Джексон: В день вашего шестидесятилетия военный министр фон Бломберг заявил: «Без вашей помощи, мой дорогой господин Шахт, у нас не было бы вооружения». Говорил он так?
Шахт: Ну, это просто вежливые фразы, какими обмениваются обычно в таких случаях. Но в них содержится добрая толика правды. Этого я никогда не оспаривал.
Джексон: 24 декабря 1935 г. вы записали, употребляя следующие выражения: «Если сейчас от нас требуется больше вооружения, то я, безусловно, не намерен отрицать необходимость для нас иметь самое мощное вооружение, какое можно себе представить, или изменять свою точку зрения по этому поводу, точку зрения, которой я придерживался многие годы, как до, так и после захвата власти. Однако я считаю своим долгом указать, насколько эта политика ограничена существующим положением».
Шахт: Это очень хорошо.
Джексон: И это правда?
Шахт: Конечно.
Джексон: Во время австрийского аншлюсса вам была известна точка зрения США по отношению к нацистскому режиму, высказанная президентом Рузвельтом?
Шахт: Да.
Джексон: И вам было известно его выступление, в котором он выдвинул предложение о том, что следует принять меры против распространения нацистской угрозы?
Шахт: Я не помню, но я, очевидно, читал, если оно было опубликовано в Германии. Во всяком случае, я так полагаю.
Джексон: В результате этого Геббельс начал кампанию нападок на президента, не правда ли?
Шахт: Я полагаю, что я читал об этом.
Джексон: Это факт, что вы присоединились к нападкам на иностранцев, критиковавших эти методы, не правда ли?
Шахт: Когда и где? Какие нападки?
Джексон: Хорошо. После аншлюсоа Австрии, когда была применена сила, которую вы якобы не одобряли, вы немедленно поехали в Австрию и взяли на себя руководство австрийским национальным банком, не правда ли?
Шахт: Да, это был мой долг.
Джексон: И вы ликвидировали его в пользу империи?
Шахт: Я его не ликвидировал. Я осуществил его слияние.
Джексон: Произвели слияние. И вы приняли его служащих?
Шахт: Я все взял.
Джексон: Хорошо. И декрет об этом был подписан вами?
Шахт: Конечно.
Джексон: И вы 21 марта 1938 г. собрали всех служащих?
Шахт: Да.
Джексон: И произнесли перед ними речь?
Шахт: Так точно.
Джексон: Говорили ли вы им среди прочего:
«Мне кажется, что будет целесообразно, если мы вспомним эти вещи для того, чтобы разоблачить все ханжеское лицемерие иностранной прессы. Но, слава богу, все это, в конце концов, никак не может помешать великому германскому народу, потому что Адольф Гитлер создал единство воли и мысли немцев; он скрепил все это новыми мощными вооруженными силами, и он, наконец, облек во внешнюю форму внутреннее единство между Германией и Австрией.
Я известен тем, что иногда высказываю оскорбительные мысли, и здесь я не хотел бы отклоняться от этой привычки».
Указано, что в этой части вашей речи раздался смех.
«Я знаю, что даже в этой стране есть некоторые лица, — я думаю, что их очень немного, — которые не одобряют событий последних дней. Однако я не думаю, чтобы кто-либо сомневался в цели, и надо сказать всем ворчунам, что всех сразу удовлетворить нельзя. Некоторые говорят, что они, быть может, сделали бы по-другому. Однако фактически никто этого не сделал» — здесь в скобках снова стоит слово «смех». Теперь продолжаю цитировать вашу речь:
«...Это сделал лишь наш Адольф Гитлер. А если и следует еще что-либо усовершенствовать, то пусть эти улучшения будут внесены этими ворчунами внутри германской империи и внутри германского общества, но нельзя, чтобы это было сделано извне».
Вы это говорили?
Шахт: Да.
Джексон: Другими словами, вы открыто высмеивали тех, кто жаловался на эти методы действия, не правда ли?
Шахт: Если вы это так воспринимаете, то пожалуйста.
Джексон: Затем, выступая перед служащими австрийского национального банка, которых вы приняли, вы сказали следующее:
«Я считаю совершенно невозможным, чтобы хотя бы одно единственное лицо, которое не всем сердцем за Адольфа Гитлера, смогло в будущем сотрудничать с нами».
Продолжаю цитировать речь:
«Кто с этим не согласен, пусть лучше добровольно покинет нас». Скажите, это так было'?
Шахт: Да.
Джексон: В тот день, выступая перед служащими банка, вы сказали — не правда ли? — следующее:
«Рейхсбанк никогда не будет не чем иным, как национал-социалистским учреждением, или я перестану быть его руководителем».
Это так и было?
Шахт: Да, так точно.
Джексон: Вы сказали, что вы никогда не присягали Гитлеру?
Шахт: Да.
Джексон: Я спрашиваю вас, сказали ли вы в качестве руководителя Рейхсбанка служащим, которых вы взяли себе в Австрии, следующее. Я цитирую:
«Теперь я попрошу вас встать (присутствующие встают). Теперь мы присягаем в нашей преданности великой семье Рейхсбанка, великому германскому обществу. Мы присягаем в верности нашей воспрянувшей, мощной, великой германской империи. И все эти сердечные чувства мы выражаем в преданности человеку, который осуществил все эти преобразования. Я прошу вас поднять руки и повторить вслед за мной:
«Я клянусь, что я буду преданным и буду повиноваться фюреру германской империи и германского народа Адольфу Гитлеру и буду выполнять свои обязанности добросовестно и самоотверженно».
(Присутствующие принимают присягу путем поднятия рук.)
«Вы приняли эту присягу. Будь проклят тот, кто нарушит ее. Нашему фюреру трижды «Зиг, хайль!».
Это правильное описание того, что произошло?
Шахт: Эта присяга является предписанной для чиновников присягой. Все в ней полностью соответствует тому, что я вчера показывал здесь, в зале суда, а именно, что мы присягали главе государства.
Джексон: Теперь мы переходим к Чехословакии. Скажите, вы одобряли политику присоединения Судетской области при помощи угрозы прибегнуть к оружию?
Шахт: Нет, вовсе нет.
Джексон: Я полагаю, что вы охарактеризовали метод присоединения Судетской области как неправильный и порицали его?
Шахт: Что-то я не знаю, когда я это сделал. Я сказал, что союзники в результате своей политики подарили Гитлеру Судетскую область, в то время как я все время ожидал, что судетским немцам будет предоставлена автономия.
Джексон: Тогда вы одобряли политику Гитлера в отношении Судетской области? Вы хотите, чтобы вас так поняли?
Шахт: Я никогда ничего не знал о том, что Гитлер требовал еще чего-то помимо автономии.
Джексон: Ваша единственная критика по вопросу Судетской области относилась только к союзникам, насколько я понимаю?
Шахт: Это значит, что она относилась также и к чехам и к самим немцам. Я не хочу играть здесь роль судьи, боже меня сохрани, но я имею в виду...
Джексон: Ну, хорошо. Я спрашиваю вас следующее: 16 октября 1945 г. дали вы следующие ответы на вопросы?
«Вопрос: Вернемся к выступлению против Чехословакии, за которым последовала «умиротворяющая» политика Мюнхена и передача Судетской области империи. Скажите, вы тогда одобряли политику приобретения Судетской области?
Ответ: Нет.
Вопрос: Одобряли ли вы в то время политику угрозы Чехословакии оружием для того, чтобы присоединить Судетскую область?
Ответ: Нет, конечно, нет.
Вопрос: Тогда я вас спрашиваю, скажите, поразило ли вас в то время или дошло ли до вашего сознания то, что Гитлер угрожал Чехословакии именно вооруженными силами и военной промышленностью?
Ответ: Он не мог этого сделать без вооруженных сил».
Скажите, вы дали эти ответы?
Шахт: Так точно.
Джексон: Продолжаем дальше.
«Вопрос: Считали ли. вы тот метод, который он применял к судетскому вопросу, неправильным или достойным порицания?
Ответ: Да.
Вопрос: Скажите, вы действительно считали?
Ответ: Да, сэр.
Вопрос: Разве в то время вы не считали, на основании предшествовавших событий и вашего участия в них, что эта армия, которую он использовал в качестве угрозы по отношению к Чехословакии, была, по крайней мере, частично вашим собственным созданием?
Ответ: Я не могу этого отрицать».
Шахт: Конечно, нет.
Джексон: Но опять-таки вы стали помогать Гитлеру, когда действия Гитлера оказались успешными?
После того как он это сделал, вы явились и приняли на себя чешский банк, не правда ли?
Шахт: Конечно.
Джексон: Хорошо, вы производили расчистку в экономическом отношении захваченных Гитлером территорий, не правда ли?
Шахт: Но, простите, пожалуйста. Ведь он же не взял эту страну силой. Союзники просто подарили ему эту страну.
Джексон: Ну, в этом отношении у нас имеются ваши показания о роли, которую в этом сыграли вооруженные силы, и о той роли, которую вы сыграли в создании вооруженных сил.
Шахт: Я этого никогда не отрицал.
