Роберт Напп - Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история

В крайнем случае женщина могла развестись с мужем. Иногда требование развода объяснялось плохим обращением мужа, например побоями или изменой. Но случалось, что супруги разводились по обоюдному согласию, что подтверждается следующим письмом, найденным в Египте: «К Промаху от Зои, дочери Гераклида, вместе с ее законным опекуном, ее братом Иренаием, сыном Гераклида, а также от Антипатера, сына Зевса: Зоя и Антипатер договорились развестись друг с другом, а их брачный договор признать недействительным… Антипатер передал лично Зое из их общего домашнего хозяйства то, что он имел в качестве ее приданого, а именно: одежду на сумму 120 драхм и две золотые сережки. Поскольку с данного момента брак считается недействительным… и с этого момента Зоя может по закону выйти замуж за любого мужчину, а Антипатер жениться на любой женщине, так что оба освобождаются от преследования законом» (BGU 4.1103).

И наконец, в ответ на кризис брака или просто повинуясь капризу, женщины были способны взять вещи в свои руки, оставить мужа и выйти замуж за другого человека, какой бы ни оказывалась «легальная» ситуация: «Клавдию Александру, центуриону, от NN, сына Панетбея, общественного земледельца из деревни Теадельфия. Жена, с которой я жил [и которая] родила от меня ребенка, недовольная нашим браком, [воспользовалась] моим отсутствием и ушла из дома… Несколько месяцев назад без так называемого [развода?] она забрала свои собственные вещи и много моих, среди которых был большой белый плащ из непряденой шерсти, и оксиринтовую подушку, и полосатый дилассион [род одежды], ткань для двух хитонов, а также сельскохозяйственный инвентарь. И хотя я несколько раз писал ей в надежде возвратить свои вещи, она не ответила на мои письма и не вернула эти вещи, несмотря на то что я посылаю ей деньги на нашего ребенка. Кроме того, сейчас я узнал, что некий Неил, сын Сира из той же деревни, незаконно взял ее в свой дом и женился на ней, и я представляю эту [жалобу], чтобы мне было выплачено законное возмещение, возвращены мои вещи и оказана помощь. Прощайте» (Роулэндсон, № 137).

Самая главная роль женщин всех сословий и достатка заключалась в том, что они обеспечивали функционирование домашнего хозяйства. Им приходилось заниматься самыми различными вопросами – от повседневных забот по дому до торговых сделок, порой весьма сложных. Гиерокл, античный философ-стоик, живший во II в., описал сельское домашнее хозяйство: женщины прядут шерсть и ткут из нее одежду, готовят еду, пекут хлеб, разжигают огонь в очаге, носят воду, стелют постели, а также выполняют работу, требующую физической силы: мелют кукурузу, замешивают тесто, ходят по дрова и колют их, передвигают тяжелые кувшины и вытряхивают одеяла; при необходимости женщины помогают в полевых работах и в сборе урожая. Эта картина очень похожа на жизнь в Галилее. Там представительницы слабого пола тоже пекли хлеб и продавали его на рынке; держали лавку; помогали в сельскохозяйственных работах, особенно во время уборки урожая; доставляли на рынок изготовленные дома вещи и торговали ими, служили кормилицами. В Мишне, входившей в состав Устного закона иудеев, перечислялись домашние обязанности женщины; она должна была молоть кукурузу, печь хлеб, стирать, готовить еду, ухаживать за детьми, готовить постель для мужа, прясть и ткать. Но обратите внимание – здесь не указаны следующие работы: выбивание пыли из одежды и одеял, уборка, уход за светильниками и очагом, покупка продуктов на рынке, учет домашних расходов. С каждым рабом, приобретенным хозяином дома, одна из перечисленных обязанностей переходила к нему, хотя Гамалиил Старший[3] считал, что женщины должны непременно заниматься работами с шерстью, чтобы не приучаться к безделью.

Часто приводимая эпитафия, посвященная некой Клавдии, содержавшей дом и прявшей шерсть, отражает этот взгляд: «Прохожий, я хочу тебе что-то сказать; остановись и прочти это. Это обычное надгробие для необыкновенной женщины. Родители назвали ее Клавдией. Она всем сердцем любила своего мужа. Она родила двух детей. Одного она оставила на земле, второго – под землей. Ее речь была приятной, а смех чистосердечным. Она содержала дом. Она пряла шерсть. Я все сказал. Продолжай свой путь» (CIL 6.15346 = ILS 8403, Рим).

Прядение шерсти считалось настолько важным женским занятием, что «одной женщине приснилось, что она закончила ткать шерсть. На следующий день она умерла. Поскольку у нее не осталось больше работы, ей не было смысла жить дальше» (Сонник, 4.40). Не менее важными обязанностями являлись приготовление еды, рождение детей и забота о них. Необходимость иметь много детей из-за высокой детской смертности приводила к тому, что женщина оказывалась полностью готова к своей роли продолжательницы рода с момента ее полового созревания, т. е. с 14 лет и до 30, когда ее плодовитость снижалась и подходила к концу ближе к 40 годам.

Несмотря на то что ведение домашнего хозяйства было основным занятием подавляющего большинства женщин, их никогда не изображали в образе хозяйки дома на надгробных памятниках, что довольно странно, поскольку в надписях часто говорилось об их умении хорошо вести хозяйство. Например, Амимонию, скончавшуюся в Риме, муж очень хвалил как добрую, красивую, послушную, скромную, благочестивую, целомудренную жену, усердную прядильщицу и домоседку, но ее изображение на камне не отражало домашнюю работу (CIL 6.11602 = ILS 8402). По какой-то причине люди избегали изображать женщин, занимавшихся в обществе столь важным делом.

Женщины ткали шерсть не только для того, чтобы шить из нее одежду для домашних; излишки ткани продавались. Эта «надомная работа» помогала бедным семействам сводить концы с концами, о чем повествует рассказ Апулея:

«Жил один ремесленник в крайней бедности, снискивая пропитание скудным своим заработком. Была у него женка, у которой тоже за душой ничего не было, но которая пользовалась, однако, известностью за крайнее свое распутство. В один прекрасный день, только что выходит он утром на свою работу, как в дом к нему потихоньку пробирается дерзкий любовник. И пока они беззаботно предаются битвам Венеры, неожиданно возвращается муж, ничего не знавший о таких делах, даже не подозревавший ничего подобного. Найдя вход закрытым и запертым, он еще похвалил осторожность своей жены, стучит в дверь и даже свистит, чтобы дать знать о своем присутствии. Тут продувная баба, очень ловкая в таких проделках, выпустив любовника из своих крепких объятий, незаметно прячет его в бочку, которая стояла в углу, наполовину зарытая в землю, но совсем пустая. Потом она отворяет дверь, и не поспел муж переступить порог, как она набрасывается на него с руганью:

– Чего же ты у меня праздно слоняешься попусту, сложивши руки? Чего не идешь, как обычно, на работу? О жизни нашей не радеешь? О пропитании не заботишься? А я, несчастная, день и ночь силы свои надрываю за пряжей, чтобы хоть лампа в нашей конуре светила!» (Золотой осел, 9.5).

Но и простые женщины, сравнительно состоятельные, тоже занимались ткачеством. Дион Хрисостом заявлял, что женщина должна изготавливать одежду дома, но может купить одежду у других женщин, которые сами продают ее на рынке («Против тех мужчин, которые сожительствуют с девственницами», 9. PG 47.507). В Египте найдено много контрактов и документов, подтверждающих участие женщин в ткачестве как дома, так и в мастерских. «Дамы» могли даже владеть и руководить целой производственной мастерской (Роулэндсон, № 205). Они, работавшие за ткацким станком и получавшие скудный заработок, известны с давних пор – можно указать на одно из сравнений у Гомера: «…и как честная и усердная женщина взвешивает шерсть на своих весах и следит, чтобы весы показывали правильный вес, чтобы она заработала жалкие средства на своих маленьких детей» (Илиада, 12.433–435). В Египте целая семья, включая мать и жену, искала такую работу: «Аполлофан и Деметр, братья, ремесленники, занимающиеся всей работой по изготовлению женских одеяний, к Зенону с приветствиями. С твоего благоволения, если у тебя вдруг есть нужда, мы готовы обеспечить тебя всем, что нужно. Ибо, прослышав о славе города и что ты, его гражданин, человек хороший и справедливый, мы решили прийти к тебе в Филадельфию, мы сами, а также наши матери и жены. И чтобы мы могли наняться в работу, впусти нас к себе, пожалуйста…» (Роулэндсон, № 201).

Так что помимо надомной работы женщины часто работали и вне дома. Много ли «дам» этим занимались, сказать трудно, но сведений о такой работе довольно много. В исследовании Сьюзен Треджиари показано, что мужских профессий было в шесть раз больше, чем женских; кроме того, в эпитафиях, посвященных слабому полу, какое-либо дело упоминалось один раз из ста. В толкованиях снов Артемидора и в астрологических гаданиях – та же картина, хотя назывались такие профессии, как актриса, акушерка, няня, жрица, уборщица и проститутка. И это легко объяснялось: работа не считалась обязательной для женщины, поэтому о ней не очень часто говорилось в советах по браку, семье и детям. Треджиари отмечала: «В основном женщины были заняты в сфере „услуг“ (обслуживание пиршеств, проституция); в торговле, преимущественно продуктами; служили в лавках; иногда в ремесленных мастерских, например по пошиву одежды; им поручали самую тонкую и „кропотливую“ работу с сусальным золотом; они делали прически знатным женщинам и занимались производством предметов роскоши, в частности духов и различных благовоний. Эти занятия хотя бы отчасти отражают реальную картину участия женщин в экономике». То, что только в 1 % эпитафий, посвященных женщинам, назывались их занятия, соответствовало сведениям, взятым из нотариальных записей середины XIX в. доиндустриальной Бразилии: там всего 3 % женщин занимались какой-либо работой вне дома.