Вспомним Суворова: «Рокоссовский, Василевский, Драгунский, Малиновский и др.». Но выясняется, что из перечисленных Виктором Богдановичем персон значительные командные должности накануне войны занимали только двое — К.А. Мерецков и Н.Г. Кузнецов, остальные составляли даже не второе и не третье звено. Рокоссовский вообще «досиживал», а Конев скатился с должности командующего Забайкальского и Северо-Кавказского военных округов до должности командующего армией. Дальнейшее изучение вопроса показывает, что перечисленные советские военачальники проявили себя уже в ходе Великой Отечественной войны, а до того, что называется, «не котировались» высоко. Сталинская команда войны состояла из совершенно других лиц. Но и здесь не все просто и однозначно.
Довоенных «команд войны» у товарища Сталина было три: первая — с которой Коба начал войну, нет-нет, не 22 июня 1941 года, а 17 сентября 1939-го. Вторая команда образовалась после советскофинской войны и с учетом ее уроков и, наконец, третья команда сформировалась в первой половине 1941 года, накануне операции «Гроза».
Не будем анализировать личности всех более-менее крупных советских военачальников, их было слишком много. Отметим лишь, что Сталин продвигал исключительно «своих» людей. Все командиры РККА, «взлетевшие» вверх в период 1938–1939 годов, имели ряд схожих черт. Первая категория — это, по меткому выражению Суворова, «первоконники»: люди, воевавшие в гражданскую в составе 1-й Конной Армии и уже в тот период занимавшие пусть и невысокие, но руководящие должности (Тимошенко, Апанасенко, Щаденко, Городовиков и др.), то есть военные, многих из которых Сталин и Ворошилов знали лично еще с царицынских времен. Вторая категория — это командиры, воевавшие в гражданскую в составе Южного фронта в период, когда членом Военного Совета этого фронта являлся товарищ Джугашвили (Штерн, Ковалев и др.). Третья категория — это молодые командиры, не снискавшие в гражданскую особых лавров и командных постов, но зато в послевоенный период 1920—1930-х годов долгое время служившие под началом сталинских выдвиженцев, вроде Тимошенко или Кузнецова, и выдвинутые теми на высокие посты (Жуков, Павлов, Ефремов, Чуйков и др.). Четвертая категория — новые сталинские фавориты, «посева» конца 1920-х— начала 1930-х годов из числа «подающих надежды» (Кузнецов, Дрозд, Головко, Василевский, Власов и др.). Эти делали карьеру вообще семимильными шагами, причем вовсе необязательно из-за своих талантов.
Иногда товарищу Сталину казалось, что вот этот молодой подает большие надежды. А если он еще был русским, да еще и соответствующей наружности и выправки (Сталину очень нравились статные русские военные), то карьера его могла быть достаточно успешна (Кузнецов, Абакумов). Ни в коей мере не желаю при этом умалять профессиональные качества перечисленных лиц, но иногда доходило до смешного. Выяснив в биографии А.М. Василевского такой факт, как наличие отца-священнослужителя, в шутку подумал: «Уж не здесь ли кроется истинная причина взлета Александра Михайловича?» Сталин, православный святоша-недоучка, всю жизнь трепетно относился к господу, хотя и всячески это маскировал. Каково же было мое удивление, когда в мемуарах маршала прочел следующее:
«Минут через 45 после того, как я прибыл в Генштаб, мне позвонил А.Н. Поскребышев и сообщил, что меня ждут в Кремле к обеду. Быстро закончив дела, я через несколько минут уже сидел рядом с Борисом Михайловичем (Шапошниковым. — С.З.) за обеденным столом. Один из очередных тостов И.В. Сталин предложил за мое здоровье и вслед за этим он задал мне неожиданный вопрос: почему по окончании семинарии я «не пошел в попы»? Я, несколько смутившись, ответил, что ни я, ни отец не имели такого желания… На это Сталин, улыбаясь в усы, заметил:
— Так, так. Вы не имели такого желания. Понятно. А вот мы с Микояном хотели пойти в попы, но нас почему-то не взяли. Почему, не поймем До сих пор» [14, с. 91–92].
Справедливости ради следует отметить, что Василевский к тому времени уже являлся перспективным командиром (ученик Шапошникова), а кроме того, возглавлял отделение оперативной подготовки Генштаба (до середины 1939-го, с мая 1940-го — заместитель начальника Оперативного управления). И тем не менее факт есть факт.
Доводилось слышать такие утверждения, что причина поражений 1941–1942 годов якобы кроется в том, что в числе советского комсостава было большое количество героев гражданской войны, мыслящих категориями того времени и неспособных вести современную войну моторов. Однако это не так. Героев гражданской войны в РККА к тому времени уже практически не существовало — в предыдущие годы НКВД хорошенько «пропололо» эту категорию командиров. Все новые выдвиженцы хотя и имели гражданскую за плечами, провели ее на постах младшего комсостава. Практически все перспективные сталинские военачальники родились в период с 1890 по 1905 год, то есть находились в возрасте от 35 до 50 лет, а ведь многие из них уже имели звания командармов (позже генералов) и адмиралов.
Мы уже наблюдали за сталинскими рокировками в среде конструкторов военной техники, однако изучать подобные перемещения среди высшего командного состава не менее любопытно.
Просто головокружительную карьеру совершил один из любимцев официальной советской и российской пропаганды — адмирал Н.Г. Кузнецов. В 1926 году в возрасте 24 лет он заканчивает Военноморское училище, а в 1932 году, в возрасте 30 лет — Военно-морскую академию. Прослужив несколько лет в должности офицера крейсера «Красный Крым», он в 1934 году почти сразу же становится командиром крейсера «Червона Украина» (должность капитана I ранга, то есть полковничья).
В 1936 году именно он, а не кто-либо другой из числа более опытных советских морских офицеров, совместно с другим сталинским выдвиженцем Штерном, отправляется в Испанию на должность главного военно-морского атташе и главного советника испанцев в области морской войны. Именно Кузнецов по поручению Сталина проворачивает операцию по вывозу испанского золота в Москву. А в конце 1937 года Кузнецов оказывается на Дальнем Востоке (спешно, галопом из Испании). Там организуется провокация на озере Хасан и одновременное устранение маршала Блюхера. Народный любимец Кузнецов вольно или невольно обеспечивает операцию Штерна у Хасана.
«В условиях бездорожья эвакуация раненных с поля боя осуществлялась под обстрелом противника исключительно гужевым транспортом, а далее — на санитарных и грузовых машинах до ближайших морских портов (перегрузки в районе мыса Мраморного). Затем раненных и больных на рыболовных судах, мобилизованных для этой цели, переправляли в бухту Посьет, откуда они на транспортных судах («Франц Мёринг», «Ильич», «Лейтенант Шмидт», «А.Андреева», «Игарка», «Кулу», «Большая Шантара») и боевых кораблях (минный заградитель «Менжинский», тральщик «Баклан», пограничные катера) перевозились во Владивосток» [54, с. 174].
Примечательно, что прежний командующий ТОФ (флагман флота 1 — го ранга М.В. Викторов), которого сменил на посту командующего Тихоокеанским флотом Кузнецов, был отозван в Москву еще в апреле 1938 года и расстрелян в августе.
И все-таки причина назначения Кузнецова главкомом захолустного на тот момент ТОФ лежит не только и не столько в хасанс-ких событиях. И даже не в том, что Кузнецов должен был подготовить Тихоокеанский флот к грядущему броску десанта на Сахалин и Курилы (на большее ТОФ был попросту не способен, хотя ЗОН и перебрасывал скрытно корабли не только на север, но и на Дальний Восток по Северному морскому пути).
Главная причина нового назначения Кузнецова заключалась в том, что Сталин уже зарезервировал для Николая Герасимовича место наркома ВМФ (новое звание, принятое недавно с образованием Наркомата ВМФ). Но Кузнецов всего лишь каперанг, его назначение наркомом ВМФ через головы более опытных и старших коллег вызовет толки. Не будет же Сталин сообщать всему миру, что он уже избрал Кузнецова главным флотоводцем Страны Советов в предстоящей «Большой войне» и что он через год ее начнет. Кузнецову срочно нужно дать адмиральское звание. Как? Элементарно! Дать ему флот, пусть даже самый захудалый из всех четырех, а вместе с флотом автоматически полагающееся по такому случаю звание контр-адмирала. Заодно пусть он поруководит тихоокеанцами, проявит свои таланты и подготовит ТОФ к боям с проклятущим флотом микадо. А пока Кузнецов пребывает на Дальнем Востоке, зарезервированное для него место наркома ВМФ «посторожит» глупейшая на подобном посту фигура бывшего замнаркома внутренних дел М.П. Фриновского.
Последующую смену чекиста Фриновского на «своего» моряка Кузнецова все флотские, естественно, воспримут с облегчением и не станут задавать ненужных вопросов относительно того, каким образом 37-летний морской офицер практически без войны умудрился фактически за три года пройти путь от командира крейсера до наркома ВМФ.
