полицейского ранили, зато всех повязали. Сидят в отделении, может, хоть поумнеют чуток? На них же пробу негде ставить!
Мы с Марком переглянулись.
— Я думаю, нам сообщат, не сегодня, так завтра, — предположил великан, когда мы шли к его машине. — Денис утром звонил и сказал, что его уже вызвали для дачи показаний.
— И он их даст? — Я вглядывалась в безмятежное лицо Марка.
— Даст, и его ребята тоже. И Костя тоже не останется в стороне. Наверняка скоро и до Агаты с Вадимом доберутся. А теперь поехали домой.
Я с сестрой не разговаривала с той нашей встречи, понятия не имею, что с ней происходит. Не удивлюсь, если она уже куда-нибудь уехала зализывать раны. Не представляю, в каком она сейчас состоянии. И несмотря на все то, что она мне сделала, мне сложно ее не жалеть. Ведь мать методично натравливала Агату на меня все это время, лишая ее возможности жить своей жизнью. А у нее на душе только месть и была.
Мы с Марком ошиблись: полиция не успела добраться ни до Агаты, ни до моего мужа…
Мне позвонили из больницы на следующее утро и сообщили, что Вадим в критическом состоянии. Неизвестная мне женщина будничным тоном сказала, что Полетаев выпал из окна своей квартиры.
— Чудом остался живой. Вам лучше приехать. И как можно скорее.
Уже через час мы подъезжали с Марком к Москве. Я несколько раз звонила свекрови, но та не брала трубку. Скорее всего, дежурит в больнице у кровати сына и закатит истерику, как только меня увидит.
— Не закатит, Вера, — пытался меня успокоить великан. — А если закатит, так я ее успокою. Ее сын уже на несколько лет заключения наиграл.
— Я уверена, что он не сам из окна упал! Наверняка это как-то с его долгами связано.
— Скорее всего, — согласился Марк. — Он ненадежный парень, Вера. Обещал дать тебе развод и подписать все документы, но кинул нашего юриста, на связь не выходил эти дни. Вот кого надо было сразу в полицию везти. Если кинул еще и тех ребят, то не удивительно, если они ему помогли выпасть из окна.
— Какой ужас!
Мне было жаль Вадима — несмотря ни на что, такой судьбы я ему не желала. Еще неизвестно было, выживет ли он. И если останется жив, то не будет ли калекой на всю жизнь.
Однако в больнице ждал меня еще один «сюрприз». Я так опасалась встретиться со свекровью, что когда увидела в коридоре бледную тетю Зину, от неожиданности остановилась как вкопанная. А потом громко ее позвала.
— Ты зачем приехала? — В глазах Зинаиды Михайловны стояли слезы. — Тебе мало того, что вы вдвоем натворили?! Зачем ей нужно было все рассказывать? Это вы виноваты!
На нас уже оборачивались, еще пара ее выкриков — и нас всех выгонят на улицу.
— С Агатой что-то случилось? — напрямую спросил Марк, который стоял рядом. — Не из-за Вадима же вы здесь.
— Случилось! Конечно, случилось! — взвизгнула тетя Зина. — Но она не хочет меня видеть. Выгнала родную мать! Это из-за тебя!
— Давайте без истерики, — оборвал ее Марк. — Ни Вера, ни я не виноваты в ваших бедах. Она с Вадимом была?
— Да при чем тут Вадим? На нее в подъезде напали, лицо порезали, но главное, что жива осталась…
Я уже не слушала тетку, метнулась к регистратуре, но Марку повезло больше — он каким-то чудом выцепил главврача в больничном коридоре, и уже через двадцать минут мы с ним стояли в палате у Агаты. Тетка не соврала: все лицо сестры было забинтовано. Такой я Агату прежде не видела. Она сидела на кровати и смотрела на свои кисти рук, тоже в бинтах, даже голову не подняла, когда мы зашли.
— Агата… — Голос не слушался. Я умоляюще посмотрела на великана, и он понял меня без слов.
— Привет, Агата.
На голос Марка сестра сразу же отреагировала, и я увидела ее глаза — потухшие и ничего не выражающие.
— Приехали позлорадствовать? — спокойно спросила она. — Ну так злорадствуйте.
Я растерялась, Агата с ее бешеной энергетикой исчезла, перед нами сидела сломанная кукла.
— Мы приехали узнать, что случилось. Ты знаешь, кто это был? — Марк в отличие от меня был собран, говорил спокойно, но я видела: он тоже переживает.
— Понятия не имею. Да если бы и знала, не сказала бы.
— Твоя мама очень волнуется, — вырвалось у меня. — Она места себе не находит.
— У меня нет больше матери. Можешь ей так и передать.
Я сделала шаг вперед.
— Она твоя мать. Не поступай как она. Ты ведь другая, Агата. Ведь если б не ты…
— Марк, — оборвала меня Агата, — ты не можешь выйти на пару минут? Мне надо с сестрой поговорить.
Я едва заметно кивнула великану.
— Буду за дверью, — произнес Марк и вышел из палаты.
Агата проводила его тоскливым взглядом. Она продолжала сидеть на койке, ссутулившись и явно не собираясь начинать разговор. Честно говоря, сейчас она пугала меня не меньше, чем когда отвезла к гаражам несколько дней назад. Тогда Агата выглядела натуральной сумасшедшей, а сейчас из нее словно всю жизнь выкачали.
Тишина тяготила, и я первой начала разговор:
— Мне позвонили сегодня...
— Кто позвонил? Она? — глухо спросила сестра и кивнула в сторону двери.
— Она? — Я растерялась, а потом сообразила. — Если ты про тетю Зину, то нет. Мне позвонили насчет Вадима. Он тоже… в этой больнице.
— Ну да, живем-то все рядом, — попыталась усмехнуться Агата. — Так ты к нему прискакала?
— Я пришла к тебе, как только узнала, что ты тоже здесь. Мне очень жаль, Агата…
— Да хорош врать. — Сестра устало и как-то беззлобно отмахнулась. — Жаль ей…
Она замолчала, потом с трудом встала и сделала несколько тяжелых шагов. Агата стояла спиной ко мне, ее голова, полностью забинтованная, сейчас казалась непропорционально маленькой.
Сердце сжалось от тоски. Ну почему все так ужасно у нас с ней сложилось?! Ведь делить нам с ней на самом деле всегда нечего было!
— Я так тебя ненавидела, да и сейчас… не сказать, что люблю. — Голос у Агаты глухой
