слышал, чтобы она ругалась.
— Прости.
У нее нет таких проблем с моим младшим братом Джеком. Серьезный, прилежный, делает то, чего ожидают оба наших родителя. Учился в университете, где и должен был учиться, — университете Сент-Эндрюс, — и у него одна и та же постоянная девушка со средней школы.
Леди Кэролайн Стэндиш-Биддлс, родом из Лондона и такая чопорная. Впрочем, какое мне дело? Это не я ее трахаю.
Мама снова зевает, что заставляет зевать и меня.
— Как думаешь, ты мог бы звонить почаще? — спрашивает она меня. — И будет ли это ужасным бременем — приехать домой на долгие выходные? Мы забыли, как ты выглядишь.
Это ложь; мы с ней много общаемся по видеочату. Она всегда звонит ужасно рано или нелепо поздно. Я живу в Штатах уже четыре года, и нам до сих пор не удалось согласовать разницу во времени.
— Приехать домой? — Я немного обдумываю это, прислонившись головой к окну автобуса. — Я подумаю об этом. Может быть.
Думаю, не помешало бы в ближайшее время почтить их своим присутствием.
— Чем еще ты занимался, дорогой? — Я слышу шорох простыней. — О, Элизабет Таунсенд все еще не замужем.
Я закатываю глаза. Стюарт и его девушка не единственные кто пытается свести меня с кем-нибудь. Мама хуже других, она всегда продвигает девушек, которых я знаю с начальной школы, и ни одна из них не в моем вкусе.
Городские девушки, чья цель — жить в шикарной лондонской квартире, растить детей и устраивать светские обеды и приемы.
Так безвкусно по-английски.
— Не замужем? — Черт, зачем я это сказал? Теперь она будет болтать о чертовой Элизабет Таунсенд, а мне неинтересно о ней слушать. Если мама будет продолжать говорить об этом, то не остановится на мне — она намеренно упомянет о нашем разговоре подруге миссис Таунсенд, которая скажет Элизабет, что я спрашивал о ней, а затем ни с того ни с сего Лиззи, без сомнения, отправит мне сообщение.
Вот так все это работает.
— Так и есть. Элизабет была со своей мамой на выставке цветов в Челси и проговорилась, что у нее еще нет кавалера на гала-концерт в Альберт-холле. — Мама откашливается.
Я закатываю глаза и снова смотрю в окно.
Мы все еще довольно далеко от кампуса — я бы предпочел не тратить время на разговоры о какой-то девушке, которая мне неинтересна.
— Я прилечу домой не для того, чтобы Лиззи Таунсенд могла впиться когтями в мою руку и держаться так, будто у нее сломаны
