Гравий под его подошвами не хрустел, как под обычными шагами, а гневно, зловеще трещал, как будто Дэвид ступал по пластиковым стаканчикам. Он был крупный, уверенный в себе мужчина. Его гнев никогда не был попыткой компенсировать какой-то физический недостаток или неуверенность в себе. В столь веских причинах Дэвид не нуждался. Он мог прийти в ярость, если Сидни оказывалась не так одета, и не важно, что он не давал ей никаких указаний на этот счет. Вот почему она приехала в Бэском почти без одежды. Среди ее нарядов было совсем немного тех, которые она выбрала бы сама.
Она попыталась убедить себя, что все не так плохо, возможно, он просто волновался или соскучился по дочери. Но врать самой себе было глупо. Она не собиралась к нему возвращаться. А он приехал сюда не затем, чтобы вернуть ее. Значит, оставалась всего одна возможность.
Она должна защитить Бэй с Клер и всех остальных тоже. Своим возвращением она подвергла их опасности, хотя и подумать не могла, что эта опасность последует сюда за ней. Или, возможно, это ее отъезд десять лет назад стал тому причиной, вызвал череду событий, которые в конечном итоге привели к сегодняшним событиям. В любом случае все это было из-за нее.
– Все нормально. Мы с Дэвидом пойдем поговорим, – сказала она громко и прошептала Клер: – Позаботься о Бэй.
– Нет-нет, – промурлыкал Дэвид.
Он был уже совсем близко, и Сидни ощутила толчок, точно ее тело пронзил электрический разряд. На глазах у нее выступили слезы. О боже. У него пистолет! Где он взял пистолет?
– Прошу вас, не обращайте на меня внимания.
– Дэвид, эти люди здесь ни при чем. Я пойду с тобой. Ты ведь знаешь.
– Что здесь происходит? – спросил Тайлер, увидев пистолет, и невольно хмыкнул. – Опусти-ка эту штуковину, приятель.
Дэвид навел пистолет на Тайлера.
– Так это он твой хахаль, Синди?
Она поняла, что задумал Генри, всего за долю секунды до того, как он сделал это. Эти люди были такими чистыми. Они и понятия не имели, с кем имеют дело.
– Не надо, Генри! – закричала она, но он уже бросился на Дэвида.
Выстрел разорвал тишину, точно раскат грома. Генри неожиданно стал совершенно неподвижен. На груди его рубахи справа начало расплываться ярко-красное пятно.
Он осел на колени, потом рухнул навзничь лицом к небу и часто-часто заморгал, словно силился проснуться. Эванель, маленькая и легкая, точно перышко, спорхнула к нему, незамеченная Дэвидом.
– Так-так, – произнес Дэвид. – Думаю, теперь мы знаем, кто из них твой хахаль. Все здесь выглядит просто волшебно.
Он занес ногу и одним пинком перевернул стол; послышался звон бьющихся тарелок, лед посыпался в цикорий. Тайлеру пришлось оттащить Клер назад, чтобы ее не задело осколками.
– Как ты меня нашел? – спросила Сидни, чтобы отвлечь его внимание от сестры.
Если он будет продолжать в том же духе, Тайлер не сдержится и тоже получит пулю. Она покосилась на Генри. Эванель вытащила из сумки вязанный крючком голубой шарф и зажимала им рану у него на плече. Все вокруг было в крови.
– Я нашел тебя благодаря вот этому, ты, безмозглая дрянь.
Он вытащил пачку фотографий. Ее ошибка. Одна из множества других. Она заслуживала все это, но Генри-то не заслуживал. Клер не заслуживала. Может, попытаться бежать, дать остальным время позвать на помощь? Или схватить с земли острый осколок тарелки размером с сосульку и попытаться заколоть его? Она-то считала, что стала сильнее, но он все еще способен был одним своим присутствием лишить ее воли. Раньше у нее не хватало духу дать ему отпор, а теперь она не знала, как сделать это.
Дэвид небрежно просмотрел снимки.
– Особенно помогла мне вот эта. «К черту Бэском! Северная Каролина дерьмо!»
Он показал фотографию ее матери на фоне крепости Аламо. Яблоня задрожала, как будто узнала Лорелею. Сидни попятилась от него, прочь от стола и от всех, кого она здесь любила, и он швырнул в нее фотографии.
– Ты понимаешь, в каком свете меня выставила? Я привез из Лос-Анджелеса Тома. Вообрази мое удивление, когда вас с Бэй не оказалось дома.
От этой новости у нее занемели кончики пальцев. Том был товарищем Дэвида по колледжу и его деловым партнером в Лос-Анджелесе. Дэвид счел, что Сидни поставила его в дурацкое положение перед Томом, и так разъярился, что отправился разыскивать ее с пистолетом. Он терпеть не мог оказываться в дурацком положении. Кто-кто, а она это знала. Усвоила на своей шкуре.
– Хватит пятиться, Синди. Я тебя насквозь вижу. Ты не хочешь, чтобы я, – он обернулся и кивнул в сторону Клер, – заметил ее. Кстати, а кто она такая?
– Я Клер, – с жаром сказала та. – Сестра Сидни.
– Сидни, – засмеялся он и покачал головой. – Никак не могу к этому привыкнуть. Сестра, говоришь? Ты повыше и покрепче на вид, чем она. Тебя, наверное, сломать не так просто. Она, конечно, посмазливее тебя, зато у тебя сиськи побольше. Впрочем, ты, должно быть, такая же дура, иначе у тебя хватило бы ума не трогать то, что принадлежит мне.
Тайлер заслонил Клер собой, но Дэвид был никогда не прочь подраться. Он шагнул к Тайлеру, но тут Сидни закричала:
– Не надо!
Дэвид обернулся на крик.
– И как же ты собираешься мне помешать? Ты никогда и слова мне поперек сказать не могла. И ты знаешь почему. – Он зловеще улыбнулся. – А где Бэй? Я видел ее здесь. Выходи, котенок. Папочка приехал. Иди обними папочку!
– Стой, где стоишь, Бэй! – закричала Сидни.
– Не смей подрывать мой авторитет в глазах нашей дочери! – Дэвид двинулся на нее, но тут к его ногам подкатилось яблоко. – А-а, моя маленькая Бэй прячется за яблоней? Она хочет, чтобы папочка съел яблочко?
Сидни, Клер и Эванель, боясь шелохнуться, смотрели, как Дэвид нагнулся и поднял яблоко.
Тайлер дернулся было в сторону Дэвида, пытаясь напасть на него, пока тот занят другим, но Клер перехватила его руку и прошептала:
– Нет, погоди.
Дэвид поднес круглое румяное яблоко ко рту и с хрустом впился в него зубами. Звук эхом раскатился по всему саду, и цветы дернулись и съежились, точно охваченные ужасом.
Дэвид заработал челюстями, потом вдруг стал неестественно неподвижен.
Глаза его забегали из стороны в сторону, как будто он смотрел на что-то такое, видеть что был способен лишь он сам, точно перед ним прокручивали кинопленку, предназначенную только для него одного. Пистолет и яблоко одновременно вывалились у него из рук.
Он несколько раз моргнул и посмотрел на Сидни, потом повернулся и по очереди заглянул в глаза всем, кто был в саду.
– Что это было? – спросил он дрожащим голосом. Никто не ответил, и тогда он заорал: – Что это было, я спрашиваю?
Сидни взглянула на фотографии матери, разбросанные в траве у нее под ногами. На нее вдруг накатило странное спокойствие. Ей вспомнилось, как жестоко Дэвид избил ее на заднем сиденье машины, когда нашел ее в Бойсе. В какой-то миг она подумала, что умрет. Удары сыпались на нее один за другим, и она была твердо убеждена, что он ее прикончит. Для нее стало огромной неожиданностью, когда она очнулась и обнаружила, что он насилует ее. Вполне возможно, для него это тоже было неожиданностью. Ведь чужая смерть не имела для него никакого значения. А вот то, что он только что увидел, имело. И еще какое.
– Ты только что увидел свою смерть, да? – спросила она. – Что, вот он, твой самый главный страх, Дэвид? Что на этот раз кто-то сделает больно тебе?
Дэвид побелел как полотно.
– Многие годы ты делал это с другими людьми, и вот теперь кто-то сделает это с тобой.
Она подошла к нему вплотную, больше не испытывая страха, забыв о своем всегдашнем ужасе перед ним. Где-то в глубине души она верила, что он вечно будет жить в ее ночных кошмарах, никогда не даст ей покоя. Но Дэвид когда-то да должен будет умереть. И теперь они оба знали это.
– Уезжай так далеко, как только сможешь, Дэвид, – прошептала она. – Может быть, тебе удастся обогнать свою смерть. Но пока ты здесь, она придет за тобой. Уж я об этом позабочусь.
