– Выполни что я сказал, Ханна, – требует он. – Я серьезно, и не испытывай меня, черт побери, имей в виду, я не блефую. – Он буравит меня своим ледяным взглядом. – Я похож на тех, кто блефует?
Я через силу качаю головой.
– Нет. Не похожи.
Гаррет
Ханна уже несколько дней избегает меня. Отговаривается тем, что якобы занята. Да, у нее учеба и репетиции, но она училась и репетировала с того момента, как мы стали встречаться, однако это не мешало ей заезжать ко мне ненадолго, чтобы поужинать, или болтать со мной по телефону перед сном.
Следовательно, она меня избегает.
Мне не надо состоять в Менсе[52], чтобы понять: все дело в моей драке с Делани. Другой причины я найти не могу. Ханну я не виню. Зря я ударил того парня. И тем более не надо было этого делать на стадионе на глазах у сотен свидетелей.
Но мысль, что она, возможно… ну, не знаю… теперь боится меня…
Эта мысль меня убивает.
Я прихожу в ее общежитие без предупреждения, потому что уверен, что если бы я написал ей сообщение, она бы придумала какую-нибудь отговорку, сказав, что очень занята. Я знаю, что она дома, так как выставил себя в самом жалком свете на земле, написав Элли эсэмэску с просьбой выяснить это, а потом выставил себя полнейшим идиотом на земле, заявив Элли, будто бы хочу сделать Ханне сюрприз, и выклянчив у нее обещание, что она сохранит все в тайне.
Не знаю, купилась ли Элли на это. Я в том смысле, что в какой-нибудь задушевной беседе Ханна вполне могла рассказать своей ближайшей подруге, что ее так донимает, и та просто не стала бы мне помогать.
Как я и ожидал, Ханна совсем не рада моему приходу. Однако она и не возмущена. В замешательство меня приводит сожаление, отражающееся в ее глазах.
Черт.
– Привет, – бурчу я.
– Привет. – Она сглатывает. – Что ты здесь делаешь?
Наверное, я мог бы делать вид, будто все хорошо, будто я проходил мимо и решил заглянуть к своей любимой девушке, но наши с Ханной отношения построены на другом. Мы с ней никогда не ходили вокруг да около, всегда говорили правду напрямик, и сейчас я не собираюсь изменять этому правилу.
– Я хотел выяснить, почему моя девушка избегает меня.
Она вздыхает.
И все. Вздох. За четыре дня ноль физического контакта и минимальное количество эсэмэсок, а я на свой прямой вопрос получаю лишь вздох.
– Да что происходит, черт побери? – раздраженно говорю я.
Она колеблется, ее взгляд мечется к закрытой двери в комнату Элли.
– Давай поговорим в моей комнате.
– Давай, если только у нас получится поговорить, – сердито бросаю я.
Мы проходим в ее спальню, и Ханна закрывает дверь. Когда она поворачивается ко мне лицом, я уже точно знаю, что она сейчас скажет.
– Прости, что вела себя так глупо. Я очень много думала…
Господи. Она порывает со мной. Потому что, если предложение начинается словами «я очень много думала», то оно обязательно заканчивается «и пришла к выводу, что нам больше не стоит встречаться».
Ханна на одном дыхании выпаливает:
– Я пришла к выводу, что нам больше не стоит встречаться.
Хотя я и ожидаю этих слов, они все равно обрушиваются на меня, как смерч, и причиняют острую боль.
Увидев, с каким выражением я смотрю на нее, Ханна поспешно продолжает:
– Просто… события развиваются слишком быстро, Гаррет. Всего два месяца, а мы ускакали далеко вперед от конфетно-букетного этапа. Для меня все это очень неожиданно, и… – Выглядит она измученной, голос звучит безжизненно.
Я опустошен.
Я чувствую во рту привкус горечи.
– А можно объяснить, что ты на самом деле имеешь в виду?
Ханна хмурится.
– Что?
– Ты сказала, что не ненавидишь меня за то, что я сорвался с Делани, но расстаешься со мной именно из-за этого, да? Я напугал тебя. Ты увидела во мне пещерного дикаря, который не может контролировать свою ярость, верно?
От изумления у нее расширяются глаза.
– Нет, естественно, нет.
Убежденность, звучащая в ее словах, заставляет меня усомниться в правильности своих догадок. Я всегда читал Ханну как открытую книгу, и сейчас, вглядываясь в ее лицо, я не вижу ни малейших намеков на то, что она лжет мне. Но… дьявол. Если она не злится на меня за Делани, тогда из-за чего весь сыр-бор?
– Мы слишком спешим, – повторяет девушка. – В этом все дело.
– Замечательно, – напряженно произношу я. – Тогда давай продвигаться вперед медленно. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы мы виделись раз в неделю? Перестали ночевать друг у друга? Ты этого хочешь?
Я думал, что сильнее сердце болеть не может, но понимаю, что ошибался, когда она вонзает в него еще один нож:
– Я хочу, чтобы мы встречались и с другими.
Я молча таращусь на нее. Я молчу, потому что боюсь того, что может слететь с моих губ.
– В том смысле, что до тебя, Гаррет, у меня были серьезные отношения только с одним парнем. Как мне понять, что такое любовь? А что, если в жизни появится кто-то еще… что-то лучше…
Господь Всемогущий. Она все глубже и глубже всаживает нож, да еще и поворачивает его.
– Ведь колледж существует для того, чтобы человек мог изучить варианты, правда? – Она говорит так быстро, что я с трудом поспеваю за ней. – Предполагается, что я буду знакомиться с парнями, ходить на свидания и выяснять, кто я такая, в общем, все в таком роде. Во всяком случае, этим я и собираюсь заниматься ближайший год. Я не рассчитывала, что мы с тобой будем вместе, и я точно не рассчитывала, что мы так быстро перейдем к серьезным отношениям. – Ханна с беспомощным видом пожимает плечами. – Я запуталась, понимаешь? И мне сейчас нужно время, чтобы… в общем… подумать, – вяло добавляет она.
Я кусаю свою щеку до тех пор, пока не чувствую привкус крови во рту. Затем я делаю глубокий вздох и складываю руки на груди.
– Ладно, тогда я выскажусь напрямик – поправь меня, если я где-то ошибусь. Ты влюбилась в меня, но не рассчитывала на это, и теперь хочешь встречаться и трахаться с другими парнями – извини, ты хочешь выяснить, так, на всякий случай, а вдруг кто-то окажется лучше меня.
Она опускает голову.
– Ты это имеешь в виду? – Мой голос настолько холоден, что им можно заморозить все, что южнее экватора.
После долгого-долгого молчания Ханна поднимает голову.
И кивает.
Уверен, она услышала громкий треск в моей груди, когда мое сердце лопнуло, как упавший арбуз. Господь свидетель, она единственная виновата в этом.
Где-то в глубинах сознания тихонько звучит внутренний голос: «Все это неправда».
Хватит морочить себе голову, дурак. Во всем этом нет никакой «правды».
– Я ухожу. – Я даже удивлен, что мои парализованные голосовые связки позволяют издавать какие-то звуки. Но меня совсем не удивляет неприкрытый гнев в тоне. – Потому что мне, если честно, противно смотреть на тебя.
Она тихо, едва слышно охает. Но опять не произносит ни слова.
Я иду к двери, опасаясь, что мозг, сердце и двигательные функции сейчас отключатся. Однако мне все же удается добраться до порога.
– Знаешь что, Уэллси? – Наши взгляды встречаются, и губы Ханны дрожат, как будто она сдерживает слезы. – Для человека, который мнит себя сильным, ты самый настоящий трус.
* * *
Алкоголь. Мне нужен алкоголь, черт побери.
Но в холодильнике алкоголя нет.
Я взлетаю по лестнице, перескакивая через две ступеньки, и без стука врываюсь в комнату Логана. К счастью, он не трахает никакую «хоккейную зайку». Хотя если бы я прервал процесс, мне всего равно было бы до лампочки. Передо мной стоит цель, и эта цель – гардеробная Логана.
– Что ты делаешь, черт побери? – возмущается он, когда я распахиваю дверцу гардеробной и тянусь к верхней полке.
– Беру твой виски.
– Зачем?
Зачем? А правда, зачем?
Наверное, затем, что в груди такое ощущение, будто ее много лет изнутри полосовали опасной бритвой. А потом взяли эту бритву, воткнули в дыхательное горло и искромсали внутренности. А затем, словно этого было мало, вырвали сердце и швырнули на лед, и по нему проехалась вся команда.
О-па. Так вот к чему я пришел.
– Боже, Джи, что происходит?
Я нашариваю бутылку «Джека Дэниелса» под старым хоккейным шлемом Логана и хватаю ее.
– Ханна меня бросила, – отвечаю я.
И слышу шокированный вздох Логана. Злобная, мстительная частичка меня сразу решает, что новость должна его обрадовать. Что он наверняка ухватится за такой блестящий шанс захапать себе мою девушку.
Пардон. Мою бывшую девушку.
Но когда я оборачиваюсь, я вижу в его глазах искреннее сочувствие.
– Черт. Сожалею.
– Ага, – бурчу я. – Я тоже.
– А что случилось?
Я отвинчиваю крышку на бутылке.
– Спроси потом, когда я буду в хлам. Может, по пьяни я тебе и расскажу.
Я делаю большой глоток. Обычно алкоголь обжигает мне пищевод. Сегодня же я ничего не чувствую.
Логан не задает вопросы. Он подходит ко мне и выхватывает бутылку.
– Что ж. – Вздохнув, он подносит бутылку к губам и откидывает голову. – Тогда будем напиваться вместе.
