Но в данный момент меня беспокоило, конечно, не это.
В квартире было темно и абсолютно тихо, вот только ощущения чьего-то присутствия не исчезало. Мне стало вдруг не по себе. Не раздеваясь, на цыпочках я потихонечку пошла на кухню, но не сделав и пары шагов, запнулась о пакеты с тряпьем, которое накупила днем и приехав, бросила в коридоре. Ели как удержавшись на ногах, яростно отпихнула ногой пакеты, и наплевав на осторожность, смачно выругнулась.
-Твоя жадность тебя погубит, -как гром среди ясного неба раздался насмешливый голос Гладышева в темноте. Сказать, что я испугалась –ничего не сказать. Сердце ухнуло вниз, а потом сделало кувырок.
-Господи, это ты! - выдохнула я с облегчением, включая свет. Гладышев на меня даже не посмотрел, откинувшись на спинку стула, вытянул ноги и словно хищник оценивал обстановку, скользя цепким взглядом по неприбранному столу, куче пакетов и разбросанным вещам.
Я нервно сглотнула, чувствуя волнение.
-Я тебя не ждала, -пояснила, как можно беспечнее, натянуто улыбнувшись.
-Да я уж понял, - усмехнулся Олег. Я хотела возмутиться по поводу его, наверняка, гнусных догадок, но Гладышев тяжело вздохнул, и облокотившись на стол, устало потер лицо. И весь пыл отстаивать свою независимость и прочий бред, как-то угас сам по себе. Я только сейчас заметила, как Олег неважно выглядит; бледный, расстроенный и похудевший, отчего лицо приобрело опасное, злое выражение. И мне стало страшно, но не за себя. Я ничего такого не сделала, чтобы волноваться, а вот его состояние меня обеспокоило. Никогда Гладышева еще таким не видела. Было очевидно, что что-то произошло.
-Что случилось?- осторожно спрашиваю, подойдя к нему вплотную. Олег никак не реагирует, погруженный в свои мысли, пока я не присаживаюсь рядом и не касаюсь нежно его щеки. Она холодная, гладкая, как шелк. Скольжу кончиками пальцев, чувствую покалывание и дрожь. Вот так всего лишь с одного касания, с полуоборота завожусь. Схожу с ума от одного лишь присутствия этого мужчины.
Гладышев тяжело вздыхает и обращает взор на меня, отчего сердце ухает куда-то вниз, а по венам, словно горячая лава, бежит кровь. Она обжигает каждую клеточку моего тела. Жадным взглядом впитываю любимые черты и понимаю, насколько мне этого мужчины не хватало, как сильно скучала. Вспоминаю, как ждала, засыпая одинокими ночами в его футболке. Как с маниакальностью собаки-ищейки выискивала запах его парфюма, и найдя, засыпала, убаюканная его частичным присутствием. Как одним лишь именем, загорающимся на дисплее телефона, согревалась, словно делала глоток горячего шоколада в морозный день.
Может ли человек быть заболеванием и панацеей? Гладышев мог. Он был моим спасением от тоски, лекарством от всего, что приносило страдание, даже от самого себя. Он –моя сила и слабость. Как воздух нужен и в этом вся суть.
И сейчас вдруг стало неважно, что он не листал календарь, считая дни до встречи, как это делала я, закрывая глаза, представляя его рядом, живя им, скучая, и любя. В это мгновение было главным то, что этот мужчина здесь и сейчас со мной. Вот такая странная, беззаветная, бессмысленная, но наполненная жизнью любовь. Мука ли это? Только, если бороться с ней. А бороться с чувствами-что может быть бессмысленнее? В этом я уже убедилась и больше не стану этого делать.
-Какие-то проблемы на работе?- продолжила я дознаваться, включив тактику «горячо-холодно», впрочем, бестолковая это затея. Гладышев редко, когда делился своими переживаниями, а если такое и имело место быть, то только вскользь и потому, что ему так захотелось, но никак не благодаря моим расспросам и хитрости.
Вот и сейчас Олег лишь улыбнулся краешком губ, и окинув меня оценивающим взглядом, выдал совершенно не в тему;
-Отлично выглядишь.
Конечно, это сарказм, но намек я поняла. Нынешнее, Гладышевское «отлично выглядишь» звучало, как «оставь меня старуха, я в печали». Поэтому я решила пока не лезть. Олег не терпит вмешательства в свои дела. Но в моих силах было отвлечь его от тяжелых дум и поднять настроение. Именно этим я и собиралась заняться, заткнув поглубже горечь и обиду от того, что как бы я не старалась, а Гладышев, как был, так и остается для меня загадкой. Но я ведь решила, что буду извлекать из всего радость и дарить ее Олегу. И я буду! Вот прям сейчас и начну.
-Ну, конечно, отлично. Я ведь у тебя самая красивая девочка на свете, -подмигнув, улыбнулась Гладышеву и поддавшись вперед, крепко поцеловала. Олег на поцелуй не ответил.
-Вижу, ты без меня не скучаешь, - холодно заметил он, демонстративно оглядевшись вокруг.
Я тут же взбесилась. Подобные нападки просто убийственны. Он что, думает, я буду сидеть в четырех стенах и молиться на Его Величество? Но вслух ничего из этого не сказала, вовремя вспомнив о своих установках, да и взгляд прищуренных глаз подстрекал сделать все назло и не вестись на провокацию. Ведь Гладышев ждет, что я вспылю.
Ну, нет. Я не столь примитивна, как ты думаешь мой милый!
Пожав плечами, тоже огляделась. И прислонившись головой к его плечу, с тяжелым вздохом призналась, передавая всю степень своей тоски;
-А вот и нет. Я скучаю! Очень скучаю без тебя. Даже коньяк не спасает.
Я почувствовала вибрацию Гладышевского тела. Приподняв голову, встретилась со смеющимся взглядом Олега, качающего головой. Невинно захлопав ресницами, прячу довольную улыбку, но Гладышев все равно замечает мои потуги и тихо смеется.
-И все же средство от печали ты нашла, - насмешливо произнес он, кивнув на пакеты с одеждой.
-Нашла, -согласилась я и взяв его руку, прижалась щекой к ладони, блаженно закрыв глаза, тем самым обозначая свое «средство от печали».
-Лиса ты, а не Чайка. Как петь-то научилась. Далеко пойдешь, - отвесил он сомнительный комплимент, лаская мою щеку.
-Зачем мне далеко ходить, когда ты рядом.
-С кем тоску –то заливаешь? –проигнорировал он очередное мое откровение.
-А ты как думаешь?
-Я должен об этом думать?
-Тогда зачем спрашиваешь? –лукаво поинтересовалась, открывая глаза.
-Чтобы не расслаблялась, - со смешком парирует он.
-Зануда ты мой, - просюсюкала я, покрывая поцелуями его лицо, отчего он засмеялся уже безо всякой иронии.
-Дурочка, -промычал, когда я закрыла ему рот поцелуем, на который он ответил, но я не дала развития этому сюжету, так как на сей вечер у меня были другие планы. Я хотела, чтобы он стал непохожим на все другие. Да и Гладышеву нужно отвлечься, развеяться, может даже, молодость вспомнить. Потому оторвавшись усилием воли от Олега, чмокнула его, и поднявшись, хлопнула в ладоши.
-Так вставай, хватит нудить и хандрить, собирайся.
Гладышев удивленно вскинул бровь, так и не шелохнувшись, но я не стала его упрашивать. Натянула все те же кроссовки и застегнув шубу, подхватила ключи и обернувшись, поторопила;
-Давайте, поднимайте свой зад Олег Александрович.
-Куда?- нахмурился он.
-Узнаешь.
-Я устал.
-А я тебя не на работу гоню. Одевайся! Если хочешь, я тебе даже шнурки завяжу, -подколола я его.
-У меня настроения нет.
-Мне это не интересно, Олеженька. Ты приехал в неположенное время, так что прибереги свои начальнические замашки для сред и пятниц, а сегодня -леди сверху, поэтому собирайся! - пропела я сладким голоском, и улыбаясь краешком губ , наблюдала за его изумлением. Я была решительно настроена, вытащить его куда-нибудь, а потому все средства были хороши.
-Вот даже как?! - усмехнулся он и продолжил, - А что, если я не соглашусь?
-Тогда в самую пору заказывать гроб и прекращать таскаться по молоденьким девочкам, - изрекла я обреченно, словно сообщала о какой-то неизлечимой болезни. Гладышев захохотал.
-Ты такая приставучая, -резюмировал он, нехотя поднимаясь изо стола. Я ликовала.
-А ты такой занудный, -огрызнулась в ответ. Олег тяжело вздохнув, одел пальто, а после обул ботинки и вытянул ногу.
-Ну, завязывай, раз вызвалась. – насмешливо кинул он, довольный своей шуткой. Я скорчила рожицу и демонстративно опустилась на колени, Гладышев засмеялся, убирая ногу.
-Да, ладно, я же пошутил.
-А я нет. Сказала, что завяжу, значит-завяжу! - отозвалась я со всей горячностью, на которую была способна, и пробежавшись ласково по его голени пальчиками, принялась завязывать шнурки.
- Ну, ты кадр, Чайка, -выдал он, когда я покончила со шнурками и поднялась с колен.
- Я штучный экземпляр, Олеженька. Какая еще будет тебе шнурки завязывать, да твое занудство терпеть?! - заявила с самоуверенным видом.
-Больно ты терпишь,- съязвил он, а после пробурчал, - Потащила меня куда-то на ночь глядя. Я спать вообще-то хочу.
-На том свете отоспишься, - отмахнулась я.
-Ну, благодарю за заботу.
-Всегда, пожалуйста, Олеженька. Всегда, пожалуйста!- едва сдерживая смех, острила. Но ответная цитата из кинофильма « Любовь и голуби» убила мою выдержку.
- Знаете, как она меня называла? Никто не знает! Я ей говорю — Санюшка! А она мне — Митюнюшка!- очень даже талантливо продекларировал Гладышев.
