Карен с интересом продолжала наблюдать, пытаясь угадать, не ее ли он так старательно выискивает. Понимая, что Макс может не увидеть ее за высоким экзотическим растением, Карен сошла со ступенек в зал.
– Это не Карен Ричардс? – услышала она чей-то восторженный голос.
Макс мгновенно обернулся. Их взгляды встретились, и по его восхищенному взгляду Карен догадалась, что ее невероятные усилия выглядеть сегодня особенной не пропали даром.
В течение следующего часа, пока Макс выполнял обязанности хозяина, Карен бродила по залу, слыша бесконечные разговоры о проблемах распространения фильмов, видеопроектах, совокупных бюджетах и пытаясь делать вид, будто впервые это слышит. Время от времени она оглядывалась, ища взгляд Макса, и в эти секунды к ее щекам приливала кровь.
– Не хотите ли потанцевать?
Карен вышла на террасу и не услышала, как Макс оказался за ее спиной. Он стоял так близко, что Карен ощущала на шее его горячее дыхание. Она обернулась и без единого слова скользнула в жаркие объятия… Оркестр исполнял популярную песню «Rien de Rien». Голос певицы на эстраде, хотя и не такой мощный, как у Мирей Матье, был сильным и проникновенным.
Шум прибоя утонул в звуках музыки, и Карен почувствовала, что растворяется, тает в объятиях Макса. На террасе никого не было. Но если бы даже смотрели сотни глаз, сейчас Карен было все равно. Она думала только о сильных, обнимавших ее руках, о сердце, которое билось рядом с ее сердцем. Все остальное просто не имело значения.
– Вы пользовались у этих японцев таким успехом, – прошептал Макс, еще крепче прижимая Карен к себе.
Ее волосы чудесно пахли лавандой, а стройное соблазнительное тело пробуждало страстное желание.
– Не то слово!
– Они сделали вам предложение, от которого вы не смогли отказаться?
Карен засмеялась.
– И даже несколько. Причем одно из них к кино не имеет ни малейшего отношения.
Слегка отстранившись, Макс заглянул ей в глаза.
– К вам кто-то приставал?
Карен кивнула.
– Пожалуй, это именно так и называется. Даже по-японски.
– Кто именно?
– Тот с огромными ножищами и глазами, как угли.
– Огромные ножищи меня нисколько не пугают. Только скажите, и я заброшу его в Средиземное море.
– Неужели ради меня вы готовы устроить международный скандал?
– Ради вас я готов даже прыгнуть следом и спасти нахального японца.
В любой иной ситуации или сказанные кому-нибудь другому, эти слова показались бы глупыми и неискренними. Но сейчас Макс лишь удивлялся тому, как легко срывается с губ то, что у него на сердце. Никогда еще Макс не говорил так с женщинами и даже представить не мог, что способен на это. Он и не мечтал о том, что когда-нибудь его захлестнет столь сильное чувство.
– Почему бы вместо этого нам не придумать что-нибудь более разумное? – предложила Карен.
– И что же, интересно узнать?
– Если вы поможете мне вежливо и быстро откланяться, то я предложу вам выпить на сон грядущий у меня. В моем номере есть великолепный, очень старый коньяк, который я так и не смогу оценить по достоинству, если кто-нибудь не даст мне повод открыть бутылку.
В мерцании зажженных на террасе факелов ее огромные глаза горели таким огнем, что Макс не смог вымолвить ни слова. В этих глазах не было ни вопроса, ни смущения – и Макс почти не сомневался в том, что нужен сейчас Карен так же, как и она ему.
Не прошло и получаса, как оба распрощались с гостями и вернулись в «Карлтон». Но, едва оказавшись в номере, они сразу забыли о коньяке и стояли друг против друга, совершенно отрешившись от когда-то волновавших их проблем.
– Карен…
Словно зачарованная, она смотрела на Макса. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Карен очутилась в его объятиях, отвечая на его поцелуй с такой смелостью, которая в иное время потрясла бы ее. Она почувствовала сладостную дрожь, когда пальцы Макса заскользили по ее голой спине. Карен охватила страсть, наполняя ее таким острым желанием, что она засомневалась: та ли женщина приехала сюда всего несколько дней назад.
Губы Макса коснулись ее шеи, и, запрокинув голову, Карен закрыла глаза, наслаждаясь мгновением: от корней волос до кончиков ногтей, как током, ее пронзило возбуждение. Словно во сне, она услышала вырвавшийся из своего горла стон, когда руки Макса замерли у нее на груди. Карен не знала, как оказалась в спальне, но внезапно поняла, что они сидят на кровати.
С бесконечной нежностью Макс раздевал ее, целуя в губы, в ложбинку на шее… Дрожащими пальцами Карен расстегнула его рубашку. Ее руки скользнули в распахнутый ворот. Крепкая заросшая волосами грудь Макса почему-то показалась Карен знакомой – как будто она уже видела ее в своих снах или тайком представляла себе.
Уже задыхаясь, Макс сбросил остатки одежды. Он почувствовал, как сначала нерешительно и робко, а потом все смелее Карен стала прикасаться и ласкать его тело, так что только дух захватывало. Ни одна женщина еще не казалась Максу столь родной и близкой, и никогда раньше он не испытывал такого всепоглощающего чувства.
– Макс, – выдохнула Карен, обхватывая его длинной стройной ногой. – Милый, я…
– Дай мне взглянуть на тебя.
Карен не шевелилась, пока Макс любовался ее грудью, талией, бедрами. Вся дрожа, она уступила его пальцам, которые мягко, но настойчиво развели ей ноги. Макс медленно и осторожно поглаживал внутреннюю поверхность бедер. Когда же он коснулся ее горячей влажной плоти, Карен едва не вскрикнула.
– Я люблю тебя, – вырвалось у Макса.
Руки Карен пробежались по его спине.
– Сильно?
Его дыхание участилось.
– Сильнее невозможно.
– Докажи мне, – прошептала Карен. – Сейчас.
Одним мощным движением он вошел в нее, оставляя дивное ощущение, которого Карен никогда еще не испытывала. Постепенно ее тело слилось с телом Макса, повинуясь его ритму. Мир медленно растворился вокруг них, и когда влюбленных настиг сказочный миг, только их миг, Карен поняла, что больше не сможет принадлежать никому, кроме этого сильного и великодушного мужчины.
В шезлонге возле бассейна Луиза Прэгер слушала, казалось, проникающий в душу мягкий голос Хулио Иглесиаса и легонько барабанила пальцами в такт музыке. Когда пленка закончилась, Луиза сняла наушники, открыла глаза и уставилась в темное звездное небо. Ночь выдалась душная, но Луиза почти не замечала жары. Две таблетки секонала, которые она приняла пару часов назад, помогли ей расслабиться, оставив ощущение необыкновенной легкости и невесомости. Но от них очень захотелось пить.
Не обратив внимания на графин чая со льдом, Луиза потянулась к бутылке виски, которую прихватила с собой из кабинета Макса. В этот вечер одинокая женщина нуждалась в чем-то более бодрящем, чем холодный чай, в чем-то, что соответствовало бы необычно возбужденному состоянию. К тому же ей хотелось отпраздновать предстоящую поездку и воссоединение с любимым человеком.
