Он округлил глаза.
– Вот это да! – Он кивнул на звуковую будку. – Спой ее целиком.
Допевая песню, Ева вдруг осознала, что должна делать. Она покинула студию в оцепенении и уселась в ожидавший ее лимузин. Она была физически и эмоционально истощена, у нее путались мысли. Наконец она обратилась к Ромео.
– Отвезите меня в офис Заккео, пожалуйста.
Ромео поднял глаза от ноутбука, с которым работал, оглядел Еву и кивнул.
У нее закружилась голова, пока они ждали лифт. Ева игнорировала любопытные взгляды окружающих и старалась твердо стоять на ногах.
Невозмутимая Аниэтта сильно удивилась, увидев Еву, и оглядела ее с головы до ног. Ева с трудом сдержала смех.
– Отправьте для Заккео электронное письмо.
– Но…
– Это не займет много времени, я обещаю.
Высокая брюнетка недоуменно взглянула на Еву, но потом взяла себя в руки и села за стол.
– Сделайте пометку «Срочно». Вы можете определить, когда он открывает электронные письма от вас? – спросила Ева.
Секретарша Заккео с опаской кивнула.
– Хорошо. – Ева отвела от лица волосы и подошла к Аниэтте. Она скрестила руки на груди, собираясь с силами.
Аниэтта приготовилась печатать письмо.
Ева откашлялась.
«Заккео!
Ты не выходишь со мной на связь, поэтому я делаю вывод, что я свободна от обязательств по отношению к тебе. Я была бы признательна тебе, если бы ты принял соответствующие меры, чтобы немедленно расторгнуть наш брак. Адвокаты моей семьи подождут твоего решения, но я буду тебе благодарна, если ты не заставишь их ждать слишком долго. Я не собираюсь тебя удерживать, поэтому действуй. Или действовать начну я. Запомни, что я не приму от тебя денежную компенсацию. От тебя мне нужна только свобода. Если ты решил и дальше преследовать мою семью, то будешь делать это без моего участия, потому что я выполнила свой долг перед своей семьей и начинаю жизнь заново. Я не позволю тебе использовать меня как пешку в твоей мести моему отцу. Ты осведомлен о состоянии здоровья моего отца, поэтому я надеюсь, что ты выберешь снисхождение, а не возмездие.
Что бы ты ни решил, завтра утром я уеду из пентхауса.
Пожалуйста, не пиши мне.
Ева».
– Отправьте его, пожалуйста, – сказала Ева.
Аниэтта отправила письмо и посмотрела на Еву.
– Он только что открыл письмо, – сказала она.
Ева отрывисто кивнула:
– Спасибо.
Она вышла из офиса, и на ее глаза навернулись жгучие слезы. Когда Ромео решительно взял ее за руку, Ева не протестовала.
В пентхаусе она бросила сумку в коридоре, стянула сапоги и пальто и с трудом добралась до кровати. У нее подкосились ноги, и она, не раздеваясь, рухнула на постель. Перед тем как погрузиться в блаженный сон, она подумала, что все правильно сделала.
Она пережила свой первый час после того, как ее сердце разлетелось на миллион маленьких кусочков. Но судя по всему, с разбитым сердцем ей придется жить до конца своей жизни.
Очнувшись ото сна, Ева уткнулась носом в подушку, хранящую запах Заккео, и простонала от счастья. Но реальность накрыла ее такой жгучей болью, что Ева вскрикнула.
– Ева!
Она резко села, услышав свое имя. Беспорядочные мысли пронзили ее затуманенное сознание.
Она находится в апартаментах Заккео.
Она разделась до бюстгальтера и трусиков.
Заккео сидел в кресле рядом с кроватью, пристально на нее глядя.
Он гладко выбрит.
У него больше нет бороды, а волосы коротко и аккуратно пострижены.
Несмотря на его изменившуюся внешность, он по-прежнему очень привлекателен. Резко отвернувшись, Ева уставилась на простыни и вцепилась в них, как в спасательный круг.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
– Ты меня звала. Вот я и пришел, – ответил он.
Ева покачала головой:
– Пожалуйста, не притворяйся, будто у меня есть над тобой власть. Если бы она была, ты бы ответил на мои многочисленные звонки как обычный человек. А электронное письмо – не повестка в суд. Это мое заявление о намерениях, и оно вряд ли требует твоего присутствия.
– Ты очень постаралась, чтобы письмо дошло до меня, поэтому я решил отплатить тебе вежливостью и явился к тебе лично.
– Мог бы не приезжать, – пылко ответила она. – Тем более ты понятия не имеешь о вежливости. Тебе вообще чужды внимание и вежливость.
Заккео так разволновался от ее ответа, что Еве захотелось смеяться, плакать и кричать одновременно.
– Ты будешь смотреть на меня с оскорбленным видом, словно я выжила из ума?
– Извини, – сказал он. – Я планировал всем своим видом показать, что я настроен на цивилизованный разговор.
Она всплеснула руками.
– У тебя железные нервы! – Внезапно она насторожилась, почувствовав неприятный запах. Повернувшись, Ева увидела поднос с завтраком: яичница, копченая ветчина, кофе и булочка с маслом. Все, как она любила.
Отбросив простыни, она, не обращая внимания на то, что едва одета, рванула в ванную комнату.
Еву стошнило, она села на пол и прижалась спиной к душевой кабине, с трудом переводя дыхание. Когда Заккео присел рядом с ней, она закрыла глаза:
– Пожалуйста, Заккео, уходи.
Он приложил влажное полотенце к ее лбу, векам и щекам.
– Более впечатлительный мужчина сгорел бы от стыда, узнав, что женщину тошнит от одного его присутствия, – серьезно и тихо сказал он.
Ева фыркнула:
– Но ты не впечатлительный человек.
Он пожал плечами:
– Ромео доложил мне, что в последнее время ты плохо себя чувствуешь.
Ева открыла глаза, посмотрела на Заккео и сразу же пожалела об этом. Она думала, что с бородой и длинными густыми волосами он поразительно красив, но он был еще ослепительнее с гладко выбритым подбородком и точеными скулами.
– Ой, я не могу. – Ева попыталась подняться и снова села на пол.
Тихо выругавшись, Заккео помог ей встать и подвел к раковине. Он протянул ей зубную щетку и стал наблюдать, как она чистит зубы.
Ева твердила себе, что непривычный взгляд Заккео ничего не значит. Он наверняка пришел, чтобы убедиться, что она освободила его пентхаус.
Прополоскав рот, Ева отошла от раковины. Заккео протянул ей руки, но она отпрянула от него в сторону.
– Я могу ходить сама.
Заккео смотрел ей вслед, пока она шла в спальню, чувственно покачивая бедрами. Он медленно последовал за ней и остановился в дверях.
Он оказался не готов к тому, что, вернувшись в пентхаус прошлой ночью, обнаружит Еву спящей в своих апартаментах. Он сразу забыл о том, что решил держаться от нее подальше.
Стоя перед спящей Евой, Заккео признал наконец, что безумно по ней соскучился. Он думал, что ежедневных отчетов о ее передвижениях будет достаточно. Он полагал, что купив «Сирену», не позволит Еве перегружать себя работой. Он считал, что ему достаточно просто стоять незамеченным в галерее музыкальной студии Зигги Престона и слушать, как она поет.
Ее электронное письмо перевернуло его мир с ног на голову, и он заставил себя посмотреть правде в глаза.
Без Евы он никто.
Прошедшие шесть недель он просыпался в тоске. Каждый день ему казалось, будто в его душе что-то ломается. И это не было связано с одиночеством, от которого он мучился в детстве и которое убедило его, что ему нужна настоящая семья. Это не имело отношения к мести, потому что Заккео больше не хотел сводить счеты с Оскаром Пеннингтоном.
Ева была истинной причиной его душевных терзаний. Ее образы возникали в его мозгу в самые неподходящие моменты. Он вспоминал ее яркую улыбку, ведя напряженные деловые переговоры. Он ощущал близость ее тела, стоя на краю строительной платформы в трехстах футах над землей без страховки. И куда бы он ни шел, повсюду слышал ее запах.
Ева сглотнула. Заккео приказал себе оставаться рядом с ней и спокойно отнестись ко всему, что она скажет.
– Давай покончим с этим сейчас, Заккео, – произнесла Ева. – Разведись со мной. Развод лучше нашего так называемого брака.
Он ожидал этих слов. После получения ее электронного письма он знал, что у нее на уме.
Тем не менее слова Евы показались ему ударом кулака в живот. Заккео грубо выругался.
Бескорыстие. Именно ему он должен научиться, стоя перед этой потрясающе красивой и отважной женщиной. Она пожертвовала собой ради своей семьи и открыла ему самую сокровенную тайну.
Заккео обязан быть бескорыстным и отпустить ее.
Но он не хочет с ней расставаться. Он подошел к столику и налил себе кофе, хотя и не хотел его.
– Развода не будет.
Она свирепо уставилась на него:
– До тебя не доходит, что мне не нужно твое разрешение?
Он знал об этом. Он жил в страхе с тех пор, как она объявила еще в Рио, что больше не хочет оставаться его женой.
– Ты можешь делать все, что захочешь, – угрюмо ответил он. – А я могу связать тебя по рукам и ногам и никуда не отпускать ближайшие двадцать лет.
Разомкнув губы, она закрыла красивые и наполненные болью глаза:
