руки. Но все прошло настолько быстро и легко, что врачи даже удивленно улыбались, поглядывая на меня. А ведь только чудом на фоне нервного потрясения, когда я чуть не потеряла любимого, мне удалось избежать проблем в протекании беременности.
И вот счастливая выписка из роддома Лос-Анджелеса случилась почти неделю назад, а Макс до сих пор почти безвылазно сидит в детской у кроватки сынишки. Такой умилительной картины я не видела, пожалуй, еще никогда.
Первые дни он просто боялся даже дышать в сторону Темы, но уже немного попривыкнув, теперь не отходит ни на шаг. Папа до мозга костей.
Вот и сегодня вечером я уже устала ждать своего любимого мужа, который почти час назад ушел укладывать сына спать, и пошла на его поиски.
Подхожу к детской и замираю на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку. Макс все в том же кресле-качалке, который мы купили специально, чтобы было проще укачивать сынишку, облокотившись на бортик кроватки, сидит почти без движения, гипнотизируя взглядом маленький комочек, сладко посапывающий крохотным носиком.
В детской уютный полумрак, который разбавляет только забавный ночничок, что висит на стене у двери.
Прохожу в комнату, тихонько, на носочках, стараясь не шуметь, и подхожу к застывшему мужу. Укладываю ладошки к нему на плечи и нежно пробегаю пальчиками по сильным рукам, что всю беременность меня хранили и оберегали. Обнимаю за плечи и целую в шею улыбающегося Макса.
– Пойдем спать, родной, – шепчу тихонько, чтобы не разбудить малыша.
Макс накрывает мои ладошки своими.
– Не могу на него насмотреться, – говорит тихо, а голос дрожит. – До сих пор не верится, что это маленькое чудо – наш сынок, Кати.
– Наш… – улыбаюсь, так как и сама в голове еще не уложила эту мысль. – От большой любви рождаются детки, Макс, – подшучиваю над своим ставшим таким сентиментальным мужем, – а потом спиногрызики вырастают, – обхожу и присаживаюсь на колени, – и говорят: пап, купи машину… или, пап, купи…
– Я понял, эта эйфория только первые восемнадцать лет.
– Пять, – морщусь под тихий смех мужа. – Потом у них появляется свое мнение.
– Тогда предлагаю раз в пять лет делать новую лялю, – заявляют мне с небывалым энтузиазмом, хитро подмигивая.
Угрожающе выгибаю бровь и щурюсь, чтобы даже не смел прибегать к своим уловкам. Мася смеется и, взяв пальцами за подбородок, целует умопомрачительно нежно и так многообещающе. Вот у меня уже появилась надежда, что мне удастся утащить его в кровать, но не тут-то было.
– Ну, смотри, как замечательно у нас это получается, – заговорщески шепчет любимый муженька, получая удар ладошкой в плечо.
– Мне хватит вас двоих, если хочешь, мы заведем тебе собачку, – взъерошиваю его светлые волосы, подскакивая на ноги и утягивая за собой. – Иде-е-ем, Мася… – уже в открытую намекаю на свое бушующее внутри желание, развязывая поясок на шелковом халатике. – Я ужасно по тебе соскучилась, – тянусь к его губам и получаю в ответ довольное урчание.
– Детка, – отстраняясь, чтобы отдышаться, шепчет Макс, – нам точно еще не хватает темноволосой дочурки с твоими глазами… – подхватывая на руки, укладывает на кровать и наваливается сверху Гаевский.
– Забу-у-удь… – качаю головой и тянусь к краям его футболки, заставляя снять.
– Ты права, вернемся к этому разговору потом.
И тогда мне удается весь его поток фантазий на тему многодетной семьи перебить жадными и требовательными поцелуями. Упиваясь его нежными, жаркими ласками, по которым мое тело ужасно изголодалось. Падая вдвоем в омут небывалой страсти.
Но это тогда.
И кто бы знал, что ровно через пять лет, с разницей в месяц, у нас и правда, родится дочурка…
Пять лет спустя…
Наш шумный дом, в котором теперь никогда не закрываются двери, снова встречает гостей.
Ну, как гостей? Теперь уже соседей.
Когда Стельмахи приняли решение вернуться на родину, оставив свой шикарный дом в Лос-Анджелесе и приобретя не менее шикарную недвижимость в паре домов от нас с Максом, мы даже не поверили сначала.
Но однажды летним утром, когда мои мальчишки с визгами носились по всему дому, играя в прятки, в дверь постучали, и я открыла, увидев на пороге сияющую улыбкой подругу с мужем и моими крестниками, удивлению и счастью не было предела. Это был поистине восхитительный сюрприз.
С тех пор мы словно живем на два дома.
Все праздники вместе, ужины вместе, ремонты вместе и еще много чего исключительно вместе.
Иметь таких друзей – это большая редкость и огромный дар свыше.
Когда вы абсолютно на одной волне и понимаете друг друга буквально с полуслова. Но во многом это, конечно, заслуга наших с Алией мужей, которые уже цать лет идут, что в бизнесе, что по жизни рука об руку.
Бывает, мы с Лией за ужином нет-нет да деланно обижаемся и предлагаем этой парочке съехаться и жить вместе. На что нас убивают взглядами и ехидно предлагают поступить аналогично.
Вот и сегодня, когда мы только прилетели из Штатов спустя почти два месяца после рождения нашей темноволосой и кареглазой Виолетты – точной моей копии, как и хотел Мася, первыми, кто пришел с подарками, были Лия с Артемом.
– Ну что, поздравляю, батя, – говорит Стельмах с довольной улыбкой на лице, и наши мужчины обмениваются крепкими объятиями.
– Вы когда за четвертым? – смеется мой Мася, а Лия аж побледнела, бедная, от такого вопроса.
– Не каркай, Гай, – обнимает друга Лия и немного нервно посмеиваясь проходит в детскую под руку с сыночком. – Мне хватает двоих моих бандиток и одного маленького парня с характером, – треплет по светлой голове сына Максима, который показывает матери язык и тихонько на носочках, вперед всех, крадется к светло-розовой кроватке.
– Привет, дорогая! – целую подругу в румяную щечку.
– Привет, Кати. Ну что, мамуль, покажете нам нашу невесту? – подмигивает Лия, постреливая глазками в спину сыночка, что прижался лбом к деревянным перекладинам детской кроватки и с любопытством разглядывает ворочащуюся там и кряхтящую Виолетту, доверчиво глазеющую своими большими шоколадными глазками на мальчишку.
– Ма, она такая маленькая, – говорит сыночек Лии и Артема шепотом, протягивая ручку к малышке, которая тут же цепляется кулачком за его пальчик и начинает забавно дрыгать ножками, улыбаясь своей умилительной беззубой улыбкой.
– Невесту, значит? – смеется Макс, обнимая меня за талию и целуя в макушку. – Ой, не знаю, ребят… – задумчиво тянет муженька, – вот стоим мы сейчас в этой детской, а представьте, что через лет так двадцать будем на их свадьбе гулять.
И как-то неожиданно все взрослые в детской замолкают и переглядываются. Даже дети, которые до этого носились в гостиной
