— Нет, сыночек, никуда я не поеду. Я тоже… того.., процесс пошел…
— О, черт! — выругался Лешка и бросился к сестре. — Примите мою маму! Она рожает! Тоже под наркозом!
— Ну, парень! — опешила сестра. — Я тут всякое видела, но такое! У тебя сестрички на сносях нет?
В дородовой палате мы с Ликой не афишировали нашу родственную связь. В перерывах между схватками поднимали головы с кроватей и перебрасывались короткими подбадривающими фразами. А потом стало не до разговоров. Лика тонко верещала от боли, я басом стонала. Нам сделали-таки обезболивающее, и на некоторое время мы отключились.
То, что пришел мой час, я почувствовала сквозь бред забытья. Боль была такой силы, что наркоз растаял, как снежок на плите. И в следующую минуту я чуть не оглохла от собственного крика.
Меня привезли в родильную комнату, водрузили на кресло. Я знала, что дальше от меня требуется.
Собрать все силы, точно не ребенка, который внизу находится, вытолкнуть, а гланды из горла. Пыхтящие от напряжения тяжелоатлеты со штангой над головой — малые дети в сравнении с роженицей.
Девочка закричала сразу. Чихнула, первый раз в жизни вдохнула воздух и закричала — отличный признак!
Со мной производили необходимые манипуляции, я постепенно приходила в себя, стала замечать окружающее. И первое, что отметило мое сознание, — Лика на соседнем кресле. Ее окружили врачи и сестры и отпускали те же приказы, что и мне несколько минут назад: «Тужься! Стоп! Тужься! Сильнее! Еще сильнее! Стоп! Вздохни глубоко! Ну! Давай! Изо всех сил!»
— Лика! — закричала я. — Давай, гланды выталкивай!
От неожиданности врач, что стояла возле меня, уронила какой-то железный инструмент. Он с лязгом упал на кафельный пол.
И тут я услышала голос моего внука! Его первый крик! У меня брызнули слезы.
— Покажите! — просила я и рыдала. — Покажите мне нашего мальчика!
— Приехали! — в сердцах воскликнула врач. — Только психоза нам не хватало! Девочки, привязывайте ее!
— Нет! — твердила я. — Нет психоза! Не привязывайте! Это мой внук! Лика, скажи!
— Ки-ра Ана-толь-евна! — восстанавливая дыхание, ответила Лика. — Как.., вы.., родили?
Вот такая у меня невестка! В подобную мин; у не забыла о свекрови!
Мы стали достопримечательностью роддома, на нас приходили смотреть. У Лики вначале были проблемы с молоком, и, Когда приносили детей кормить, сестричка меня спрашивала: «Кого первого? Внука или дочку?» Это был самый необычный из всех возможных выборов! Потому что оба младенца были для меня одинаково прекрасны.
Пришлось по-честному установить: одно кормление первый внук, следующее — дочь.
Не только мы с Ликой прославились. Про Олега и Лешку тоже ходили анекдоты. На Лешку показывали пальцем: тот самый, что для жены и матери требовал обезболивания. А про Олега говорили «который за дауном приходил».
Олег примчался в роддом из подмосковного Королева, где в тот день находился на заводе. На дорогах были пробки. Олег бросил служебную машину, побежал к метро, увидел, что пробка рассосалась, схватил такси, в следующей пробке снова выскочил из машины, до светофора и опять такси. Он сменил пять машин, прибыл в роддом как на пожар и много часов провел вместе с Лешкой в томительном ожидании. Справочная закрылась, но их приютила сердобольная сестричка из приемного покоя. Когда, наконец, поступили сведения о родившейся девочке и мальчике, Олег потребовал, чтобы ему прямо сказали: девочка даун или не даун!
Медсестра покачала головой и позвонила в родильное отделение:
— Тут папаша больно заполошный. Хочет с микропедиатром поговорить.
— Почему «микро»? — возмутился Олег. — Дайте мне нормального педиатра!
— С виду интеллигентные, — попеняла сестричка, — а таких простых вещей не знаете! Микропедиатр — это для самых маленьких, для младенцев.
— Скажите, пожалуйста, прямо! — говорил Олег в трубку. — Моя дочь с отклонениями? Даун или не даун?
— Как фамилия? — уточнили на том конце.
— Волков.
Пауза, шуршание бумаг.
— Волкова еще не родила.
— Смирнова! — подсказал Лешка. — Мамина фамилия Смирнова.
— Простите, волнуюсь, — извинился Олег. Фамилия моей жены Смирнова.
— Странно! Не помнить фамилию жены! Подождите, я пойду посмотрю.
И он услышал, как врач протяжно зевнула. Немудрено — два часа ночи.
Олег рассказывал, что те минуты ожидания были одними из самых суровых в его жизни. Как водится, его разобрал нервный смех. Лешка просил у сестрички «успокоительнее для отчима».
Олег покорно проглотил крепкий настой валерьянки.
Когда врач сказала, что у Смирновой девочки видимых отклонений нет, Олег заорал «ура!» и тут же, подталкиваемый Лешкой, снова попросил:
— А у Смирнова мальчика? Сделайте милость, проверьте моего внука!
— Ну знаете! — возмутилась врач на том конце. — Что за шутки? — И бросила трубку.
Молодые отцы не настаивали на второй экспертизе. Они валились с ног от усталости. И следующий вопрос, который их волновал более всего, — есть дома что выпить или надо заехать в дежурный магазин.
— Правильно, выпейте! — поддержала их медсестра. — С праздником! — поздравила она. — Ведь сегодня Рождество Христово! В какой день ваши детки родились!
Олег и Лешка, два атеиста, порадовались совпадению и загордились им.
* * *
За неделю, что мы провели в роддоме, было осуществлено великое переселение семей. Мы с Ликой разлучались — нас увезут по разным адресам.
На выписку приехали, кроме Лешки и Олега с Катей, Люба, Антон и Ликины родители. Олег и Лешка сокрушались, что в приемном покое не дежурит та сестричка, которая оказала им большую моральную поддержку. И имени ее никто не знал!
Оставили цветы, шампанское и конверт с деньгами вместе с запиской: «Той, что в наше РОЖДЕСТВО была добрым ангелом!»
Люба конечно же не могла допустить, чтобы знаменательное событие выписки из роддома не было помпезно отмечено. Благодаря Любе нас забирали на двух белых лимузинах, похожих на крокодилов, с четырьмя рядами окон.
— В брачном агентстве заказала, — пояснила Люба. — Их на свадьбах используют.
Олег держал на руках дочь, вместе с Катей рассматривал малышку. При Любиных словах о свадьбе он встрепенулся, наши взгляды встретились, и мы в голос произнесли:
— Четырнадцатое января!
На этот день было назначено наше бракосочетание в ЗАГСе, месяц назад мы подали заявление.
— Совсем забыла! — призналась я.
— Давай по дороге? Быстро? Формальность! Но на душе спокойнее! — говорил Олег.
