перевела дыхание и повернулась ко мне. И снова ее темные глаза наполнились осуждением. И, возможно, немного ревностью.
— Dyadya [119], если она не Сатана, то кто?
Ронан бросил на меня взгляд с намеком на веселье в глазах.
— Она моя горничная.
Я с улыбкой покачала головой.
Девочка нахмурилась.
— Почему она в постели?
— Она пытается застелить постель, но я отказываюсь вылезать, а она слишком слаба, чтобы сдвинуть меня с места.
Она хихикнула, глядя на дядю.
— Ты ленивый.
— Лениво красивый. — он подмигнул ей.
Девочка повернулась ко мне и объявила:
— Папа может подвинуть его… — подумав, она поджала губы. — Не бери в голову.
— Почему не брать в голову? — с юмором спросил Ронан. — Это как-то связано с его телефоном в твоей руке?
Она взглянула на мобильник и сделала такое лицо, будто ей не понравился вопрос.
— Папа говорит, что я смогу поиграть в игры принцесс, если позавтракаю.
Я улыбнулась.
— И я полагаю, что ты ничего не ела?
Она сморщила нос.
— Я не люблю яйца. Или тосты. Или кашу. Или…
— Хорошо, — усмехнулся Ронан. — Ты не любишь есть.
Радуясь, что он понял, она кивнула, а затем тихо сказала:
— Я могла бы поесть после того, как поиграю в новую игру про принцессу.
Вау. Эта девочка будет править миром. Не говоря уже о том, что на вид ей было около трех лет, а словарный запас у нее был как у ребенка гораздо старшего возраста. Она вырастет и станет прекрасной девушкой Эйнштейном. Или криминальным авторитетом.
Она смотрела на Ронана такими большими темными глазками, что даже Гитлер не смог бы устоять.
Ронан усмехнулся и покачал головой.
— Хорошо, Китти Кэт, что ты от меня хочешь?
Она широко улыбнулась и протянула ему телефон.
— Найди игру, пожалуйста. Я могла бы это сделать, — сказала она надменно, — Но папа не говорит мне пароль.
— Какой тиран, — протянул Ронан. — Как называется игра?
— Я не знаю. Это было в рекламе после одного из маминых шоу поцелуев.
Ронану потребовалось три попытки, чтобы вычислить пароль своего брата. Я уже начала думать, что вся эта семья полна гениев. Он открыл магазин приложений и искал игры для принцесс с окровавленными татуированными пальцами.
Племянница заглядывала ему через плечо, пока он просматривал список. И я чувствовала себя более чем довольной, просто наблюдая за ними.
— Хорошо, у нас есть «Салон красоты принцессы», — сказал Ронан.
— Фу.
Он двинулся дальше.
— «Уборка комнаты принцессы»?
Она сморщила нос. И я тоже.
— «Конный клуб принцессы»?
— Нет, Dyadya, — пожаловалась она. — Игра не розовая. — она в отчаянии всплеснула руками. — Все розовое.
— Макияж Принцессы?
— Nyet, — вздохнула она.
— Эта игра не была розовой, — возразил он.
Она закатила глаза.
— Фуксия, но почти розовая.
Эта маленькая девочка заставила меня почувствовать, что мой IQ нуждается в повышении.
Ронан продолжал прокручивать список игр, прежде чем остановился на одной, которая не имела никакого сходства с розовым.
— Царство Террора Принцессы?
Ее глаза загорелись.
— Да!
Я не смогла сдержать смех.
Она выхватила телефон из рук Ронана и погрузилась в Царство Террора Принцессы. Через несколько секунд из телефона донеслись звуки: скрежет лезвий, стоны боли и крик: «Отрежь ему голову!»
— Ну, это выглядит уютно.
Я повернула голову и увидела Кристиана в дверях, одетого в костюм-тройку без единой зацепки. Я пошевелилась, немного смущенная тем, что по доброй воле оказалась в постели его брата — того самого, который связал меня голой, когда Кристиан был здесь в последний раз. Хотя он, казалось, не был удивлен или даже заинтересован во мне, что облегчило любую неловкость.
Кристиан был из тех мужчин, от одного взгляда на которых у девушек пересыхает во рту, но каким бы безупречным он ни был, я предпочитала недостатки его брата. Этот шрам на нижней губе. Все татуировки. Его измученную душу я видела теплой только для себя.
Кристиан был похож на Архангела Гавриила. Ронан был каждой частичкой Дьявола. Я знала, что если бы они стояли по разные стороны переулка, а я убегала от опасности… я бы прыгнула в объятия Дьявола.
— Твоя дочь пожаловалась на эмоциональную травму, которую ты ей только что нанес, — сказал Ронан. — Что я буду за дядя, если прогоню ее?
— Плохим, — ответила девочка, не отрываясь от игры.
Я прикусила губу, сдерживая улыбку.
— Кэт, — предостерегающе произнес Кристиан.
Она взглянула на него и с невозмутимым видом.
— Папа.
— Завтрак прямо сейчас.
— А блинчики будут? — бросила она вызов.
Кристиан прищурился. Его дочь смотрела ему прямо в глаза. Напряженная молчаливая битва отца и дочери происходила передо мной, и это было завораживающе.
— От тостов и каши у меня болит живот, папа, — тихо сказала Кэт.
Она взглянула на него из-под опущенных ресниц, и показалось, что именно в этот момент отец взмахнул белым флагом.
— Хорошо. Блины. Но ты закончишь играть после того, как поешь.
Она широко улыбнулась, спрыгнула с кровати и бросилась в объятия отца. Он поднял ее, и она поцеловала его в щеку.
— Я люблю тебя, папа.
Его взгляд смягчился.
— Я тоже люблю тебя, malen’kaya volchitsa. [120]
Когда он повернулся, чтобы уйти, Кэт обняла его за плечи и сказала:
— И фруктовые хлопья. Это сделало бы меня такой счастливой, папа!
По влюбленному выражению лица Кристиана было ясно, что в блинах его дочери будет шоколад и радужные хлопья, будь то ад или высокая вода.
Ронан уронил голову на спинку кровати и усмехнулся — я могла только предположить — как сильно его брата выпороли. Кристиан мрачно посмотрел на него, потом на меня, потом снова на брата. Глаза Ронана сузились. Едва заметная улыбка тронула губы Кристиана, и он вынес Кэт из комнаты.
Их отсутствие оставило грызущую дыру в груди. Я подумала о своем отце и о том, что его любовь никогда не была такой глубокой, как то, что я только что увидела в глазах Кристиана. Я могла сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз он говорил мне, что любит меня; я жаждала его внимания и редко получала даже объятия. Чувство вины росло в моей груди из-за таких мыслей. Папа жертвовал собой ради меня; разве это не было самым сильным выражением любви?
И все же меня терзала тоска по той выразительной любви, которой у меня никогда не было, и что скоро она будет потеряна для меня навсегда.
— Ронан, — сказала я с беспокойством. — Я хочу поговорить с отцом.
Держа телефон в руке, он бросил на меня взгляд. Блеск в его глазах был непоколебимым.
— Нет.
Я судорожно сглотнула.
— Пожалуйста… я
