– Я подумала, что вы уехали, – тихо сказала Клер.
Сидни решила, что ослышалась.
– Ты расстроилась, потому что решила, будто мы уехали? В смысле, навсегда?
– Если я тебе понадоблюсь, я в саду.
– Я… прости, что заставила тебя поволноваться. Надо было позвонить. Я была не права. – Сидни едва не задыхалась; в закрытом помещении досада Клер выжигала почти весь кислород. – Клер, я же сказала тебе. Мы не собираемся никуда уезжать. Прости.
– Ничего страшного.
Клер толкнула дверь веранды; на обшивке остался дымящийся коричневый след.
Сидни смотрела, как сестра идет по дорожке к калитке. Когда Клер исчезла в саду, она развернулась и двинулась обратно в кухню. Все столы были заставлены кексами, каждый из которых был украшен крестиком и маленьким листком с загадкой, укрепленным на зубочистке. Сидни подошла поближе, чтобы прочитать их.
«Ты думаешь, там ничегошеньки нет? Не бойся, ищи – и найдешь амулет».
«Фортуна тебе улыбается редко? Кекс надкуси и отыщешь монетку!»
«Что завтрашний день принесет нам с тобою? Разбитое сердце? Кольцо золотое?»
А на тех из них, внутри которых не скрывалось никакого сюрприза, она написала весьма красноречивые строки:
«Не жди, что удача тебе улыбнется. Ищи не ищи, ничего не найдется».
Сидни на миг задумалась, потом направилась в кладовку и уселась за стол Клер, пристроив спящую Бэй на коленях.
Она протянула руку к телефону и начала набирать номер.
Глава 10
Как и всякого, кому хотя бы раз доводилось влюбляться, Тайлера Хьюза мучил вопрос, что с ним не так.
Клер переполняла энергия, неудовлетворенность, и они излились из нее и захлестнули его, когда они целовались. Даже сейчас, вспомнив об этом, он снова вынужден был сесть и низко опустить голову, а когда он наконец смог отдышаться, ему пришлось залпом осушить два полных стакана воды, чтобы унять возбуждение.
Но то, что вызывало у него головокружение и окрашивало все комнаты, порог которых он переступал, в фантастически яркий красный цвет, до слез перепугало Клер. Что же он за человек такой, если то, что причиняет ей такую боль, доставляет ему удовольствие?
Он вел себя так, как вел всегда, гнул свою линию, прикрываясь романтической мишурой, упорно шел к своей цели, не замечая истинного положения вещей. А оно заключалось в том, что Клер была перепугана. Да и вообще, что известно ему о ней на самом деле? Что вообще кому-то известно на самом деле о Клер Уэверли?
Он сидел за столом у себя в кабинете в Кингсли-холле, дожидаясь начала вечерних занятий, и раздумывал об этом, когда мимо прошла декан факультета Анна Чайпел.
Он окликнул ее из-за приоткрытой двери, и она заглянула в кабинет.
– Вы хорошо знаете Клер Уэверли? – спросил он.
– Клер? – Анна пожала плечами и прислонилась к косяку двери. – Сейчас скажу. Я знакома с ней вот уже пять лет. Она организует все факультетские банкеты.
– Нет, я о том, хорошо ли вы знаете ее как человека.
Анна понимающе улыбнулась.
– А-а. Нет, как человека я знаю ее не слишком хорошо. Вы живете в нашем городе почти год и, уверена, уже успели заметить некоторые здешние… особенности.
Тайлер подался вперед; ему не терпелось узнать, к чему она клонит.
– Да, заметил.
– Как и в большинстве маленьких городков, у нас огромное значение придают местным преданиям. Урсула Харрис с факультета английского языка читает о них целый курс. – Анна прошла в кабинет и опустилась на стул напротив него. – К примеру, когда я как-то раз в прошлом году сидела в кино, позади меня уселись две пожилые дамы. Они говорили о неком Финеасе Янге, самом сильном мужчине в городе, который должен был снести скалистый уступ на участке одной из них. Я как раз подыскивала человека, который мог бы выкорчевать несколько пней у меня на заднем дворе, поэтому обернулась и попросила их дать мне его телефон. Они ответили, что желающие становятся к нему в очередь и что он может и не дожить до того момента, когда черед дойдет до меня. Оказывается, самому сильному мужчине в городе сейчас девяносто один год. Но местная легенда гласит, что в каждом поколении семьи Янг непременно есть мужчина по имени Финеас, который от рождения обладает исключительной физической силой и к которому все обращаются за помощью в подобных делах.
– Но при чем здесь Клер?
– Местные жители верят, будто все, что растет в саду Уэверли, обладает особыми свойствами. А еще у них в саду растет яблоня, о которой в округе слагают чуть ли не мифы. Но в действительности это самый обычный сад и самая обычная яблоня. Клер окружает ореол таинственности, потому что он окружал всех ее предков. На самом деле она ничем не отличается от меня или вас. Здравого смысла у нее, пожалуй, будет даже побольше, чем у среднего человека. В конце концов, хватило же у нее ума обратить местную легенду в процветающий бизнес.
Возможно, в словах Анны была своя правда, но Тайлер вдруг вспомнил, что в детстве в их колонии в Коннектикуте каждый год семнадцатого января шел снег. Никакого рационального объяснения этому не было, зато существовала легенда, согласно которой в этот день умерла прекрасная индейская девушка, дочь зимы, и с тех пор небеса каждый год оплакивали ее кончину холодными снежными слезами. Кроме того, мальчишкой он был точно уверен, что если поймать в банку ровно двадцать светлячков, а потом разом выпустить их на свободу перед тем, как ложиться спать, то всю ночь проспишь без единого дурного сна. Одни вещи не поддавались объяснению. Другие поддавались. Иногда объяснение вас устраивало. А иногда – нет. Тогда на свет появлялся миф.
– У меня такое чувство, что вы хотели спросить не об этом, – сказала Анна.
Тайлер улыбнулся:
– Не совсем.
– Ну, мне известно, что она не замужем. И еще что у нее есть единоутробная сестра.
– Единоутробная? – заинтересовался Тайлер.
– Насколько мне известно, у них разные отцы. Их мать была настоящая смутьянка. Уехала из города, родила дочерей, привезла их сюда, а потом снова уехала. Я так поняла, вы увлечены Клер?
– Да, – сказал Тайлер.
– Что ж, желаю удачи. – Анна поднялась. – Только смотрите не наломайте дров. Мне не улыбается искать нового организатора для факультетских банкетов, если вы разобьете сердце Клер.
В тот вечер, вернувшись с занятий, Тайлер сидел на диване в шортах и рубашке с короткими рукавами и пытался проверять студенческие задания по рисунку, но мысли его вертелись вокруг Клер. Анна не знала Клер. Никто толком ее не знал. В сущности, Сидни, пожалуй, была единственной, кто мог хотя бы как-то помочь ему проникнуть в душу женщины, которая не выходила у него из головы с тех самых пор, когда он впервые увидел ее.
Сидни пообещала ему поговорить с сестрой, так что ему оставалось лишь ждать от нее вестей.
Или лучше самому позвонить Сидни утром и спросить ее о Клер?
Или зайти к ней в салон?
Зазвонил телефон, и Тайлер приподнялся, чтобы взять с кофейного столика переносную трубку.
– Слушаю.
– Тайлер, это Сидни.
– Ух ты, – сказал он, опускаясь обратно на диван. – Я как раз надеялся, что ты позвонишь.
– Я по поводу Клер, – негромко сказала Сидни. – Она сейчас в саду. Калитка не заперта. Я подумала, может быть, ты захочешь прийти.
– Она не хочет меня видеть. – Он поколебался. – Или хочет?
– Но я думаю, что ты ей нужен. Никогда еще не видела ее в таком состоянии.
– В «таком» – это в каком?
– Она как живой провод. От нее без преувеличения летят искры.
Он помнил это чувство.
– Сейчас приду.
Он пересек двор и, обогнув дом Уэверли, очутился на лужайке. Как Сидни и сказала, калитка в сад была не заперта, и он толкнул ее.
На него немедленно пахнуло теплым запахом мяты и розмарина, как будто он вошел в кухню, где на плите кипели ароматные травы.
Вкопанные в землю фонари, похожие на сигнальные маячки, озаряли сад желтоватым сиянием. Вдали темнел смутный силуэт яблони; ее листва еле заметно трепетала, точно шерсть спящей кошки. Клер он нашел у грядки с травами, и от ее вида у него захватило дух. Ее короткие волосы придерживал уже знакомый белый ободок. Она стояла на коленях в длинной белой сорочке на бретелях и с кружевной оборкой. Он видел, как вздымается ее грудь в такт движениям: она рыхлила землю маленькими граблями. Совершенно внезапно он вынужден был согнуться пополам и упереться ладонями в колени, чтобы перевести дух.
