– Только через мой труп, – пробормотал он на ухо Аллегре, и та поджала губы, но Макс заметил, что ее трясет от сдавленного хихиканья.
– Женщины и свадьбы, а? – сказал Боб, когда Макс поймал его взгляд. – Послушай моего совета, просто соглашайся на все ее желания.
– Наверное, твоя мама тоже хочет быть посвящена в свадебные планы? – спросила Карен Аллегру, игнорируя мужчин.
– Э-э, да. – Макс видел, что Аллегра пытается представить разговоры о настольных украшениях с Флик. – Да, конечно, но на самом деле это только наше с Максом дело, разве нет?
– Совершенно верно, – сказал Боб, – и чем скорее вы займетесь этим, тем лучше, я прав, Макс? Но не уверен, что вы успеете пожениться до поездки в Шофрар. Вам придется вернуться ради свадьбы.
Макс посмотрел на Боба, а затем на Аллегру, чье лицо светилось от волнения.
– Это означает, что… – спросила она Боба, и тот кивнул и улыбнулся.
– Конечно. Разумеется, Макс получит эту работу.
Аллегра завизжала от восторга и обняла Макса.
– О, Макс, ты получил ее! Ты едешь в Шофрар!
Ее щека прижалась к его, и руки Макса автоматически сомкнулись вокруг Аллегры, крепко обнимая ее. Боб и Карен снисходительно смотрели на них, и, когда Аллегра повернула голову и улыбнулась ему, поцеловать ее показалось Максу самым естественным.
Ее рот был мягким и соблазнительным и так близко, что не поцеловать его просто невежливо. И со стороны будет хорошо выглядеть, в тумане подумал Макс, не в силах оторвать взгляда от ее губ. Ласковски ждали поцелуя. Именно это делают помолвленные пары, когда узнают хорошие новости. Будет странно, если он не поцелует Аллегру.
Одна рука скользнула по ее спине к шее. Несколько секунд он смотрел прямо в глубокие зеленые глаза Аллегры, и все рациональные мысли испарились. В сознании Макса остались только ее тепло, ее запах, ее губы.
Ее губы.
Он больше не мог сопротивляться. Забыл, почему должен был противиться, забыл все, кроме необходимости сократить пространство между ними. Он приблизил ее голову к себе – а может, Аллегра сама наклонилась ближе; Макс так и не понял – и прикоснулся губами к ее губам: все вокруг закачалось от нахлынувших ощущений.
Аллегра оказалась теплой, отзывчивой, гибкой, их рты словно предназначались друг для друга. Удивительное чувство чего-то правильного росло в груди Макса и захлестнуло его, как прилив, блокируя сомнения, причины, блокируя все, что не являлось Аллегрой: ее ароматом, ощущением, сладостью.
Впоследствии Макс сообразил, что поцелуй длился всего несколько секунд, но в тот момент казался бесконечно долгим. Макс так и не понял, как нашел в себе силы оторваться от Аллегры, но затем почему-то снова подался вперед и уставился ей в глаза. Их прекрасный зеленый цвет стал чуть темнее, а выражение ее лица было ошеломленным – вероятно, как и у него.
– Да, – сказал Боб Карен, – я так скажу: чем скорее эти двое поженятся, тем лучше.
Макс отчаянно пытался взять себя в руки. В висках, как сумасшедшая, стучала кровь. Это всего лишь поцелуй, прикосновение к губам. Никаких причин для того, чтобы сердце билось вот так, чтобы легкие разучились дышать.
Он должен собраться, сосредоточиться на работе. Он получил то, что хотел. Он приедет в Шофрар в качестве руководителя проекта, как и планировал. Он должен быть в приподнятом настроении, а не думать о словах Аллегры, звенящих у него в ушах. «Ты едешь в Шофрар!» – воскликнула она в восторге.
«Ты едешь», а не «мы едем».
Все подняли бокалы, и Боб произнес тост по случаю повышения Макса. Макс растянул губы в улыбке.
«Ты», а не «мы».
«Так и должно быть», – говорил себе Макс. Несколько недель спустя он сядет в самолет и улетит в пустыню, и Аллегры не будет рядом. Он займется своей жизнью, а она своей. Все равно они всегда двигались в разных направлениях.
Если Либби когда-то выйдет замуж, они, возможно, встретятся на ее свадьбе или крещении ребенка, но это в далеком будущем. К тому времени они наверняка уже забудут этот вечер и этот поцелуй или нехотя улыбнутся смутному воспоминанию. Тогда все это будет уже не важно.
Макс не мог себе такого представить. Он покосился на Аллегру. Она выглядела так, будто уже все забыла, с обидой подумал он. Ее-то ничто не выбило из равновесия. На скулах играл слабый румянец, но в остальном она казалась совершенно спокойной, когда болтала с Карен.
– Чем ты собираешься заняться в Шофраре, Аллегра? – поинтересовалась Карен. – Если Макс такой же, как Боб, то весь день будет пропадать на работе. Тебе нужна карьера, которая сможет путешествовать с тобой.
Аллегра открыла рот, но Макс опередил ее.
– Аллегра иллюстратор, – сказал он. – Она будет писать и иллюстрировать детские книги.
– В самом деле? – восхитилась Карен, но Аллегра уже качала головой.
– О, ну, я не уверена, что достаточно хорошо рисую, – начала она.
– Блестяще, – сказал Макс Карен, игнорируя пинок Аллегры под столом. – Она просто не знает этого.
Это правда, подумал он. Она была бы намного счастливее, если бы делала иллюстрации, а не выполняла сумасшедшие задания для Glitz, но она ничего не станет менять, потому что по какой-то причине Флик раздражало желание Аллегры рисовать. Она всегда подавляла Аллегру, считая, что ей недостает таланта, но Макс был убежден: иллюстрации Аллегры нечто особенное.
Карен заставила рассказать ей о книге, которую Аллегра собирается писать, и, несмотря на мстительные взгляды Аллегры в его сторону, Макс отметил, что у нее масса идей. Она может твердить, что верна журналистике, но, очевидно, она размышляла и над историями с небезызвестным псом Дереком в главной роли. Максу хотелось, чтобы она написала книгу и не думала о мнении Флик. Возможно, она никогда не будет писать в реальной жизни, но можно придумать себе идеальную карьеру хотя бы на один этот вечер.
Потому что у них был только этот вечер. После сегодняшнего ужина никакого притворства. И ему лучше об этом не забывать.
Аллегре хотелось, чтобы Карен не задавала так много вопросов о книге. Она не собирается ее писать. Это просто глупые истории, которые она выдумала, даже не настоящие рассказы, но Карен была в восторге от идеи и утверждала, что ее внуки полюбят пса Дерека. Аллегра вздохнула про себя – уж не придется ли действительно написать эту книгу. Представить страшно, что Флик скажет на это!
Может, взять псевдоним?
Мысль взволновала Аллегру, и она попыталась отмахнуться от новой фантазии. Голова и так идет кругом – приходится думать о несуществующей книге и стараться не думать о том, как Макс поцеловал ее.
И особенно о том, как она ответила на поцелуй.
Затылок, где до этого лежала рука Макса, тревожно покалывало. Она то и дело тайком проводила по губам кончиком языка, проверяя, не распухли ли они.
Взрыв ощущений, когда их губы встретились, потряс Аллегру. Поцелуй Макса не должен вызывать у нее таких чувств.
Трудно сказать, что Макс думал об этом. Спустя секунду они уже смотрели друг на друга, но затем Макс моргнул и погрузился в техническую дискуссию с Бобом. Он говорил о бетоне. Это было несправедливо. Он не мог поцеловать ее, а затем спокойно продолжать обсуждение дорожного строительства!
Несмотря на веселую компанию Карен и Боба и вкусную еду, Аллегра не могла наслаждаться ужином. Ее беспокоило, что Макс – как всегда, немногословный – не обращал на нее внимания весь оставшийся вечер, после того как поцеловал и «передал» Карен.
Это нехорошо, сердито думала Аллегра, постукивая туфлями под столом. Она сделала все, о чем он просил. Она была очаровательной, но Макс даже не пытался. Если бы не она, ему ни за что не получить эту чертову работу, но теперь, когда новая должность в кармане, Макс, очевидно, решил, что возиться с Аллегрой больше не стоит.
Она уже с трудом улыбалась, когда они прощались с Бобом и Карен перед рестораном. Ласковски пошли в отель, а Макс, взглянув на обувь Аллегры, даже не стал предлагать ей спуститься в метро. Вместо этого положил пальцы в рот и свистнул проезжавшему мимо такси.
Ее ноги были спасены.
С надменным видом она села в машину и долго и тщательно пристегивала ремень безопасности. Макс назвал таксисту адрес и устроился рядом с Аллегрой – молчание его, по-видимому, не смущало. Аллегра поджала губы. Она не собиралась первой нарушать тишину. Спасибо, и так наговорилась за сегодняшний вечер! Отвернувшись, Аллегра наблюдала за городом из окна, но так остро ощущала присутствие Макса за спиной, словно смотрела прямо на него.
А он просто сидел неподвижно, уставившись на тикающий счетчик. Мог бы, по крайней мере, покачивать ногой или делать что-то, действующее на нервы, чтобы у Аллегры появился предлог сорваться на нем.
Зачем, зачем, зачем он поцеловал ее именно так? До этого момента все шло отлично. Притворяться оказалось весело, и ей даже удалось убедить себя в том, что это странное влечение всего лишь временное отклонение, проходящий симптом сексуальной неудовлетворенности. В любом случае оно ничего не значило.
