40
Об этом см.: Bánffy E. The cult corner; Bánffy E. House Models from Neolithic Hungary // Archeological Objectivity in Interpretation. Southampton; London, 1986. V. 2.
Польский египтолог А. Нивински прослеживает эволюцию форм «домов души» и высказывает мнение, что первые из них были созданы в Среднем Египте, в регионе столицы XII династии Иттауи в результате популяризации религиозных верований центральной властью. Однако то, что постепенно в них начинают преобладать элементы светской архитектуры, свидетельствует о деградации первоначальной идеи, и «дома души» оказываются хотя и широко распространенным, но кратковременным явлением. Нивински выделяет несколько групп этих артефактов: 1. Простые терракотовые лотки, имитирующие каменные столы для приношений. 2. Лоток с троном или небольшим архитектурным сооружением, расположенным в глубине своего рода двора, обнесенного оградой. Это – имитация скромных поминальных капелл, возможно относящихся к среднему классу египетского общества и сооруженных из глины или из сырцового кирпича; «двор» всегда играет роль стола для подношений. 3. Лоток, изображающий огражденный двор погребального комплекса, завершается архитектурным сооружением, доминирующим в модели. Здесь часто воспроизведен колонный портик культовой капеллы богатых скальных гробниц, таких, как в некрополях Бени-Гасана, Дейр-Рифы и др. 4. Подобные модели, но с элементами жилой архитектуры, среди которых – характерные для сельского домостроения в Египте того времени. 5. Модели, включающие элементы только жилой архитектуры (встречаются с пальмами во дворе). Тем не менее, канавка для стока возлияний и приношения всегда присутствуют, что связывает это место с культом мертвых. 6. Небольшая группа моделей представляет подземные части гробниц (Niwinski A. Les maquettes égiptiennes de la XIIe dynastie // Les dossiers d’archéologie, 1999. № 242. P. 56–57, 68).
Библия. Деяния апостолов, 19, 24–30. Изд. Московской патриархии. М., 1988. С. 1190.
В основном это были гончары, которые могли изготовить, по случаю или по заказу, архитектурные модели и любые сосуды. В Британском музее храниться терракотовая курильница для благовоний в форме небольшого толоса с дорическими колоннами на ступенчатом подуиме, похожий экземпляр находится в Эрмитаже в Санкт-Петербурге. То же самое, на надгробной стеле из Кизика (II в. до н. э., хранится в Лувре) изображена сцена трапезы, где маленькая служанка держит в руках предмет, напоминающий толос в Самофракии с его верхней галереей; возможно, это и есть тот самый монумент или какая-либо аналогичная ротонда, воспроизведенная в миниатюре с функцией сосуда. Раньше считали, что стела из Кизика служила надгробием архитектора, а изображенная на ней служанка держит модель построенного им здания. Но поскольку теперь установлено, что первоначально надгробие не имело отношения к архитектору, постольку и миниатюрный толос приходится признать бытовым предметом.
Т. Г. Шаттнер выделяет несколько типов греческах моделей геометрического и архаического периодов и считает, что они в точности передают реальные прототипы: // – ойкос: прямоугольный план с дверью в одной из торцовых сторон; // – дом-башня: здание в несколько этажей, чей план близок к квадрату; // – дом с апсидой (апсидальный дом): дверь находится на оси здания, чьим завершением является апсида; // – овальный дом: скругленные продольные и боковые стены. См.: Schattner Th.G. Griechische Hausmodelle.
Плутарх. О том, способна ли одна только порочность сама по себе быть причиною несчастья, 3. // Архитектура античного мира / Сост. В. П. Зубов, Ф. А. Петровский. М., 1940. С. 307. Отмечая проблему интерпретации древних источников, составители этой книги предупреждали: «Следует помнить, что по тексту античного автора не всегда можно с полной уверенностью решить, идет ли речь о модели или о проекте (плане)» (Там же).
Еще в начале прошлого века О. Бенндорф обратил внимание на сходство сюжетов у Плутарха и у Витрувия, на основании чего интерпретировал «парадигмы» греческого писателя как модели. См.: Benndorf O. Antike Baumodelle // Jahreshefte des österreichischen archäologischen Instituts. 1902. № 5. S. 184–185.
См.: Витрувий. Десять книг об архитектуре. М., 1936. Т. I. С. 213–214. Перевод Ф. А. Петровского.
Цит. по: Hellmann M.-Ch. Les maquettes du monde classique // Dossier d'archeologie. 1999. № 242. P. 43.
Вот этот раздел договора о строительстве Арсенала в Пирее в переводе Т. В. Блаватской: «Сделать также лари для парусов и белых покрышек числом сто тридцать четыре по представленному образцу и поместить их у каждого столба и по одному ларю против промежутков между ними. И сделать их открывающимися – те лари, которые будут стоять у стен, открывающимися с передней своей стороны, а стоящие у столбов – открывающимися с боков, – чтобы, проходя, можно было видеть все снасти и как они содержатся в арсенале. А чтобы в арсенале было прохладно, при кладке стен арсенала оставлять между швами кирпичей (камней?) промежутки, как то укажет архитектор. Подрядившиеся должны все это исполнять согласно программе, размерам и модели (проекту?), которую утвердит архитектор, и сдать каждую из работ в сроки, установленные при подряде» (Блаватская Т. В. Зодчие // Блаватская Т. В. Из истории греческой интеллегенции эллинистического времени. М., 1983. С. 252).
Витрувий. Десять книг об архитектуре. С. 213–214.
Свт. Григорий Нисский. Слово на святую Пасху, о воскресении. Цит. по: Зубов В. П. Труды по истории и теории архитектуры. М., 2000. С. 47.
См.: Димова В. Модел на църква в Чъервен // Музеи и паметници на културата. Вып. XII. София, 1972; Якобсон А. Л. Модель храма из раскопок Эски-кермен в Крыму и проблема нового архитектурного стиля в Византии // Зограф. 1977. № 8.
Арциховский А. В. Археологическое изучение Новгорода // Материалы и исследования по археологии СССР. 55. Труды Новгородской археологической экспедиции. М., 1956. С. 36.
Зубов В. П. Труды по истории и теории архитектуры. М., 2000. С. 223.
Schlosser, J. von. Beiträge zur Kunstgeschichte aus den Schriftquellen des frühen Mittelalters // Sitzungsberichte der philosophisch-historischen Classes der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften. Bd. 123. Wien, 1891.
Frothingham A.L. Discovery of an Original Church Model by a Gothic Architect // Architectural Record. 1907. XXII. Американский автор предположил, что это работа нормандского мастера Йенсона Сальварта, который в 1414 г. получил 300 монет золотом за какую-то работу для строящейся церкви.
См.: Lafond J. Lapret enduem aquette del'eglise Saint-Macloude Rouen // Gazette des Beaux-Arts. 1974 (автор датирует модель периодом между 1541 и 1611 гг.); Neagley L.E. The Flamboyant Architecture of St.-Maclou, and the Development of a Style // Journal of the Society of Architectural Historians. 1988. XLVII.
Briggs M. Architectural Models-I // The Burlington Magazine, 1929. V. 54. № 313–314. P. 174.
Убедиться в справедливости этого можно на примере даже тех произведений искусства, которые были вскользь упомянуты английским историком. В самом деле, если вдуматься в смысл изящной фигурки готической церкви, легко уместившейся в правой руке Гюга Либержье на надгробной плите этого архитектора церкви Сен-Никез в Реймсе, то придется признать, что она вряд ли была призвана увековечить сделанную архитектором модель. Скорее она рассказывала о Гюге, что главным делом его жизни было строительство церкви и что именно в связи с этим он достоин быть помянут посмертно. То же самое относится к небольшому изваянию аббатской церкви на надгробии Осрика, которое саксонский аббат, представленный покоящимся на смертном одре, держит на своей груди. Здесь снова правдоподобнее предположение, что замысел ваятеля состоял в том, чтобы таким образом поведать о трудах аббата по возведению церкви, а не в том, чтобы запечатлеть модель, сделанную для него.
Marinkovic С. Founder’s model – representation of a maquette or the church? // Зборник радова Византолошког института. 2007. XLIV. P. 151.
Вот описание этой композиции: «Князь Ярослав Владимирович стоит перед Христом, сидящим на троне. Обе фигуры обращены друг к другу вполоборота. Ярослав держит правой рукой модель купольной церкви с апсидой, она белая с зелеными контурами и куполом, на церкви нарисованы окна и черная дверь в обрамлениях. У Ярослава прямая легкая фигура, округло покатые плечи с легким округлым расширением в локте. Голова слегка наклоненная; лицо, большие глаза, тонкий нос с горбинкой и слегка опущенным кончиком, ноздря круглая с круглой пробелкой, на переносице тонкая развилка. Брови выпрямленные и над ними две узкие пробелки со скобкой между ними. Санкирь охряной. На левой щеке легкая пробелка под впадиной под глазом и вокруг ноздри. На щеках следы румянца и красным цветом пройдены верхние веки. Его прямые коричневые волосы спадают вдоль лица и выше плеч прямо подстрижены; это портретная черта. У него длинная острая коричневая борода. Лоб низкий, так как он прикрыт меховой коричневой собольей шапкой с охряной тульей. Лицо индивидуальное, но выполнено обычными для времени приемами. Лицо и руки написаны тонко… На Ярославе очень нарядный плащ, застегнутый на груди округлой охряной фибулой, украшенной жемчугом. Обшит плащ охряной каймою, украшенной жемчугом в два ряда и квадратными геммами. Багровый, глубокого тона, спускается он от фибулы вертикально и заканчивается у колен острием, затем наклонно поднимается, закидывается на левую руку и затем спадает вниз. Узор на плаще очень красивый, имитирующий парчу, он состоит из больших кругов рядами, между которыми выгораживаются ромбы, покрытые узором. Узор здесь настолько крупен, что даются лишь полукруги, срезанные обшивкой и контуром силуэта фигуры. Каждый полукруг окаймлен бордюром из ряда жемчуга между двумя охряными обводками, внутри дается меньший полукруг с таким же бордюром и в его центре охряной растительный орнамент, а на плече на внутреннем поле нарисован охряной орел с профильной головой в геральдической позе, виден овальный корпус, одно распластанное крыло и одна растопыренная нога. В ромбе сложный узор из четырех крестообразно расположенных розеток, исполненных охрой и белыми тонкими контурами. Ведет начало этот узор от ввозимой с Востока парчи и в Византию, и в Грузию, где она потом изготовлялась… Нижняя одежда Ярослава светлая с широкой чернелевой обшивкой у подола; нашивка на рукаве и поруч охряные, украшенные жемчугом и коричневыми узорами. В левой половине композиции изображен Христос, сидящий на троне. Лицо его сильно повреждено, у него также большие глаза и ровные брови, гиматий у него синий по рефти, хитон светлого сангинного тона. Кресло охряное, украшенное очень тонким коричневым растительным узором, на нем продолговатая подушка валиком, чернелевая с охряным концом. Под ногами Христа овальная чернелевая подушка на охряном подножии, данном в обратной перспективе, на нижней боковой стороне ее дана полоса терракотового цвета» (Щербатова-Шевякова Т. С. Монументальные росписи церкви Спаса на Нередице. М., 2004. С. 231–233).
