Разговор был коротким, но сердечным. Повесив трубку, Никки почувствовала едкий запах гари. Вполне символично, ведь она только что сожгла за собой мосты.
Но принятое решение оказалось самым легким. Теперь ей предстояло сделать еще один, но очень сложный шаг вперед.
Никки заставила себя поджарить сыр на ужин – первая полноценная еда за весь день. Затем она приняла душ и надела сарафан. Хотя она еще не выходила на улицу, синоптики с телевидения утверждали, что в городе ожидается температурный максимум.
Потом она собрала небольшую сумку. По логике следовало позвонить Пирсу и выяснить, дома ли он и захочет ли ее видеть. Но Никки с трудом сдерживала эмоции. Услышав его голос, она разрыдается. Она хочет снова быть с ним и стать счастливой. И она должна держать себя в руках, если желает, чтобы у нее все получилось.
В восьмом часу вечера, взяв ключи и сумочку, она закрыла дверь и пошла вниз. В салоне автомобиля было жарко, поэтому она открыла окна и впустила внутрь летний воздух.
Она не приняла никакого решения относительно отношений с Пирсом. В данный момент ей достаточно того, что она хочет быть с ним.
Проезжая по дороге с высаженными по краям деревьями, она задалась вопросом, догадывается ли он, что она приедет. Поставив автомобиль на стоянку, она услышала собачий лай за домом.
Пирс вышел из дома, когда Никки выбралась из машины. Он сразу же спустился по лестнице, приглушенно присвистнув:
– Красивое платье, леди адвокатесса. Но оно не вашего обычного стиля.
Она пожала плечами:
– Жарко.
– Согласен.
До чего глупый разговор. Глубоко вздохнув, Никки крепко сжала потными руками сумку, держа ее перед собой, словно щит. Если бы не сумка, Никки давно набросилась бы на Пирса с поцелуями.
– Я должна сказать тебе кое-что важное, – произнесла она.
Он изменился в лице:
– Не сейчас, Никки. Я не хочу спорить с тобой сегодня. Я ужасно по тебе соскучился. – Он взял у нее сумку и поставил ее на нижнюю ступеньку. – Поцелуй меня.
Голова Пирса закружилась от облегчения. Вчера он не хотел спорить с Никки, но ее одержимость его родством с Волффами вывела его из равновесия. Расставшись с ней после вечеринки, он чуть с ума не сошел. Дошло до того, что сегодня он пару раз порывался позвонить Винсенту Волффу.
Даже мысль об этом была ему крайне неприятна. Он не мог вообразить, что будет с его любимыми родителями, когда он свяжется с биологическим отцом. Нет, он не может так поступить даже ради Никки.
Слава богу, она приехала.
Пирс обнял ее за талию, и Никки положила голову ему на грудь. Он почувствовал, как она вздохнула.
– Я тоже по тебе скучала, – сказала она.
Все, что она собралась ему сообщить, может подождать до утра. На предстоящую ночь у нее совсем иные планы.
На Никки был сарафан из тонкой хлопчатобумажной ткани цвета мяты с пышной юбкой. Сарафан был отделан белым кружевом, плечи Никки были обнажены, отчего она выглядела молодой и беззаботной. Но темные круги под глазами, которые не удалось скрыть косметикой, говорили о бессонной ночи.
– Спасибо, что приехала ко мне. – Пирс нежно поцеловал ее в губы.
Никки ответила на его поцелуй со всей страстью и откровенностью. Пирс почувствовал себя мерзавцем за то, что ее обидел. Они целовались неторопливо, наслаждаясь друг другом, стоя на улице. Вокруг не было никого, никто не мог им помешать. Слышался только жалобный лай собак.
Пирс обхватил Никки за шею, чувствуя ее нежную кожу. Ее волосы рассыпались в его пальцах как золотистый шелк. От желания в его жилах забурлила кровь. Пирс осознал, что мог навсегда потерять Никки.
Притянув ее ближе, он прижался бедрами к ее бедрам, сожалея о том, что их тела разделяет ткань одежды. Если они войдут в дом, он набросится на нее как сумасшедший. Ему хотелось опуститься на ступеньки, усадить Никки себе на колени и овладеть ею здесь и сейчас. Но Пирс решил не торопиться. Ей хватило мужества вернуться. Поэтому он подарит ей медленное наслаждение, как она того заслуживает.
Откашлявшись, Пирс отпустил Никки, чувствуя, как ощущение потери пронзает тело.
– У меня идея, – резко произнес он.
Она слабо улыбнулась ему:
– Какая?
– Ты любишь лошадей?
Ее улыбка померкла.
– Я никогда на них не ездила. Но предполагаю, что они хорошие.
– Сегодня прекрасный вечер, – принялся уговаривать он. – Давай прогуляемся верхом? Я буду крепко тебя обнимать, чтобы ты не упала. Ты будешь в полной безопасности.
Посмотрев на свой сарафан, Никки наморщила нос:
– Я не привезла одежду для верховой езды.
– Не проблема. Ты нравишься мне в этом платье. Оно похоже на шербет, который летом делала мне бабушка. – От воспоминаний он загрустил. Пирс понял, что не может считать большую семью, в которой вырос, своей собственной. Он взял Никки за руку. – Пойдем. Тебе понравится, я обещаю.
Никки колебалась. Но после того, как Пирс внес ее вещи в дом, она последовала за ним в конюшню. Там он усадил ее на тюк сена, пока запрягал послушную пегую лошадь с белой гривой, на которой катался еще мальчиком. Сейчас лошадь лишь отгоняла хвостом мух. Хотя ее не использовали в работе или для верховой езды, Пирс позволил ей мирно доживать свои дни.
Пирс запряг лошадь и вывел ее из стойла, а потом подошел к Никки, которая сидела скрестив ноги и положив руки на колени, словно маленькая девочка. Она округлила глаза:
– Он огромный.
– Это лошадь. Я впервые сел на нее, когда мне было пять лет. Она послушная и безобидная, как букет ромашек. На самом деле ее зовут Ромашка. – Он привязал лошадь к столбу забора, а затем помог Никки подняться. – Не бойся. Ромашка настоящая милашка. Сними сандалии. Не хочу, чтобы ты потеряла их во время поездки.
Когда Никки разулась и посмотрела на Пирса с едва сдерживаемым желанием, ему захотелось только одного – расстелить на полу свежее сено, накрыть его одеялом и заняться с Никки любовью под небом с прожилками солнечных лучей. Но он обнял ее за талию и усадил в большое седло.
– Что мне делать? – вдохнула она, у нее зарделись щеки.
– Держись за переднюю луку. – Поправляя юбки Никки, он случайно коснулся ее бедра. Сдержав стон сексуального желания, он засунул ногу в стремя и сел в седло сзади.
Взяв поводья правой рукой, левой он обнял Никки за талию и прижал к себе. Пирс не сомневался, что она почувствует его сильное возбуждение. Никки учащенно дышала.
– Расслабься, дорогая. – Он поцеловал ее в шею. – Я не позволю тебе упасть, клянусь. – Решив, что убедить ее может только реальный опыт, он пустил Ромашку медленной рысью.
Никки выпрямила спину, сосредоточенно глядя прямо перед собой:
– По-моему, я к этому не готова.
– Слишком поздно возвращаться назад.
Пирс усмехнулся, ощутив момент, когда тело Никки немного обмякло и она прижалась к его груди. Он пришпорил лошадь. Ромашка поскакала не слишком быстро, чтобы напугать Никки, но достаточно резво, чтобы они ощущали проносящиеся прохладные потоки ветра. Мало-помалу Пирс показывал Никки свои владения.
Наконец она рассмеялась.
– Хочешь, поскачем галопом?
Она так резко повернула голову, что прядь ее волос попала Пирсу в рот.
– Нет. Не хочу, Пирс. Я не желаю, чтобы…
– Ладно, трусишка. Поедем так, как едем сейчас. – Воспользовавшись возможностью, он поцеловал Никки. Ее вздох потонул в слабых звуках лета: кваканье древесных лягушек, отдаленном шуме газонокосилок, щебетании птиц. Начинало темнеть.
Пирс целовал Никки жадно, заставляя чувствовать всю силу его страсти. Она охотно отвечала на его поцелуи. На долю секунды ему захотелось предложить ей заняться сексом верхом на лошади. Однако он решил, что разумнее всего экспериментировать в доме, на хорошей двуспальной кровати.
Пирс провел большим пальцем по ее подбородку:
– Возвращаемся? – Они были почти в миле от его дома.
От возбуждения ее глаза потемнели, а скулы покраснели.
– Да. Если ты хочешь.
Он развернул Ромашку в обратном направлении:
– Я хочу тебя с тех пор, как ты вышла из машины. Но я стараюсь вести себя как джентльмен.
От ее тихого смеха Пирс вздрогнул. Он был так возбужден, что мог потерять самообладание даже от звука ее голоса.
Пока они скакали галопом по дороге, Никки напевала отрывки из разных песен, которые Пирс не узнал. Наверное, из-за ветра, уносившего обрывки фраз. Она больше не сидела, вцепившись в седло. Никки расслабленно нежилась в объятиях Пирса, словно ездила с ним верхом многие годы.
У двери конюшни он резко остановился и выпрыгнул из седла. Никки протянула руки и наклонилась к нему. Пирс осторожно снял ее с лошади и медленно-медленно, прижимая к себе, поставил на землю. На этот раз Никки не могла не почувствовать его возбуждение.
– Дай мне пять минут, – сказал Пирс, целуя ее в макушку.
Он снял седло с Ромашки, насыпал ей овса, налил воду и запер на ночь.
Никки стояла, прислонившись к поручню загона для скота, юбка ее сарафана развевалась на ветру. Было душно, вдали слышались раскаты грома.
