Она подчинилась.
Застонав, Камерон сунул руку в разрез пеньюара, и его рука скользнула вниз, пальцы раздвинули складки кожи и стали ласкать самое потаенное местечко ее тела. Софи прижалась лицом к его груди, стараясь подавить рвущийся из груди крик.
– Софи… – прошептал Камерон, – Солнечный Лучик…
Волны удовольствия накатывали на нее. Она запрокинула голову, видя как сквозь туман мерцающее пламя свечи и смутно слыша дождь, барабанивший в окна.
«Можно ли умереть от экстаза?» – подумала Софи, погружаясь в полузабытье.
Через некоторое время у нее вырвался хриплый крик, и, получив разрядку, ее тело обмякло. Камерон прижал Софи к груди, дожидаясь, когда она придет в себя. Они оба тяжело дышали.
– О боже, еще немного, и я потеряю контроль над собой… Больше всего на свете мне хочется сейчас зарыться в твою теплую плоть. Но впервые в жизни я попытаюсь поступить благородно.
Он отступил от нее, и у Софи возникло чувство разочарования и потери.
– О, Кэм, – тронув его за рукав, пробормотала она, – ты всегда поступаешь благородно, когда речь заходит о серьезных вещах.
– Нет, – возразил он и прижал ее руку к своему паху, – это не так.
Софи чувствовала, как пульсирует его плоть.
– Я не святой и не монах, – продолжал Камерон. – Я вел жизнь вора, крал деньги, драгоценности, предметы искусства, ласки красавиц.
Софи даже бровью не повела, слушая его.
– Не пытайся меня напугать.
– Я пугаю сам себя.
Некоторое время они стояли молча, а потом Камерон выпустил ее руку.
– Прости, я не собирался бесцеремонно лапать тебя, как похотливое животное, – проговорил он. – На меня что-то нашло, я сам не знаю, как это назвать. – Камерон усмехнулся. – Черной магией или происками дьявола.
У Софи было другое объяснение, но она не осмелилась высказать вслух свое мнение.
– Будет лучше, если я уйду, – пробормотал Камерон, пряча лицо в тени, – пока еще пламя страсти не спалило меня изнутри.
Он двинулся к окну. Софи хотелось, чтобы он остался, несмотря ни на что. Камерон поднял раму, и в комнату проник поток сырого ночного воздуха.
– Но это не последняя наша встреча, – полуобернувшись, произнес он. – Так случилось, что наши интересы совпадают, и мы можем объединиться в борьбе с Дадли и его приятелем Мортоном. Я не оставлю тебя одну перед лицом исходящей от них опасности.
– Приготовьте, пожалуйста, кофе, – попросил Камерон лакея, входя утром в столовую элегантного городского дома Гриффа. – И добавьте в него молотой корицы вместо сливок.
– Да, пожалуйста, чувствуй себя как дома, – растягивая слова, проговорил Грифф, поднимая глаза от тарелки, на которой лежали яйца-пашот и ломтики бекона.
– Надеюсь, здесь вкусно кормят, я страшно хочу есть, – сказал Камерон и, взяв с буфета чистую тарелку, стал поднимать крышки с четырех серебряных подносов. – Фу! Я ожидал от тебя большего. Я думал, на завтрак в твоем доме подают омлет по-гречески.
– У тебя всегда были странные вкусы, – проворчал Грифф. – Ну кто, скажите пожалуйста, ест яйца с оливками?
– Я ем.
– Тогда найми себе личного шеф-повара. У меня служит француз, кстати, очень темпераментный человек. – Грифф закончил завтракать и отодвинул тарелку в сторону. – Клянусь, если ты огорчишь его своими странными запросами и он обидится, я поджарю твои яйца на кухонной плите.
Коннор засмеялся, а Грифф, продолжая что-то ворчать себе под нос, взялся за карандаш и начал править рукопись, лежавшую тут же, на столе.
– Попридержи сегодня язык, Кэм, и не давай воли своему обычному сарказму, – предупредил друга Коннор. – Ты видишь, Грифф не в духе. Издатель требует срочно закончить редактуру.
Грифф пробормотал несколько нелестных эпитетов в адрес издателя и типографии.
– Хорошо, – с тяжелым вздохом согласился Камерон. – В таком случае я позавтракаю тостом и скучнейшим блюдом из отварных почек.
Он сел за стол и стал молча поглощать пищу. Ночь была длинной и утомительной, Камерон провел ее на ногах. Покинув спальню Софи, он нанес еще несколько визитов. Последний потребовал от него особой ловкости, так как Камерону пришлось прогуляться по черепичным крышам с крутыми скатами. Вздрогнув от внезапной боли, он положил вилку и потер ушибленную руку.
– Могу я спросить, что произошло? – задал вопрос Коннор, разглядывая ссадины на костяшках пальцев своего друга.
– Я решил не терять времени даром и провел маленькое предварительное расследование. И, как оказалось, не зря. О противнике нужно знать как можно больше. – Камерон налил себе чашку ароматного горячего кофе и с наслаждением сделал несколько больших глотков. – О, великолепно… Этот черный, как сердце дьявола, кофе прекрасно бодрит. Несмотря на все недостатки, у твоего шеф-повара, Грифф, есть одно неоспоримое достоинство – он умеет правильно обжаривать зерна.
Грифф что-то пробурчал себе под нос.
Камерон повернулся к Коннору.
– Я узнал, что Дадли этим вечером будет в «Логове». Причем один. Его друг Мортон занят другими делами. Надеюсь, ты не передумал помочь мне?
– Напротив, я с нетерпением жду встречи с этим Дадли.
– Я тоже.
Камерон выпил еще чашечку кофе и встал.
– Куда ты собрался в такую рань? – удивился Коннор.
– Да так, не беспокойся.
– Надеюсь, ты съездишь к себе и переоденешься, – проворчал Грифф, шурша свежей газетой. – У тебя сзади порваны брюки, а ботинки измазаны зеленой грязью.
Камерон с усмешкой отвесил ему поклон.
– Не волнуйся, к вечеру мой внешний вид приобретет свой обычный блеск.
Коннор взглянул на друга, щурясь от яркого солнечного света.
– Если уж мы заговорили о твоем внешнем виде, то ответь, пожалуйста, у тебя новая серьга?
– Да.
Камерон дотронулся до серьги с жемчужиной, которая была точной копией тех, которые достались Софи в наследство от матери. Ее изготовил нелегальный ювелир, набивший себе руку в подделке драгоценностей.
– У этой серьги интересная история, но не просите меня, чтобы я раскрывал вам все секреты. Скажу только, что сегодня она будет залогом успеха нашего предприятия.
– Залогом успеха? – Коннор нахмурился. – Между прочим, за карточный стол сажусь я. Не хочешь ли ты сказать, что я должен надеть ее? Хоть ты и мой друг, я никогда не соглашусь, чтобы мне прокололи ухо.
– Из-за тебя я схлопотал пулю в ногу, – напомнил Камерон. – Но ты когда-нибудь слышал, чтобы я упрекал тебя за это?
Спасая жену Волкодава, Камерон когда-то получил ранение.
Коннор заерзал на стуле, пробормотав проклятие.
– Не беспокойся, – снова заговорил Камерон, – я знаю, твоей жене не понравилось бы, что ее муж вдел в ухо серьгу. Поэтому я не буду требовать этого. Я рассчитываю на твое мастерство, а не на силу талисманов.
– Если я не сумею взять верх над Дадли за карточным столом, я съем эту серьгу вместе с целой тарелкой сырых яиц и оливок, – пообещал Коннор.
– Я с удовольствием посмотрел бы, как ты будешь поглощать подобное блюдо, но, думаю, до этого дело все же не дойдет.
– Конечно, не дойдет, – согласился Грифф. – Разве мы когда-нибудь оставляли своего друга Бладхаунда в беде? Разве кто-нибудь из нас хоть раз сплоховал, выручая его?
Коннор поморщился:
– Вообще-то по крайней мере один такой случай я могу припомнить…
– Прекрати, Коннор, – махнув рукой, прервал его Грифф. – Ведь я в конце концов исправил то, что произошло из-за моей небрежности.
– Да, это так.
– Я вынужден оставить вас, – вмешался в разговор Камерон. – Надеюсь, вы не перегрызете тут друг другу глотки. Сегодня вечером в «Логове» вам понадобятся острые как бритва клыки.
Камерон вышел на улицу, но направился не к себе, в восточный конец района Мейфэр, а, перейдя площадь, повернул на Дьюк-стрит.
Ему необходимо было поспать и набраться сил, но, прежде чем лечь в постель на пару часов, Камерон решил зайти еще в одно место.
– Проклятие, – пробормотал он. – Если «псы» узнают, что я веду себя как влюбленный щенок, они поднимут меня на смех. Я-то никогда не щадил их, когда уличал в мягкотелости.
Камерон ускорил шаг. Он чувствовал себя сейчас ранимым и уязвимым и ненавидел себя за это. Чтобы выжить, надо быть сильным – он знал это.
«Софи – вот твое слабое место», – нашептывал ему на ухо дьявол. «Нет, Софи – не слабое место, – отвечал ему Камерон. – Она – лучик чистого ясного света в моей пасмурной жизни».
Губы Камерона скривились в усмешке. «Да спасет меня Сатана, я начинаю мыслить образами, как сентиментальный поэт».
