смешок.
— Ты в порядке? — спрашивает он меня, когда мы встречаемся посреди комнаты.
— Я в порядке, — отвечаю я. Это правда. Мне так сильно хочется поцеловать его, но я сдерживаюсь. Стоя здесь с ним, я теряюсь в тепле его прекрасных карих глаз, и это просто кажется правильным. — Ты в порядке?
— Более чем, — он неуверенно заправляет несколько выбившихся прядей розовых волос мне за ухо. Его рука тверда, и легкая дрожь исчезла. Появляется его ослепительная улыбка. — Я так рад, что ты поменялась местами.
— Да?
Он кивает.
— Да.
С тех пор, как я впервые увидела его без этой кепки, мне захотелось провести пальцами по темной щетине у него на подбородке, что я и сделаю. Я протягиваю руку, чтобы погладить его по щеке. Его глаза закрываются. Мои делают то же самое, когда он продолжает сокращать расстояние между нами, пока я не чувствую давление его рук на себе. Они лежат на моей талии, когда он притягивает меня ближе.
Склонив голову набок, Генри наклоняется ко мне. Прикосновение его щетины к моей щеке заставляет всё замедлиться, ощущаться горячим и напряженным, как будто весь мир сузился до этого маленького пространства между нами. Когда его губы дразняще касаются моих, я ахаю, не в силах сдержать реакцию, которую он вызывает. Его губы изгибаются с одной стороны, делая его таким чертовски сексуальным. А потом, просто так, я целую его.
Губы Генри мягче, чем я себе представляла. Полные, теплые и абсолютно восхитительные. Я осторожно беру его лицо в свои ладони, желая сделать это медленно, желая действовать быстро, желая сделать так много вещей одновременно.
— Генри, — шепчу я между поцелуями.
Его хватка на моей талии усиливается.
Когда я ловлю его нижнюю губу зубами, нежно посасывая, я слышу, как он стонет. Дразнящий звук пронзает меня насквозь, приземляясь прямо между моих ног. Я чувствую, как моё тело оживает, чего не было очень давно. Мне отчаянно хочется прикоснуться к нему ещё больше, ко всему нему.
Я не уверена, как долго мы стоим там, целуя друг друга, прикасаясь друг к другу, пока не останавливаемся. Наши лбы прижаты друг к другу, дыхание становится быстрым и неровным.
— Где ты была? — прошептал он в уголок моего рта.
Я не знаю, но это не имеет значения. Ничто до этого момента не имеет значения. Всё, что я могу сделать, это встретиться с ним взглядом и сказать:
— Теперь я здесь.
— Да. Ты здесь, — он ухмыляется, лаская моё лицо. Его пальцы нежны, а губы нависают над моими. — Я хочу поцеловать тебя снова.
— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня снова, — отвечаю я. — И ещё раз. И ещё.
Откуда взялись эти слова? Мои щеки горят, но его хриплый смех успокаивает меня. Однако из-за того, что моё сердце продолжает так быстро биться в груди, я не уверена, что оно когда-нибудь замедлится или восстановится.
— Как пожелаешь, — его губы касаются моих. Затем снова легким, как перышко, прикосновением. Потом ещё раз.
Он дразнит меня, и я не могу этого вынести.
— Пожалуйста.
Это всё, что я говорю. Это всё, что мне нужно было сказать.
Какая бы сдержанность ни была у Генри, она исчезает, и он становится нетерпеливым, прижимая меня ближе, он завладевает моими губами. Это медленный поцелуй, глубокий и удивительно влажный. Его язык скользит по моему, и я стону в него.
То, что я чувствую…неописуемо. Ни один поцелуй, который у меня был раньше, не сравнится с этим. И каждый поцелуй, который последует за этим, будет измеряться им.
Может ли кто-нибудь быть профессиональным целовальщиком? Потому что я думаю, что он просто не может быть кем-то другим. Не из-за того, как он держит меня, не из-за того, как его руки скользят по моему телу, оставляя за собой огненный след, но при этом никогда не отваживаясь на то, что может быть неудобно для меня. Когда его руки спускаются к моим бедрам, пальцы сжимаются, он прижимает меня вплотную к своему телу. Он уже твердый.
Генри шепчет моё имя, когда его губы скользят по моему подбородку и вниз по шее. Я снова чувствую напряжение в его руках, как будто он сдерживается. Я не хочу, чтобы он делал это. Я хочу чувствовать всё, что он готов мне дать.
— Генри, — шепчу я, держа его за руку. — Я хочу, чтобы ты это сделал. Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, — не могу поверить, что говорю это. — Я тоже хочу прикоснуться к тебе.
Мне не нужно повторять ему это во второй раз. Когда он углубляет поцелуй, его правая рука начинает скользить вверх по моему животу, вдоль грудной клетки. Теперь моё дыхание учащается, но мое тело наклоняется к нему, ища его прикосновения.
Я не хочу хныкать, но хнычу, когда он обхватывает мою грудь, лаская, разминая. Когда я стону его имя, эти идеальные губы снова находят мои.
— Люблю то, как ты ощущаешься, — шепчет он. — Люблю то, какая ты на вкус.
— Я…ты… — я не могу вымолвить ни слова. Я задыхаюсь, слишком отвлеченная невероятным порывом между нами, влажным жаром, разливающимся между моих бедер.
Генри улыбается, прижимаясь к моей коже, и я обнимаю его, запуская пальцы в его волосы. Они густые и мягкие, и это чудесное ощущение, когда я притягиваю его ближе. Нежное прикосновение его рук к моей пояснице заставляет меня выдыхать его имя.
Я могла бы целовать его часами. Может быть, я уже сделала это…я не уверена.
Мы стоим, полностью одетые, но я чувствую себя обнаженной. От его прикосновений…его тело так близко к моему, его руки во всех нужных местах, что у меня начинает болеть. Я хочу большего. Потому что это кажется одновременно невероятным и недостаточным.
Он запускает мои руки себе под рубашку, и его кожа такая гладкая и горячая на ощупь. Каждая частичка его тела, которую я проследила, ширина его груди, жилистые мышцы рук, выпуклости вдоль живота, он восхитителен. Я хочу исследовать больше.
Когда я сажусь на край кровати, я тяну его за собой. Его колено у моего бедра, и я тереблю его ремень, пытаясь высвободить эту огромную выпуклость в его штанах, пока он не убирает мои руки.
— Луна, подожди…
Я останавливаюсь.
Срань господня. Я собиралась снять с него штаны? ДА. Да, я как раз собиралась снять с него гребаные штаны! Честно говоря, я не знаю, что на меня нашло.
Генри тяжело дышит, и я тоже. Но я сбита с толку его словами и могу только
