Он делает слащавое лицо:
— Ну, малюсенький поцелуйчик…
Вздыхаю… но все же подхожу и целую его в губы. Эрик моментально обхватывает меня за талию и прижимает к полкам, завладевая моим ртом. Он страстно целует меня, и я поддаюсь наслаждению.
— Боже… малышка… Что мне с тобой делать?
— Сейчас отпустить, — жалобно говорю я. — Ты прижал мою попку к дверной ручке.
Он мгновенно отпускает меня:
— Тебе больно? — взволнованно спрашивает он. — Я сделал тебе больно?
— Неееееет… — смеюсь я. — Я сказала это, чтобы ты меня отпустил.
Его глаза опять смеются, он проводит языком по губам и делает шаг назад. Смотрит на меня, поднимает палец и, перед тем как выйти, произносит:
— Сеньорита Флорес, чтобы это был последний раз, когда вы побуждаете меня делать то, чего я не хочу. Принимайтесь за работу и перестаньте ко мне подкатывать.
Он выходит из архива, а я стою и улыбаюсь, как глупышка, витая на седьмом небе от счастья. Когда выхожу, Эрик разговаривает по телефону. Он проходит мимо меня. Хоть он и не взглянул на меня, я знаю, что он следит за мной. Оба возвращаемся к работе.
В час дня мне звонят с ресепшен и сообщают, что курьер принес букет. Когда парень появляется в офисе и говорит, что эти шикарные красные розы для меня, я теряю дар речи. Когда курьер уходит, читаю записку: «Как говорится в нашей песне, я безнадежно держу тебя в своих воспоминаниях».
Открыв рот от удивления, перечитываю еще раз и расплываюсь в улыбке. Эрик такой романтичный, и мне хочется, чтобы все об этом узнали. Мимо проходит начальница и, увидев цветы, говорит:
— Какая прелесть! И кто же прислал мне эту красоту?
— Это прислали мне.
Ее лицо перекашивается, она разворачивается и уходит. Ей вовсе не понравилось, что мне подарили такие чудесные цветы. Взволнованная, беру кувшин, наполняю водой и, поставив в него цветы, украшаю ими свой стол.
В офисе появляется Эрик, поворачивается ко мне и, не меняя серьезного выражения лица, говорит:
— Красивые цветы.
— Спасибо, сеньор Циммерман.
— Какой-то тайный поклонник?
Улыбаюсь, как глупышка:
— Мой жених, сеньор.
Эрик кивает и идет к себе в кабинет. Вечером он приезжает домой на четверть часа позже меня и страстно и властно занимается со мной любовью.
В пятницу Эрик приглашает меня поужинать в чудесном ресторане. Определяемся с датой переезда — решаем, что это будет в середине января. Что касается моей квартирки, то я ее оставляю, не хочу ее ни продавать, ни сдавать, чтобы в любой момент можно было приехать в Мадрид и было где остановиться. Мне помог купить эту квартиру отец, когда я переехала жить и работать в столицу.
В этот вечер Эрик выглядит счастливым, но мне кажется, что у него болит голова. Он принял две таблетки, но опускает эту тему и горячо обсуждает нашу будущую жизнь в Германии.
Выходя из ресторана, встречаем его друзей. Приветствуем друг друга, и через пару минут Эрик спрашивает:
— Как ты смотришь на то, чтобы я пригласил Виктора в отель и мы там втроем поиграли?
У меня колотится сердце, и я, покраснев, киваю. Эрик улыбается.
— Я сейчас поговорю с ним. Уверен, что он не откажется.
Мужчины удаляются, а я остаюсь поболтать с девушкой Виктора, Лоли. Краем глаза наблюдаю за Эриком. Вдруг у него звонит телефон, он отвечает на звонок, и с его лица исчезает улыбка. Он подходит ко мне и сухо говорит:
— Мы уходим.
Виктор и Лоли в недоумении остаются там, где стояли, а потом разворачиваются и идут в ресторан.
Что случилось?
По дороге в отель Эрик молчаливее, чем обычно. Пытаюсь поговорить с ним или пошутить, но он не реагирует. В конце концов я умолкаю. Когда Эрик в таком состоянии, лучше его не трогать.
Он заказывает бутылку шампанского в номер. Снимаю туфли и сажусь на край кровати. Мне хочется поиграть, потому что предложение Эрика меня очень возбудило.
Он снимает пиджак и аккуратно вешает на плечики. Когда стучат в дверь, у меня сердце уходит в пятки, но, увидев официанта с шампанским и бокалами, я с облегчением вздыхаю.
Когда мы остаемся наедине, Эрик открывает бутылку, наполняет бокалы шампанским и, протягивая мне один из них, говорит холодно и отрешенно:
— Я догадываюсь, что ты завелась от моего предложения, не так ли?
Думаю, что ответить. Я могла бы соврать, но не хочу.
— Да…
Эрик кивает, отпивает глоток шампанского и спрашивает:
— Тебе ведь очень нравится, когда я предлагаю тебя другим мужчинам?
— Эрик!
— Отвечай, Джуд.
Я вздыхаю и бормочу:
— Да, мне нравится.
Он садится рядом со мной и прикасается к коленке.
— Уверяю тебя, что мне это тоже очень нравится, и я надеюсь предложить тебя другим.
— Другим?
— Да… другим. У меня в запасе еще много игр, и я уверен, что ты и дальше будешь играть, не так ли?
Его слова меня распаляют, по телу поднимается жар… О, я вся горю!
Эрик снова наполняет мой бокал и вырывает меня из грез.
— Ты хотела бы еще поиграть с женщиной?
Удивленная, пожимаю плечами.
— Нет.
— Точно? — настаивает он.
Меня тревожит его напор, и когда я хочу что-то сказать, он хватает меня за руку и всматривается мне в глаза.
— Почему ты не сказала, что вы с Марисой знакомы?
Это выбивает меня из колеи.
— Что ты сказал?
— Я хочу знать, как часто ты встречаешься с Марисой.
— Я с ней не встречаюсь.
Гнев застилает ему глаза, и он цедит сквозь зубы:
— Не ври мне, черт побери!
— Я тебе не вру. Она ходит в тот же спортзал, что и я, и мы там пару раз виделись. Больше ничего.
Момент кажется мне подходящим для того, чтобы рассказать ему то, о чем я так долго умалчивала, но Эрик вдруг взрывается.
— Черт побери, Джудит! Я ненавижу ложь. Почему ты не сказала, что вы знакомы, когда мы были с ними в отеле?
— Я не… не знаю… я…
Не контролируя себя, Эрик отходит на несколько шагов.
— Джудит, тебе лучше уйти. Я сейчас очень зол и не хочу разговаривать.
— А я хочу разговаривать и не желаю оставлять неразрешенным вопрос, как ты обычно делаешь, когда сердишься.
— Джуд… — рычит он.
— Эрик, мы должны поговорить! Ни к чему не приведет, если все так и останется. Разве ты этого не понимаешь?
Он сжимает голову руками, и я понимаю, что он плохо себя чувствует. Он открывает несессер, берет несколько таблеток. Меня это тревожит, я не хочу, чтобы он страдал. Он выходит из спальни, оставив меня одну. Машинально надеваю туфли и тоже выхожу. Эрик стоит на террасе и всматривается вдаль.
