– Боже мой, это не слухи.
– Нет. Это звучит даже более захватывающе, чем нытье Таннера про какого-то чувака, косящего твою траву, хотя я, помнится, предлагала тебе одного парня по имени Эд, чтобы обрезать кусты. Но правда, ты в порядке? Я должна беспокоиться, как Таннер? Ведь Тристан – полный мудак, Лиз.
Беспокойство скользило в каждом ее слове, и это огорчало меня. Я ненавидела это беспокойство.
– Я могу говорить с ним, – тихо сказала я. – Могу говорить о Стивене.
– Ты и со мной можешь говорить о нем.
– Да, я знаю. Но это уже не то. Тристан потерял жену и сына.
Фэй замолчала на мгновение.
– Я не знала.
– Я сомневаюсь, что кто-то пытался узнать. Люди в основном судят его по внешности.
– Слушай, Лиз. Сейчас я хочу быть откровенной, потому что иногда быть лучшим другом – означает говорить правду, даже когда лучшая подруга не хочет этого слышать. Это, конечно, печально – Тристан и его семья, но откуда мы знаем, что можно доверять этому парню? Что, если он все это придумал?
– Что? Он не придумал.
– Откуда ты знаешь?
Потому что его глаза имеют то же выражение, что и мои.
– Пожалуйста. Не волнуйся, Фэй.
– Дорогая… – Фэй выдохнула в трубку телефона. Секунду я обдумывала, не повесить ли трубку, хотя раньше такого никогда бы не сделала. – Вы всего несколько недель назад приехали в город, я знаю, тебе больно. Но этот парень, Тристан, он злой. Дикий. А я думаю, тебе нужно больше стабильности в жизни. Ты не думала поговорить с врачом или типа того?
– Нет.
– Почему нет?
Потому что терапевты должны помогать идти вперед, а я не хочу двигаться дальше. Я хочу идти в обратном направлении.
– Слушай. Мне нужно идти. Мы можем поговорить позже, ладно?
– Лиз…
– Пока, Фэй. Я люблю тебя, – сказала я вполне искренне, хотя именно в этот момент я ее не любила.
– Я тебя тоже люблю.
Я повесила трубку, подошла к окну и стала наблюдать, как с потемневшего неба начало лить. Дождь падал прямо передо мной. Бо`льшая часть меня радовалась ему, потому что дождь означал, что трава будет расти быстрее, а значит, сломленный Тристан будет стоять здесь снова перед сломленной Лиз.
Субботним вечером я ощущала себя счастливой, наблюдая, как Тристан косит. Я сидела на веранде с маминой коробочкой в форме сердца, в которой находились любовные письма, которые я читала уже миллион раз. Когда машина Таннера подъехала к моему дому, я положила письма в коробку и затолкала ее в угол крыльца. Странное чувство неловкости нахлынуло на меня от того, что Таннер увидит, как Тристан подстригает траву.
Таннер заглушил двигатель и выскочил из машины, а я натянуто улыбнулась и встала.
– Что привело тебя сюда, приятель? – спросила я.
Его глаза мгновенно остановились на Тристане, и он нахмурился.
– Просто ехал после работы и подумал, что хотел бы вас увидеть и, если вы с Эммой не против, привез бы кое-что на обед или типа того.
– Мы уже заказали пиццу, и Эмма пошла по второму кругу смотреть «Холодное сердце».
Он шагнул ближе, хмурясь все сильнее.
– Что я могу сказать: газон стал не намного лучше, чем был.
– Таннер, – я понизила голос, предупреждая его.
– Скажи, пожалуйста, ты не платишь ему наличными, Лиз? Он, вероятно, использует траву для наркоты или еще чего.
– Прекрати насмехаться.
Он поднял бровь.
– Насмехаться? Я стараюсь быть реалистом. Мы действительно не знаем ничего об этом парне, за исключением того, что он работает с сумасшедшим Хэнсоном. И вот еще что – посмотри на него, он выглядит как какой-то психопат или убийца, как Гитлер или как его там.
– Если ты перестанешь быть таким придурком, можешь зайти и взять пиццы. В противном случае мы встретимся позже, Таннер.
Он покачал головой.
– Я собираюсь зайти и поздороваться с Эммой. А потом я уберусь отсюда.
Он прошел в дом, засунув руки в карманы джинсов, и я вздохнула.
Когда он вышел, то недоверчиво улыбнулся мне.
– Здесь нечто другое. Лиз. Я не дам пальца на отсечение, но ты ведешь себя странно с тех пор, как вернулась. Как будто я больше не знаю, кто ты.
Может быть, никогда и не узнаешь.
– Потом это обсудим, ладно?
Он кивнул и направился к своей машине.
– Эй! – крикнул он Тристану. Тристан повернулся и посмотрел в его сторону прищуренными глазами. – Ты пропустил вон тот кусок газона, слева.
Тристан моргнул и затем вернулся к своему занятию, как только Таннер отъехал.
Закончив, Тристан подошел к крыльцу и улыбнулся:
– Элизабет?
– Да?
– Я могу… – Он запнулся, словно слова зацепились о густую бороду.
Он подошел ближе. Я смотрела, как пот, которым были покрыты его волосы, начал капать на лоб, и большая часть меня жаждала отереть его.
– Можешь ли ты что? – прошептала я, глядя на его губы дольше, чем следовало бы.
Он осторожно придвинулся, заставляя мой пульс ускориться.
Я перестала дышать и просто смотрела на него. Немного наклонила голову, когда его темные глаза уставились на мой рот, точно так же, как и я уставилась на его.
– Могу ли я… – пробормотал он.
– Можешь ли ты… – повторила я.
– Ты думаешь…
– Я думаю…
Он посмотрел в мои глаза. Мое сердцебиение замедлилось, прежде чем снова ускориться.
– Я могу воспользоваться твоим душем? У меня нет горячей воды.
Короткий, низкий выдох вылетел из моих губ, и я кивнула:
– Да. Душ. Да, конечно.
Он улыбнулся и поблагодарил меня.
– Я одолжу тебе кое-что из одежды Стивена, чтобы тебе не нужно было бежать домой.
– Ты не должна этого делать.
– Я хочу. – Я кивнула. – Я хочу.
Мы направились внутрь, и я схватила обычную белую футболку и штаны для Тристана. Затем я нашла несколько мочалок и полотенца.
– Вот, держи. Здесь есть шампунь и мыло. Прости, но ароматы в основном женские.
Он рассмеялся:
– Ну, это лучше, чем мой нынешний запах.
Я не слышала его смеха раньше. Это был такой желанный звук.
– Ладно, хорошо, все, что может понадобиться, есть и под раковиной тоже. Я буду рядом.
– Спасибо.
– Обращайся, – ответила я.
Он прикусил щеку изнутри, прежде чем закрыть дверь. Я вздохнула, когда он исчез, и пошла укладывать Эмму в постель, чтобы чем-то занять себя, пока Тристан мылся.
Идя по коридору в сторону ванной комнаты, я замерла, когда достигла приоткрытой двери. Тристан стоял перед раковиной в ванной комнате, одетый лишь в спортивные штаны, которые я дала ему. Он обеими руками пригладил длинные мокрые волосы, которые собрал в пучок на голове, и поднес бритву к верхней губе, заставляя меня дернуться.
– Ты бреешься?
Он застыл и посмотрел на меня, прежде чем сбрить усы. Затем он постриг бороду. До момента, пока она совсем исчезла.
– Ты побрился… – Я вздохнула, глядя на мужчину, который выглядел совершенно не так, как минуты назад. Его губы казались полнее, а глаза ярче.
Он отвел взгляд и вернулся к изучению своего оголенного лица в зеркале.
– Я не хочу выглядеть, как серийный убийца или, того хуже, Гитлер.
У меня сжался желудок.
– Ты слышал Таннера.
Он не ответил.
– Ты не похож на Гитлера, – тихо сказала я, заставляя его повернуться и убедиться, что я глазею на каждое его движение. Стараясь изо всех сил собрать свои разбросанные мысли, я продолжила: – Его комментарии даже не имеют смысла, потому что ты же знаешь, Гитлер был… – я прижала палец себе под нос, – у него было мало усов, а у тебя, – я переместилась руками к подбородку, – как у бородатого дровосека. Таннер, он просто… я не знаю… защищает меня таким странным способом. Он похож на моего старшего брата. Но он был не прав, когда говорил такие вещи. Вне сомнений.
Лицо Тристана было каменным, когда он пристально смотрел на меня. У него было такое… твердое лицо, это делало невозможным оторвать от него взгляд. Тристан поднял рубашку со столешницы и проскользнул мимо меня, задевая плечом.
– Еще раз спасибо, – сказал он.
– Заходи в любое время.
– Тяжело? Видеть меня в его одежде?
– Да. Но в то же время это заставляет меня хотеть, чтобы ты обнял меня, это будет словно он обнимает меня.
– Странно, – он игриво улыбнулся.
– Я странная.
Неожиданно его руки обвились вокруг меня, и я медленно растаяла в нем.
Шокировало то, что я не почувствовала никакой грусти в тот момент. Это было приятное ощущение – как мягко он массировал мою спину, а потом он осторожно положил подбородок на мою голову, это унесло меня в мир, который я давно не видела. Я чувствовала себя эгоисткой. Прижалась к нему плотнее, потому что не готова была отпустить чувства НЕодиночества.
Все несколько минут, пока Тристан держал меня, мой разум перестал напоминать, как я одинока. В те недолгие спокойные минуты я нашла утешение. Я даже не заметила, как заплакала, пока не почувствовала, как его пальцы отирают слезы у меня под глазами. Мы были так близки, мои руки лежали на его рубашке, его руки притягивали меня ближе. Когда он приоткрыл свои губы, мои тоже разомкнулись, мы дышали друг другом. Его глаза закрылись, и он не видел меня, и мы просто стояли рядом. Я не была точно уверена, чьи губы коснулись чьих первыми, но мы соединили их. Мы не целовались, а просто сомкнули наши губы, посылая друг другу в легкие наше дыхание, удерживая друг друга от падения в бездну.
